Будем ли мы счастливы?

- Что мы наделали? – Я все таки решилась нарушить ту умиротворяющую тишину, которая убаюкивала, лежа на груди у Саске и крепко прижимаемая к нему. - Ни о чем не думай. Не сейчас. – Он поцеловал мою макушку и я провалилась в сон. Утро было добрым, по-настоящему добрым. Только продлилось оно не долго – закончилось ровно в тот момент, когда я вспомнила, что через два-три дня Саске уйдет в свой мир, а я останусь здесь, одна, с пустотой вместо сердца, потому что мое сердце он забрал. - Уже не спишь? - Саске гладил меня по голове, от чего я прижалась еще сильнее к нему. - Нет. – Голос предательски дрожал. Почему? Почему мне надо терять того, кого я люблю и кто мне дорог, когда только это обрела? Неужели мне дозволена лишь пара ночей в объятиях своей любви, что бы затем оторвать от себя часть души с его уходом? Какая же я эгоистка и дура! Нужно было еще вчера найти в себе силы и оттолкнуть его вчера. Нужно было держаться. Но уже поздно что-то менять. - Настя… - Нет. Все в порядке. Завтракать будешь? – Натянув улыбку, но без заигрывая, и легко поцеловав Саске, я поспешила невозмутимо одеться и убежать на кухню разогревать еду и принимать душ, что не сделала еще вчера, будучи совершенно без сил. Я старалась изо всех сил делать вид, словно ничего не произошло, словно того, что было ночью, и не было. Избегать… Лучше будет избегать его глаз, его объятий, его губ… Так будет лучше для всех. Сакура мне не нравится, но даже я не настолько жестока, что бы уводить ее жениха перед самой свадьбой. Завтракали мы на кухне в тишине: обоим было неловко, оба были потеряны во времени, оба не знали, как теперь будет правильно поступить. Вчерашний день, и ночь, что мы провели вместе, были слишком хороши для нас. Слишком хороши, чтобы быть нашим временем, слишком прекрасно, чтобы быть правдой, слишком… чтобы быть нашей реальностью и нашей сказкой о любви. Как я и сказала, наша близость только сильнее разбила нас, все только усугубилось. В молчании ели, в таком же молчании я помыла посуду, и когда собиралась уйти в свою комнату, рука Саске остановила меня. - Не избегай меня. – Это он просьбы выражает с таким холодным тоном? Он смотрел в мои глаза с какой-то надеждой. - А что ты ждешь от меня? Что я буду падать в твои объятия, что буду целовать тебя теперь постоянно и что буду с улыбкой и нежностью смотреть на тебя? Это больно. Все это доставляет мне куда более острую боль, чем, наверно, ранение от оружия – тебе в этом вопросе виднее. Знаешь, Учиха, будь я в твоем мире и Учихой, от всего пережитого за это время я бы наверно не просто шаринган пробудила, а Мангеке заполучила бы. За одни только мысли и чувства к тебе. Мы запутались… оба… – Он молчал, продолжал молчать и после того, как я закончила. - То, что вчера случилось, было прекрасно. Нет, восхитительно. Я не думала, что можно испытывать такие чувства и ощущения. И я их никогда не забуду. Но это было вчера и лишь потому, что мы оба поддались своим капризам. А теперь пора быть взрослыми. У меня есть всего одна просьба. Сотри… мои воспоминания о себе… - Нет. – После минутного молчания, выдал Саске. – Я не сделаю этого, и не проси. – Он приблизился ко мне вплотную и поцеловал меня. Его голос был холодным и не принимающим какие-либо пререкания. - Почему? - Не хочу, что бы ты меня забывала. - Ты забыл уже о том, что я сказала? - Нет. И я запомнил, что ты сказала, что не забудешь вчерашнюю ночь. И я не позволю тебе ее забыть, даже если будешь умолять. - Тогда… своди меня… на свидание. Пусть останется как можно больше в моем сердце… - …что бы разбилось все и навсегда в один момент. Но это продолжение он не слышал – оно было лишь в моей голове. Саске только кивнул в ответ. Выйдя на улицу, мы встретились с ярким жарким южным солнцем, на небе ни облачка. Обычно, когда в фильмах или книгах должно произойти что-то драматичное, начинается дождь. Но в моем случае, погода словно издевалась, создавая иллюзию прекрасного вечного счастья, не предвещающая ничего плохого. Для меня, это знойное солнце сейчас было подобно тому дождю, и чем сильнее оно жарило, тем сильнее я сгорала от своих чувств. Мы ходили по паркам, кормили лебедей в одном из них, сидели под деревом и ели сендвичи с кофе. Все это время Саске держал мою руку, не выпуская ее ни на миг, либо обнимал сзади, когда наблюдали за птицами в пруду. Говорили мы только тогда, когда надо было сообщить, куда идем дальше или что будем делать. Все остальное время молчали. Да нам и не нужны были слова – все и так слишком очевидно. Вероятно, зря я попросила провести со мной этот день – еще одной болью станет больше. Как там говорил Пейн: «Познавший боль, становится сильнее». Что ж, пожалуй, я хлебнула этой боли сполна, вот только силы мне это не придает. Наша прогулка длилась уже 5 часов, и мои ноги устали, поэтому я еле плелась чуть позади Саске. - Что случилось? – Спросил Саске, останавливаясь. - Ноги болят уже. Предлагаю вернуться домой на маршрутке. - Только не кричи. – Немного помолчав и, явно что-то обдумывая, мне ответили. - Что ты задумал? - Держись за меня. – Не успела я ничего понять и сказать, как была сильно прижата к Саске, а сами уже стояли на крыше здания, рядом с которым мы находились до этого. – Так доберемся быстрее. Он начал прыгать по крышам, от чего мое сердце уходило в пятки, а душ захватывало. С такого ракурса я свой город еще не видела, и это было потрясающе. Может быть он так хотел развеселить меня или оставить какое-то светлое воспоминание о себе, но кроме прекрасного пейзажа, который я наблюдала, меня эта ситуация не веселила. Я относилась к ней никак - просто необычный способ вернуться домой. В душе нет той детской радости неподдельной от переживаемого сейчас. - Ты с ума сошел?! А если нас кто-нибудь увидит?! - Я скрыл наше присутствие – никто ничего не увидит. – По сути, я висела на его шее, лишь рукой прижимаемая к его телу. Добрались мы, действительно, очень быстро. Уже через минут двадцать, мы стояли возле двери в квартиру. То, что сегодня было – прекрасно. Воспоминания об этом дне останутся со мной на всю жизнь, хотя и будут приносить постоянную боль. Но разве время не лечит? Нет, это лишь обман. Но как хочется, что бы со временем, раны на сердце зажили, чтобы рубцы затянулись, а воспоминания не вызывали слезы. Вечером мы легли спать каждый на своем месте: я в спальне, а он в зале. Так было правильно. То, что произошло между нами – лишь минутное помутнение рассудка и падение. Теперь надо поставить свою голову на место, и спать в разных местах – одно из наиболее верных решений. Не знаю, думал ли о чем-то Саске или спал, а вот мне было тяжело уснуть. В голове крутились мысли и воспоминания сегодняшнего дня, совместной ночи, моих чувств к нему и все остальное, близко связанное с нами.