***
— Ну где она, чёрт возьми? — кричал Оливер. Он расхаживал по комнате, глядя в окна. Его нервы были на пределе, и у него официально закончилось терпение. Его мать стояла в дверях, поджав губы. — Тея только что звонила и сказала, что они уже в пути. Очевидно, прошлой ночью она осталась у Фелисити, и они проспали. — Это ты говорила, что мисс Смоук не из тех девушек, что создают ненужные проблемы? Что, если она вообще попытается сбежать со свадьбы? — спросил Оливер. Чего он не сказал, так это того, что подумывал сбежать сам. Но он этого не сделал, а был здесь, как и ожидалось, и готов покончить с этим фарсом. — Оливер, не горячись, — успокаивала его Мойра. Она подошла к нему и положила руку на его плечо. — Она скоро будет. Я бы на твоём месте волновалась, если бы Теи с ней не было, — призналась она. — Но она с ней, и твоя сестра позаботится о том, чтобы Фелисити приехала. О да, это правда. Оливер кивнул и посмотрел в окно на подъездную дорожку, ведущую к дому. Он даже не заметил, что кто-то зашёл в комнату, пока тёплая рука не опустилась на его плечо, успокаивающе похлопав. — Порядок, приятель? Он обернулся и улыбнулся. — Томми, слава Богу, ты здесь. Его лучший друг усмехнулся, а кожа вокруг его голубых глаз слегка сморщилась, и Мерлин шагнул вперёд, чтобы обнять Оливера. — Ты же не думал, что я позволю тебе влезть в петлю одному? Оливер заметил, что его мама ушла, закрыв дверь. Она не была глупой: знала, что если кто и может успокоить нервы Оливера, так это Томми Мерлин. Он отпустил друга и отступил назад. — Что бы я без тебя делал, Томми. Две недели, как Оливер вернулся домой, он проводил большую часть своего свободного времени со своим лучшим другом. Томми пригласил его выпить на следующий вечер после его приезда и рассказал ему всё о себе и Лорел Лэнс. Оливер чувствовал себя виноватым перед беднягой. Отец Томми, Малкольм, был категорически против этой пары. Только в прошлые выходные новость о том, что Томми и Лорел вместе, дошла до её отца-детектива, и теперь Квентин Лэнс запрещает своей дочери общаться с Томми. Из-за давления и нависшей угрозы быть отвергнутой отцом Лорел порвала с Томми. Мерлин явно переживал по этому поводу, сказав ему, что его чувства к дочери окружного прокурора настоящие. Поэтому Оливер не знал, появится Томми сегодня или нет. Кто пойдёт на свадьбу с разбитым сердцем, даже если она липовая? Куин посвятил Мерлина во все детали. Он не мог скрывать правду о своём браке от лучшего друга, и Томми все равно бы всё понял. Было бы здорово, если бы кто-то посочувствовал ему в этой дерьмовой ситуации, в которой он оказался. — И где же невеста? Наверное, мне стоит представиться, как думаешь? — сказал Томми, потирая руки. Он уже был одет в смокинг, как и Оливер, готовый стать шафером. — Её ещё нет, — проворчал Оливер. Глаза Томми расширились. — Разве она не должна уже наряжаться где-нибудь в особняке? Перед венчанием не будет фотосессии? Оливер пожал плечами. Он рассказал другу короткую версию того, где была Фелисити и почему опоздала. — А, ну, уверен, всё будет в порядке. Важный вопрос: ты как, приятель? Волнуешься перед свадьбой? — Да, думаю, всё можно списать на мандраж, — сказал он со вздохом. — Никогда не думал, что будешь первым из нас двоих, кто женится, — заметил Томми. — Я тоже. Был бы рад оставаться холостяком до конца своей жизни. — Она не уродина, ты же говорил. Ты также сказал, что она, кажется, умная… Возможно, вы найдёте способ, как извлечь выгоду из всего этого. Оливер уставился на него. Томми усмехнулся. — А может, и нет. Просто… будь искренним, Олли. — Искренним? Ты сейчас прикалываешься? Мерлин? Тот поднял руки перед собой, сдаваясь. — Я на твоей стороне, ты же знаешь. Я к тому, чтобы ты не начал усугублять ситуацию ещё больше. Вот и всё. — Посмотрим. — Когда Оливер пересёк комнату и достал скотч из мини-бара, чтобы налить немного себе и Томми, он не предполагал, что затаит дыхание. Фелисити была привлекательной и умной, это правда, но не была той, с кем ему хотелось бы встречаться. Проще говоря, он ни с кем не хотел бы сейчас иметь дело. Он этого не заслужил.***
Несмотря на беспокойство Оливера и поздний приезд Фелисити, венчание прошло без сучка и задоринки. Церемония состоялась в цветущих садах. Гости, все двести пятьдесят человек, сидели на белоснежных стульях по обе стороны от длинной белой ковровой дорожки, что вела к помосту, на котором стоял жених, а рядом с ним его шафер. Тея была подружкой невесты и с восторгом смотрела на все это великолепие. Фелисити вел к алтарю, а вместе с тем и к Оливеру, отец, слегка пошатываясь. Фелисити выглядела… потрясающе. Но он не ожидал меньшего, ввиду совместных стараний матери, сестры и организатора свадьбы. Ее руки были обнажены под теплым весенним солнцем. Платье было атласным и кружевным, и он не мог придумать, как описать его, — только то, что оно было великолепным. Она выглядела скромно и элегантно: длинная вуаль покрывала ее лицо, а светлые волосы были забраны назад. Оливер не смог сдержать легкое колебание своего сердца, когда она приблизилась к нему. Он почти притворился, что все это правда, — что она была женщиной, которую он любил. Это было легко сделать, когда она так выглядела. Он изучал ее, пока священник говорил о любви, чести и, самое главное, долге. Так как это было обязательно. Фелисити разглядывала букет лилий, который держала в руках, словно в нем были ответы на все вопросы мира. Он видел её впервые с тех пор, как она приехала в особняк. Тея спрятала её от него, а мать дала наказ, чтобы он позволил сестре заняться ею. Хоть лицо Фелисити и было слегка скрыто вуалью, он все еще мог разглядеть достаточно деталей, чтобы своевременно вспомнить, насколько она была красива. Это заставило его призадуматься, было бы легче, если бы она была уродиной. Или просто отвратительно. Церемония прошла как в тумане. Оливер произносил правильные слова в нужное время… Он даже запомнил тот момент, когда Фелисити передала свой букет Тее, чтобы он мог надеть обручальное кольцо на её палец. Он почувствовал слабую дрожь в её руке, но это был единственный видимый признак того, что она была далеко не спокойна. Следующее, что понимал Оливер, — священник объявил их мужем и женой и дал ему позволение поцеловать невесту. О, черт. Эту часть он даже не рассматривал. Ну, им нужно было убедить публику, поэтому они ничего не могли с этим поделать. Оливер потянулся к краю вуали, приподняв на голову. Фелисити моргнула, и на секунду все остановилось. Ее голубые глаза сверкали в дневном свете, и легкий румянец окрашивал ее бледные щеки. Все исчезло — остались только они вдвоём, стоя напротив друг друга. Оливер взял ее за подбородок и заметил, как она вздохнула, а ее глаза опустились к его губам. Затем она подняла на него тот самый застывший взгляд, который он помнил с их первой встречи. Это была деловая сделка. Это был долг. И ничего кроме этого. Ему нужно запомнить это и никогда не упускать из виду. Он может поцеловать ее, и это будет лишь бессмысленным жестом, не более. Он наклонился к ней и поцеловал в губы. Контактировали они недолго, но достаточно времени, чтобы произвести должное впечатление на всю элиту, что собралась перед ними, но за этот короткий момент он вкусил её. Ее аромат забил ему голову, и он ощущал ее мягкие губы на своих. Зверь, что сидел внутри него, требовал ещё, ещё, ещё. Но Оливер пришел в себя и отступил, прервав связь. Музыка стала громче, и они пошли по дорожке, взявшись за руки. Как только дошли до конца ряда стульев, Фелисити отпустила руку. Сразу после этого они отправились на фотосессию и на другие помпезные мероприятия, в том числе на свадебный банкет, который проходил в огромном шатре рядом с прудом. Они не обменялись и словом, кроме своих клятв.***
Фелисити всё больше беспокоилась, что этот день никогда не закончится. Несмотря на аспирин, что Тея сунула ей в руку сегодня утром, когда они наконец прибыли в особняк, у неё по-прежнему болела голова. Она позавтракала бананом и стаканом сока, слушая, как Мойра Куин отчитывает её и Тею за безответственное поведение. К сожалению, это не помогло «еде» легко попасть в желудок. После быстрого душа, сушки, эпиляции, выщипывания, увлажнения, чистки, завивки, причёски и многих слоёв макияжа Фелисити только знала, что потребуется не менее десяти минут, чтобы смыть это позже сегодня вечером. Церемония была поистине нервной. Список гостей оказался таким же впечатляющим, как она боялась, и то, что все они внимательно наблюдали за ней, когда она шла к алтарю, придало новое значение фразе «под микроскопом». Чёрт побери, как это было страшно! Её отец, она не могла не заметить, был немного пьян. Она поняла это по колебаниям его шагов и по запаху, что исходил от него, когда он наклонился, чтобы поцеловать её в щёку, а затем передал Оливеру у алтаря. У неё не было времени беспокоиться о том, что он устроит сцену и смутит ей до начала процессии. Оливер выглядел так же круто, как в день, когда Фелисити встретила его. Может быть, даже больше, учитывая его смокинг, что сидел на нём гораздо лучше, чем любой другой костюм. Она поймала его на том, что он рассматривал её во время недолгого венчания, и ей пришлось отвлечь себя, считая лепестки лилий в своём букете. Взгляд этого мужчины нервировал и возбуждал, и просто… не был тем, что ей требовалось, чтобы продержаться до конца этого ужасного дня. Поцелуй… Ну, было очень неожиданно. Разумеется, она знала, что он будет. Но она думала, что Оливер чмокнет её сухо и грубо. Ни больше, ни меньше. Но потом, когда он приподнял вуаль, встретился с ней взглядом и она что-то в нём увидела… это немного напомнило ей, как он смотрел на неё в тот день, когда впервые увидел её. Хотя теплее. Признательно. Затем поцеловал её, и это было мягче и медленнее, чем она предполагала. И когда Оливер отстранился, она обнаружила, что хочет поцеловать его снова. Но её разум прояснел, и когда они дошли до конца ковровой дорожки, Фелисити вырвала свою руку из руки Оливера. Она нуждалась в расстоянии, потому что по какой-то причине её мысли путались, когда они находились рядом. К счастью, этого оказалось достаточно, чтобы отвлечь её и удержать от дум о новоиспечённом муже. Стало удивительно легко игнорировать его на профессиональной фотосессии, где им приходилось позировать. Тея стояла рядом, улыбаясь и смеясь вместе с ней. Единственным опасным моментом было то, что Оливер стоял позади неё, обнимая за талию и прижимая к себе. Фелисити и не думала, что дышит, пока они не закончили и он не отошёл. После съёмки они стояли (Фелисити держала некоторую дистанцию между ними и старалась не смотреть в глаза Оливеру) и приветствовали гостей, пока имена не поплыли у неё в голове. Она знала, что никогда не вспомнит никого из тех, кого видела в тот день. Однако был один человек, которого она запомнила, — это Томми Мерлин. Оливеру стоит поучиться у своего лучшего друга, как быть дружелюбным и обаятельным. — Фелисити Смоук! Или лучше сказать… Фелисити Куин? Наконец-то мы встретились, — поприветствовал он, поднося ее руку к губам и целуя костяшки пальцев. — Ты, видимо, и есть пресловутый Томми Мерлин? — сказала она, не в силах скрыть улыбку. — Единственный и неповторимый. Ты неотразима. Оливер не рассказывал, какая ты красавица. Конечно, если бы он это сделал, я бы мог украсть тебя. — Тёмно-синие глаза Томми сверкнули. О, он ей понравился. Он интересный мужчина. — А вы, мистер Мерлин, льстец. — Не называй меня так. Мистер Мерлин — мой отец, а мой отец — тот ещё мерзавец, — шепнул ей Томми, оглядываясь через плечо, туда, где его отец, Малкольм Мерлин, разговаривал с несколькими другими важными людьми. — Приму к сведению. Оливер повёл её обратно к месту приветствия гостей и, если она не ошиблась, он бросил на Томми особенно суровый взгляд. Фелисити не могла понять, почему. Позже она нашла своих старых друзей из ИТ-отдела и немного поболтала с ними. Она действительно ненавидела, что Мойра заставила её бросить работу. Дело даже не в деньгах. Она любит работать с компьютерами, и ей нравятся её коллеги. Быть может, когда эта свадьба будет позади, она поговорит с Мойрой Куин и посмотрит, получится ли убедить её вернуться на свою работу. Благотворительные обеды и всё такое — это прекрасно, но Фелисити нужно больше в жизни, чем сэндвичи с огурцом* и тонкий фарфор. Впоследствии Фелисити нашла способ отвлечься от того, что происходило вокруг неё. Она сохраняла дружелюбную улыбку, говорила нужным людям то, что от неё требовалось, но её разум блуждал в другом месте. День был похож на затянувшийся кошмар, от которого она не могла проснуться. Ради традиции и безупречной репутации в течение дня она была вынуждена играть на публику со своим привлекательным новоиспечённым мужем. Например, разрезать торт. Когда она видела это в телешоу и фильмах, это всегда выглядело достаточно просто: невеста разрезает торт с женихом, а затем каждый по очереди кормит друг друга маленьким кусочком. Просто, да? Ошибаетесь. Потому что его рука обхватывала её руку и нож, когда они нарезали многоуровневое мучное и сахарное чудовище. Потом его глаза загорелись, когда она поднесла к его губам маленький ломтик торта. Он открыл рот ровно настолько, чтобы принять кусочек, но не сводил с неё глаз, когда губами обхватывал её указательный и большой пальцы, прежде чем она успела их убрать. Вот дерьмо. Затем настала её очередь, и Фелисити прекрасно понимала, что покраснела всеми оттенками красного, когда он поднёс торт к её рту. Она разомкнула губы, и он осторожно положил кусочек внутрь, но также позволил своим пальцам коснуться её нижней губы. Всё это было заряжено сексуальностью. Почему фильмы не предупредили её об этом? Или она не заметила? Чёрт побери! Но это было даже не самое худшее. Вскоре после ужина и саркастической речи шафера Томми Мерлина состоялся первый танец. Оказалось, что это ещё одна свадебная традиция, которую Фелисити сильно недооценила. Когда включили песню «То, как ты выглядишь сегодня», Оливер повёл её на танцпол. Он осторожно обнимал её, положив руку на её бок, а другой рукой вёл, кружа в такт музыке. Она могла бы думать о чём-нибудь другом, если бы не то, что его прикосновения обжигали её кожу через слои атласа и кружева. Или то, как эти пальцы медленно двигались с бока вверх по спине, нажимая на лопатки и приближая её тело к его, когда они двигались. Для стороннего наблюдателя они, вероятно, выглядели так же, как и любая другая новобрачная пара, впервые танцующая. В чём, Фелисити предполагала, и заключалась вся суть. Но она понимала, что это притворство. Они с Оливером едва знали друг друга, и, насколько она могла судить, она ему даже не нравилась. Но если она ему не нравилась, почему он так её к себе прижимал? Фелисити подняла глаза и увидела, что его голубые омуты сверлят её, как будто он только что задавал себе похожие вопросы. Она тяжело сглотнула, и его взгляд проследил за движением в её горле. Она чувствовала, как кожа нагревается: как от его внимания, так и от его близости. Это было плохо. Ей нужно было сбежать от него подальше. Как только песня закончилась, Фелисити вырвалась из его объятий, и, одарив деланной, но дрожащей улыбкой, ушла с танцпола, в то время как гости толпились, желая повеселиться. Она направилась прямо к барной стойке, отчаянно нуждаясь в выпивке. Обычно её любимым напитком был бокал хорошего красного вина, но сейчас ей нужно было что-то покрепче. Она не удивилась, что её отец стоял у стойки и пил. Интересно, сколько он уже выпил сегодня? Делая всё возможное, чтобы не беспокоиться об этом, она подошла и помахала бармену, привлекая его внимание. — Шот «Patron»**, пожалуйста, — попросила она. — Моя девочка, — пробормотал Джерри, наклоняя стакан. — Хотя я люблю «Джим Бим»***. — Я в курсе, — сказала Фелисити себе под нос, когда бармен поставил перед ней рюмку и налил в неё прозрачной жидкости. — Я просто хотел ещё раз поблагодарить тебя, Лис. Ты самая лучшая дочь в мире, — произнёс он. Она повернулась к нему и посмотрела в налитые кровью глаза, заметив помятый костюм и растрёпанные волосы. Он выглядел ужасно. Фелисити искала в толпе свою мать. Она должна найти её и попросить отвезти его домой, прежде чем он сделает что-то неловкое. — Ищешь Донну? — спросил отец. — Похоже, она разговаривает с твоей свекровью. — Он показал пальцем, и Фелисити увидела, что он прав. Она направилась к ним, но отец остановил её, схватив за запястье. — Куда ты? — Попрошу отвезти тебя домой. Ты пьян. Он издал пренебрежительный звук — достаточно громкий, чтобы окружающие повернулись и посмотрели. Щеки Фелисити налились румянцем. — Папа, пожалуйста. — Я не пьян, Лис, я только начал! — Говори тише. Прошу. — Я просто хочу потанцевать со своей дочерью. Так положено же, да? Отец невесты и всё такое? — Он начал тащить её к танцполу. Фелисити принялась сопротивляться. Если он затащит её туда, то сделает из них обоих посмешище. — Нет. Папа, позволь мне позвать маму, пожалуйста? — Всего один танец, дорогая. Ради меня, — пробормотал он, волоча её за собой, пока они не оказались на танцплощадке. Фелисити попыталась вырваться, но Джерри Смоук оказался сильнее, чем выглядел. — Отпусти, — сказала она низким голосом. Люди вокруг перестали танцевать, чтобы посмотреть. — Лис, не будь такой. Ты такая же, как твоя мать, — произнёс он, и его напыщенное алкоголем дыхание обдало её лицо, заставляя вздрогнуть. Она ещё пару раз сделала усилие вырваться, хотя это было бесполезно, и собиралась было снова потребовать, чтобы он отпустил её, когда рука хлопнула Джерри по плечу. — Кажется, моя жена сказала, что не хочет танцевать, — прорычал низкий голос — настолько низкий, что окружающие не могли не услышать. Глаза Джерри расширились, когда он обернулся и увидел Оливера, стоящего позади него и выглядящего отчётливо угрожающе. Он мгновенно отпустил запястье Фелисити. Фелисити и представить себе не могла, что будет так рада его видеть, но она была счастлива. Её облегчение почти сокрушило унижение, которое она испытывала до того момента, как Оливер вмешался. Её лицо было в огне, ярко-красное, и она не могла смотреть мужу в глаза. — Я только хотел потанцевать, — возразил Джерри, хотя теперь его голос звучал более смиренно. — Жаль, что она не заинтересована, — ответил Оливер. Он обратился к ней, не сводя с неё глаз: — Почему бы тебе не позвать маму и не попросить её отвезти его домой? Фелисити могла только кивнуть. Все слова застряли в горле, так что она повернулась и спустилась с танцпола к своей матери. Как она должна была чувствовать себя после этого? Потому что, как бы она ни пыталась отговорить себя от этого, Фелисити могла поклясться, что видела сочувствие в его глазах, прежде чем уйти.