Будем ли мы счастливы?

Надо было вымыть кружку и выкинуть упаковку от шоколадки, поэтому я пошла на кухню. Закончив с этим маленьким заданием и развернувшись, я едва не подпрыгнула на месте до потолка. - Тьфу, зараза! Ты меня так до инфаркта доведешь! Зачем так пугать и неожиданно подкрадываться. – На это я увидела только его ухмылку и какой-то мягкий взгляд. Я замечала, конечно, что в аниме «Боруто» его взгляд стал более добрым и мягким, но не сейчас же, и не в мою сторону. А он смотрит почему-то так, словно эти глаза беззвучно дают надежду на что-то большее, чем простая словесная благодарность за помощь. Но это ложь. – Чай будешь? Или есть? – Уже успокоившись сказала я. - Ты обещала рассказать о себе. - Прям сейчас? Ладно, хорошо. В конце концов, я обещала. – Я достала две бутылки вина, которые до этого мы купили в магазине для этого разговора и бокалы. – Где будем сидеть: здесь, в спальне или зале? - Не важно. – Вот так и знала, что он это скажет. В конечном счет, Саске - это Саске. Сделав глубокий выдох, я опустила голову, прикидывая, где будет лучше. Кухня – нейтральная территория на данный момент. - Тогда лучше здесь. – Я накрыла на стол, поставила нарезанные фрукты, и открыла первую бутылку. Еще разогрела еды на случай, если кто-то захочет поесть. – Садись, чего стоишь. Итак, с чего начнем? - Расскажи о себе. - Неет, это слишком объемный вопрос, а я не мастерица повествований. Так что лучше задай какой-нибудь конкретный вопрос. – Я сделала первый глоток вина, предварительно прикоснувшись с бокалом Саске. Он последовал моему примеру и выпил немного. - Необычный напиток… Кто ты? У тебя отсутствует чакра, значит ты не шиноби, тогда, кто же. - Я самый обычный человек, гражданский, так будет точнее. Много где училась: 7 лет в музыкальной школе по классу пианино и вокала, 11 лет в обычной школе и 7 лет получала высшее образование, которое совершенно не связано с военной деятельностью. - И какая же твоя профессия? - Филолог иностранного языка, преподаватель, если угодно, и управление персоналом. – Саске кивнул, видимо, давая понять, что все понял. - Ты рассталась с парнем. Почему? - Для этого мы еще не напились до нужной кондиции. – С улыбкой на лице произнесла я. Все таки это тяжелая для меня тема, как ни крути. - Тогда каковы твои предпочтения? - Ты, возможно, заметил, что я люблю сладкое, чай и белое вино. Еще очень люблю музыку, петь и танцевать. Насчет своего характера скажу тебе так: я не тот человек, чтобы объективно о себе что-то сказать. Хочешь узнать настоящий характер человека – проживи с ним какое-то время и пообщайся с его друзьями. Все, что я могу сказать, так это то, что я не умею врать, не получается… - Тогда кто твои друзья? – Саске пил наравне со мной и уже начал немного улыбаться. Хотя, возможно, он прекрасно скрывал свое настоящее состояние, притворяясь охмелевшим. Ведь разве у шиноби не найдется техники от опьянения? Думаю, что такое точно есть. - На данный момент у меня только один друг, точнее, подруга, с которой ты имел удовольствие познакомиться до нашей встречи. Других друзей у меня нет, и, если честно, то не особо хочется их заходить. Я слишком много повидала дерьма различной консистенции в людях, чтобы прийти к выводу, что мне с ними не по пути. – Первая бутылка вина была выпита за каких-то полчаса, и я открыла вторую бутылку. К моему удивлению, Саске не отказывался, когда я подливала ему в бокал, и не пропускал. – Есть еще какие-то вопросы? - Расскажи о семье. – На это Саске получил весьма широкий спектр моих эмоций на лице от радости и счастья до презрения, горечи и обиды. - Что касается родителей, то они у меня прекрасные: любят и заботятся обо мне, всегда поддерживают и по возможности стараются находиться рядом, хотя бы морально. Может быть как-нибудь получится вас познакомить… - И где они? - В соседнем городе живут. Час езды на транспорте. Как я говорила, у нас нет понятия клан, только семья. У меня много двоюродных и троюродных братьев и сестер, кузины и кузены, так еще их назвать можно, есть бабушка… - Если до этого я улыбалась и мои глаза светились от радости, то дойдя до бабушки я заметно даже для самой себя помрачнела. Саске молча сидел и наблюдал за мной, не перебивая и не торопя меня. Видимо, он понимал, что спешкой не помочь, а может сделать только хуже. Он ведь, в конце концов, хотел получить от меня информацию обо мне и помощь. А если сейчас надавит, я могу закрыться и жить вместе нам станет только труднее. - … еще были дедушка и… дядя, мамин младший брат… - Я все таки не сдержалась. До сих пор не понимаю, почему, но каждый раз, как вспоминаю дядю, слезы начинают течь сами собой, а истерику почти невозможно остановить. Я подняла лицо кверху, чтобы сопли и слезы не таким мощным потоком вырывались. Я раскисла… снова… да еще и при ком. – Прости, знаю, тебе бабские слезы не очень-то приятны. Просто это случается каждый раз как… - Он был для тебя дорог? – Спокойно произнес Саске. Странно, но я не услышала в его голосе и нотки раздражения. Неужели, он меня понял? Для него ведь Итачи был, наверно, так же дорог, как мне мой дядя. - Да… очень дорог. Я обожала его. – Я снова улыбнулась и посмотрела на своего соседа. Почему-то, от одного его присутствия рядом, мне становилось легче думать о дяде, а слезы постепенно перестали течь. Может быть, это было из-за того, что мы сейчас понимали друг друга. Только боги знают ответ на этот вопрос. Но, вероятнее всего, да. – И я никогда не перестану винить свою бабушку и своего, теперь уже покойного деда. Это они во всем виноваты. Им всегда было плевать на своих детей, а когда он погиб, начали «замаливать» свои грехи, кинувшись помогать его дочери. Вот только это лицемерие. - Почему ты так считаешь? - Потому что до этого им было все равно. И моя бабушка заботится о ней, даже хочет квартиру ей купить, с единственной поправкой – моя мама почему-то должна большую сумму вложить в это, как бы типа это моя мама должна покупать квартиру. И руководствуется логикой, что у моей мамы все есть – она своего состояния и влияния добилась сама, и ни в чем не нуждается, поэтому и должна помогать всем родственникам. Но моя мама до сих пор остается для своей же собственной матери оккупантом и захватчиком территории, потому что выкупила часть дома под цветочный магазин. - Смотрю, ты не жалуешь своего покойного дедушку… - А почему я должна его любить? Я никому не позволяю говорить о своих родителях хоть одно плохое слово, так почему я должна прощать это даже близким родственникам?... И умер так, как он не заслуживает… Сгорел на рабочем месте… вернее, сначала сдох, а потом сгорел. Такая чистая смерть… для такого как он… - В вашем мире принято сожжение? - Где-то – да. В нашей стране принято погребение под землю, но лично мое мнение – сожжение лучше. Наверно это потому, что я считаю огонь самым чистым элементом. Без понятия – я тебе не смогу объяснить этого. - Считаешь, он не заслужил такого? - Да. – Настолько четно и ясно я это произнесла, что сама себе поразилась, а потом вспомнила, как я это сказала: холодный, стальной голос и искренний ненавидящий взгляд. На лице Саске отразилось поражение и одновременное понимание моего поведения. – Но самое отвратительное было для меня то, что все знают, кем был мой дед: злобный, жадный, скрытный старик, который не доверял ни одной живой душе, даже собственной дочери, но тем не менее, на похоронах все плакали и говорили, какой он был хороший. Это лицемерие! Это отвратительно! И каждый раз, как я вспоминаю все это – я начинаю ненавидеть весь окружающий мир. – Сделав паузу, что бы успокоиться, я продолжила. – Ну вот. От трезвой меня ты бы никогда и ничего подобного не услышал бы. Я – злобная тварь, Саске, в особенности для тех, кто предает мое доверие. - Хм, нет, ты вполне обычная. Но, в отличие от многих, искренняя. Но ненависть не вернет тебе твоего дядю… - Ой, прости, конечно, мой французский, но чья бы корова мычала. – С сарказмом и немного пьяненькой улыбкой сказала я. Моя манера общения сейчас с ним, то, как я крутила бокал в руке, то, в какой позе сидела и как смотрела на него – любой бы подумал, что я начала заигрывать с Саске. Но на деле ничего подобного не было. - Именно потому, что я знаю, каково это – ненавидеть – я и говорю тебе – ничего хорошего из этого не выйдет. – Совершенно невозмутим, даже после того, что я сказала. - Мда уж, мы с тобой похоже, два сапога – пара. Похоже, я все таки тебе вынесла мозг. Знаешь, лучше забудь об этом всем. Да и не нужно было мне так откровенничать – тебе это ничем не поможет. - Но тебе стало легче. - Знаешь, ты прав. Поговорив с тобой, мне стало намного легче, словно с меня наконец-то сняли огромный булыжник. Наверно, из-за нашей схожести я вдруг поняла, что ты меня понимаешь. - Тогда все в порядке. – Саске снова сделал большой глоток вина и поставил пустой бокал на стол, а сам улыбался. Неужели его торкнуло? Быть такого не может. А вдруг может. – Так что, расскажешь о своем расставании? - Тебе прям не терпится узнать именно это обо мне? С чего бы вдруг? – Похоже, что мы оба уже были порядком пьяные. А вторая пустая бутылка вина мозолила глаза. Меня уже немного качало, улыбка не сползала с лица. - Если девушка бросает парня спустя 8 лет отношений – это как минимум интересно. - А если я тебе скажу, что если за 8 лет постоянных отношений и даже совместного проживания они ни к чему не привели – это разве не считается странным? - Что ты имеешь в виду? - Ну не прикидывайся. Я знаю, что ты далеко не дурак, в отличие от Наруто, в вопросах отношений между мужчиной и женщиной. – На это Саске широко улыбнулся. Ему, похоже, понравилось, что не один он считает Наруто дурачком в некоторой степени. – За 8 лет вопрос о браке и семье поднимался не однократно, и каждый раз ответом было, то не хочу, то еще рано. В итоге мне надоело ждать у моря погоды и жертвовать своей сущностью, скрывая ее, я вернула свою крышу на место, и рассталась с ним. И не жалею об этом, если уж на то пошло. И, как ты возможно уже успел заметить, от него ни слуху, ни духу.