Глава вторая. Неужели это реально?
Влад
Чёрт, даже нормальной еды нет… Быстро настрочив Киоссе эсэмэску, чтоб тот купил что-нибудь покушать, я отложил телефон в сторону и взглядом прошёлся по комнате в поисках ненужного барахла. На компьютерном столе столько бумажного дерьма — и какие-то записки, и недоработанные тексты песен, и… салфетки? Господи, что там делают вымазанные платки? Хотя, чего только Никита не видел здесь.
***
— Ник, — поприветствовал я, слабо улыбнувшись, стоящего на пороге с пакетом шаурмы и вина долгожданного гостя.
Парень как-то неловко вошёл в квартиру и, поставив пакет на кухонный стол, наконец подошёл ко мне.
— Я надеюсь, что ты дашь слово для объяснений, — робко, но уверенно произнёс Киоссе, напоминая виноватого ребёнка.
По идеи, мне бы злиться на него, однако, лишь заглянув в его шоколадные реки глаз, всё забылось — ссоры, обиды, волнение. Дурацкий аромат одеколона с нотками гвоздики, который, словно магнит, притягивает к своему обладателю всё и всех!
Между нами расстояние вытянутой руки, тем не менее почему-то кажется, что парень находится на другом континенте, не желая встречаться со мной взглядом.
Что правильнее — слова, прикреплённые действиями, или действия, прикреплённые словами? Скорее всего, второй вариант. Медленно, но верно, мои губы приближаются к своей цели, и сладковатый привкус электронной сигареты на устах Киоска тотчас успокаивает. Спустя считанные секунды Никита, будто непролазная льдина, вновь тает в моих руках, и я, убедившись, что тот не собирается бросаться в окно лишь бы не видеть меня, прошептал:
— Я надеюсь, ты понял мой ответ.
***
— Рамми, вставай, — услышал ласковый голос я у своего уха, отчего невольно замычал.
Однако вспомнив, что было вчера и с кем я провёл вечер, слегка пожмурился и выдавил сонную, но радостную улыбку.
— Который час? — бросил я, переворачиваясь на спину, дабы разглядеть
любимое лицо Ника.
Наконец вчера мы разъяснили все недомолвки, и я позволил себе забыться в глазах, скулах и губах Киоссе.
Чуть бледный оттенок кожи придаёт парню болезненный вид, но я-то знаю, что тот здоров как никто другой, потому шире расплываюсь в улыбке. Никита что-то ищет, и, честное слово, в этот момент я почувствовал, что хочу видеть его мордашку каждый грёбаный день. Хочу ощущать тепло мерклых ладоней, хочу наслаждаться его немного нестабильным ритмом сердцебиения.
— Ты слышал, что я сказал? — задал вопрос Ник, в смятении взглянув на меня.
Разве можно что-то распознавать, когда ты стоишь передо мной, с полуголым торсом, всё ещё объятый сном и такой очаровательный?
— Не очень, — признался я побыстрее, дабы не раздражать собеседника.
— Для особо глухих, — ухмыльнувшись, съязвил Никита, — повторяю, сейчас десять утра, поэтому можно, не торопясь, принять душ.
Ох, я знаю, на что он намекает, но, как бы мне не хотелось, пора действительно вставать, ведь через два часа Яна будет ждать своего теперь уже счастливого подопечного. И с сожалением помотав головой, отправил парня в ванну, а сам пока решил приготовить небольшой завтрак.
Да уж… А я и забыл, что в холодильнике нет ни единого продукта, из которого можно было бы хоть что-нибудь приготовить, то есть, нихрена. Ну и того лучше — Никита не попадёт в больницу с отравлением, позавтракав моей «изысканной кухней». Зато на тарелочке, на наше спасение, находится недоеденная шаверма. Точнее, мы за неё даже не принимались, ибо атмосфера вечера и серьёзные разговоры унесли нас за пределы этого мира.
Разве не прекрасно, что мы нашли общий знаменатель, когда так долго не имели возможность даже встретиться? Неужели со мной может быть что-то подобное, ощущение счастья?
***
— Можешь идти, — хихикнув, разразился Ник и непринуждённо подмигнул.
Я, шаркая непослушными тапочками, вошел в душевую и сразу вдохнул смесь шампуня с ароматом агавы и еле заметного одеколона Киоссе. Отчего-то это умиротворяет, благодаря чему я живо скидываю халат и залезаю в всё еще неостывшую ванную.
После водных процедур моё состояние заметно улучшилось — практически все мысли прояснились, да и на душе стало спокойней. Он со мной. Ждёт за дверью, готовый разделить трапезу.
— I love when you're around*, — напевал я засевшую в моей голове вот уже третий день песню, выходя из душной комнаты. — Не заскучал там? — крикнул я, зазывая Кису подойти к моей персоне.
Однако отклика никакого нет. Странно. Может, не услышал? Осмотрев гостиную и кухню, что не отделяется даже дверью, я подумал, возможно, парень решил вмиг приступить к делу и дождаться в спальне. Но, чёрт, где он?
Пятнадцать бесполезных звонков Никите никакого прогресса не дали, оттого в голову неожиданно и больно врезается идиотский тезис, что он вновь бесследно сбежал. Но… почему? Нам же было прекрасно друг с другом! Или только мне? Блять, неужто сладкий и манящий за собой голос Киоска был лишь фиксацией? Зачем?
Присев за стол и просунув руки в волосы, я едва круто не упал со стула. На столе идеальный порядок. Не припомню, чтоб закидывал кучу документов и бумажек куда-нибудь в другое местечко. Значит, прибрался Никита. А куда дел хлам?
Уйма вопросов, на которые невозможно найти ответы одному… Нужно срочно найти Киоссе, чего бы мне этого ни стоило! И надеюсь, Яна, выжидающая меня в студии, поймёт какого это — сначала обрести пряную хитрую надежду, а следом потерять всё враз.
But I fuckin' hate when you leave**
