Техническое обслуживание и ремонт

      Шерлок молчит целыми днями.       Джон уехал бы, если бы позволяли финансы, очертил бы некоторую дистанцию между собой и молекулами Лондона, где его похитили, а его тело и разум почти захватили. Боже, с ним и близко ничего такого не происходило в Афганистане. Враг нападал на тебя с линии фронта, оттуда, а не сбоку, и не мирный житель, или, по крайней мере, не гражданский, определённо не человек в ебучем костюме и блядским говором Изумрудного Острова*.       Шерлок целыми днями молчит, и это не первый раз, когда он погружается в безмолвие, но впервые он утихает. Ни экспериментов, ни скрипки, ни капризов. Просто часы небытия.       Джон хочет что-то сделать с растущим внутри напряжением, но понимает, что тоже молчит. Его аналитик спрашивает, и спрашивает, и спрашивает, а Джон не отвечает. Впервые он не хочет разобраться лучше. Он не хочет думать о том, что произошло, потому что, похоже, это вырвет почву из-под ног, если он начнёт.       Когда разум цепляется за события в бассейне, тонкие нити расслабляются. Джон ненадолго багровеет от гнева, чувствует позыв в ладонях, ногах и глубоко в животе. Он хочет сделать что-то по наитию.       Нечто первобытное.       Джон знает, что ему нужно освободиться от этого, что разговоры помогут, но он не готов отвечать, и есть только один человек в его жизни, который не засыпает уши вопросами.       А Шерлок молчит целыми днями.