Техническое обслуживание и ремонт

      Ещё один голос, который слышит Джон, звучит у него в голове, в его проклятой башке — наушник шипит и плюётся, вмешиваясь во встроенное реле Джона. Он чувствует это по тому, как гудят импланты, зеркальные протоколы сбоят, из-за чего сложно соображать и двигаться —       Этот новый голос, мягкий и елейный, почти поющий, отдаёт команды, кажется, слышен ирландский акцент, но он парит и ускользает, и Джон не может закончить тысячи —       Так легко поддаться этому голосу, мелодичному и —       Команды простые: сними повязку, руки в карманы, чтобы скрыть бомбу, вот так, иди по коридору, в дверь, да, да; теперь скажи эти слова, вот так, хороший мальчик —       Джон подчиняется, убаюканный подавленными помехами в своих металлических костях и нейронном интерфейсе.       Каждая мысль, оспаривающая приказы, которая пытается сопротивляться, грозится проникнуть сквозь этот туман, кажется, соскальзывает, словно ударяясь в мягкий, стеклянный щит.       Когда он прекращает пытаться, то обнаруживает, что всё ещё видит происходящее, хоть и не может повлиять на него.       Джон совершенно не подготовлен к реакции, которую выбивают из Шерлока его предписанные слова и действия:       От полного неверия и откровенного шока, таких очевидных в этих, как правило, холодных и сдержанных чертах, у Джона на секунду перехватывает дыхание. Отчаяние сменяет (в очередной раз ювелирно скрытый) шок, когда Джон по команде обнажает скрученную, спрятанную кишащую массу проводов, соединённых с микросхемами и взрывчаткой — это отчаяние преодолевает расстояние между ними, и Джон чувствует его на своём лице, словно он зеркальная цепь, ожидающая ввода.       Он на мгновение закрывает глаза под весом этого ощущения.       Джон недоумевал, зачем кому-то такому умному держать при себе кого-то настолько повреждённого. Сначала он полагал, что это из-за опасности. Шерлок, вообще-то, — наркоман, а человеческое тело может вырабатывать восхитительный коктейль из эндорфинов и адреналина при правильном воздействии. Опасность — соблазнительная штука, и Джон много раз сидел с ней за столом, обсуждал её услуги, принимая предложения.       Потом Джон решил, что Шерлоку нравилось иметь в своём окружении кого-то столь же увлечённого его дедукциями, как сам детектив был увлечён загадками, требующими этих дедукций. Возможно, он хотел казаться более нормальным — а что может служить лучшим аксессуаром, чем гибрид плоти и стали, искалеченный огрызок насилия и науки?       Но нет. Шок и отчаяние. Джон никогда не видел этих эмоций на его лице, и они отменяют его текущее понимание поведения Шерлока и своей важности для него. То, что существует между ними, непрочное и неопределённое, больше не является плодом необходимости, оно перестало быть чем-то, продиктованным удобством, некоторое время назад (Джону стоило быть внимательнее, может, в конце концов, его аналитик была права, и надо было вести дневник). Факт остаётся фактом: чем бы это ни было, это — взаимно.       Возможно, поэтому тогда он делает это — Джон уже убивал ради Шерлока, дважды — инстинктивно, без умысла и с небольшим риском для себя, но в этот раз —       Джон может видеть ликование Мориарти сквозь слой помех, может на примитивном, первобытном уровне прочитать что-то в этом танце, чего в нормальном состоянии не увидел бы. Его реакция интуитивна и проста, и суммируется одним словом — «нет».       Реле в ухе как сердитый шершень или целый муравейник, или толсто скрученная паутина, или —       Не важно.       Словно его побитое, изнывающее от боли тело тащат через полосу препятствий в тренировочном лагере, и каждая мышца белеет от усталости, каждая клеточка кричит «сдайся» , но нечто упрямо говорит «нет».       Словно он просыпается после двух часов сна, после тридцати двух часов операций, потому что их обстреливают, и ему пришлось эвакуировать раненых, и туман в голове говорит «ложись спать», но нечто более сильное говорит «нет».       Словно пуля прошивает его, словно он цепляется на пути к свету, словно хватает Мюррея за руку и почти ломает её, когда кровь, жар и сила тонут в песке, и всё говорит «умри», но остаётся нечто непокорное, и оно говорит «нет».       Оно ревёт в жилах и нервах Джона, а теперь и в мышцах, неразборчиво, а жужжание в ушах внезапно становится несущественным —       На этот раз оружие — это его тело, спусковой крючок — его разум, и вмешательство реле забыто. Джон бросается вперёд и обхватывает сумасшедшего мужчину перед ним, который играет с Шерлоком и отвлёкся, выкидывая флешку в бассейн —       Семтекс и провода ощущаются жаркой волной, когда врезаются в плечевую систему Джона, и он чувствует, как пульс стучит в глотке, чувствует, как ритмично бьётся ярёмная вена Мориарти под его ладонью. Говорить Шерлоку бежать — тщетно, потому что он удивляет их обоих, что смешно, ведь Шерлок может предугадать, какую рубашку Джон наденет на свидание, которое ещё даже не назначено, но не может предсказать это.       Проходит меньше секунды, прежде чем реле в ухе снова шипит и плюётся, и вместо взрыва и принуждения оно посылает боль, отзывающуюся во всем теле Джона. Он зловеще сжимает руки и стискивает челюсть.       — Хорошо, очень хорошо! — хрипит Мориарти, почему-то довольный.       Джон стонет, когда боль усиливается, но не отпускает его.       — Это не сработает, — он выплёвывает слова между вспышками боли. Джон видит точки от лазерных прицелов на груди Мориарти, и те пытаются добраться до него. Он наклоняется к сумасшедшему: — Если твои снайперы выстрелят, нам обоим конец.       Маленькие лазерные точки недолго колеблются и находят цель, из-за которой Джон отступает. Он отслеживает линию от лазеров на затылке Шерлока до теней смотровой галереи, и думает о нежных руках, улыбающемся голосе и обещании и понимает, что отчаянно, до крови хочет сломать эти руки, придушить этот голос и вырвать эти глаза. Джон хочет отомстить, но всё, что у него есть на данный момент — это истощение и возобновившееся жужжание в ухе.       Именно тогда слышать становится всё труднее. Позже, Джон обнаруживает, что большая часть произошедшего и сказанного скрыто в дымке боли, гнева и безыскусного, но мощного сопротивления помехам реле, и вещи, которые Джон хотел бы помнить, он просто не может воскресить в памяти.       Как бы то ни было, он с ледяной ясностью помнит миг, когда Шерлок падает перед ним и срывает с него гудящую путаницу проводов и заряженной смерти, помнит сосредоточенность и — и уязвимость в лице Шерлока. Довольно много остаётся ясным.       Он помнит, как его ноги неравномерно отказывают, когда дополнительные электрические помехи исчезают из уха (он своей рукой вырвал реле), помнит, как прислонился к стене, чтобы не упасть. Он смутно вспоминает лепет — классическую реакцию на стресс, надеясь, что Шерлок тоже не является исключением в данной ситуации, если его заикание — «Это... то, что ты... то, что ты там... то, что ты там намеревался... Здорово» — чего-то стоит.       А потом это мелкий темноволосый дьявол вернулся, и Джон во всех подробностях помнит, как спину прошило электричеством, когда Шерлок встретился с ним взглядом и дал согласие.       Если бы не телефонный звонок, Джон бы высвободил энергию, скрученную в ногах, сжатую в бёдрах, усиленную адреналином и технологиями, и столкнулся бы с Шерлоком, как пуля, вылетающая из дула пистолета (как пули, вылетающие из дул пистолетов), и удвоил бы своё ускорение инерцией Шерлока (он мог бы перевернуть реальность с точкой опоры в виде своей воли), и столкнул бы долговязое тело Шерлока в бассейн.       Взрыв получился бы интересным, Джон помнит, каково это быть внутри радиуса взрыва. Не считая боли и последствий, это ничто иное, как захватывающее чувство. Боже, он рассуждает, как Шерлок —       Бассейн мог бы обернуться опасностью. Слишком много воды вокруг ноги, не приспособленной к давлению влаги при полном погружении, а кроме технических причин, Джон никогда не был хорошим пловцом, так что одна нога, не знающая, что делать, из-за (всё ещё не оправившегося) зеркального реле, обернулась бы двумя.       Если бы не тот звонок, прогремели бы выстрелы, мрачные тиски утянули бы в хлорированную воду, и всё закончилось бы взрывом.       Хоть сумасшедший и оказался таким непостоянным, он всё же обладал половиной рассудка, и кто-то позвонил и переубедил его.       Джон помнит, что полиция появилась довольно неожиданно. Он краем сознания помнит, что там был Майкрофт, и Джон почувствовал себя и спокойнее, и на взводе одновременно. Он помнит, как кто-то положил ему оранжевое одеяло на плечи, и его вес ощущался, как жилет, начинённый проводами и взрывчаткой, и Джон чуть не взвыл от этой любезности.       Джон помнит, что оказавшись на полпути до дома, понял, что ушёл, не дав официальных показаний. Он прошёл ещё два квартала, прежде чем осознал, что идёт не один. Он остановился, повернулся и дождался Шерлока. Тот шёл с отстранённым выражением лица, и Джон знал, что детектив уплыл далеко от реальности и на самом деле всё ещё мысленно находится в бассейне.       В кои-то веки они были в одном и том же месте.       Джон помнит, что остаток дороги до дома они проделали в тишине.