Техническое обслуживание и ремонт

      В квартире темно, затхло и пахнет мускусом, и Джон отправляется искать воспоминания и находит их. Он прикасается к стене в прихожей, смотрит на лестницу. Вроде бы всё в порядке, а, может, и нет.       В квартире наверху беспорядок. Джон даже не подавляет вздох, а потом тут же задумывается, вдруг это признак изменений, что если до процедуры извлечения он бы скрыл своё недовольство.       Он замечает, что Шерлок настороженно смотрит на него. Вот дерьмо, что-то не так. Или нет?       — Что? — наконец, спрашивает он Шерлока. Уже поздно, и сумерки охватывают кромку неба, а в затылке стучит. Если бы он мог, то сунул бы голову в сугроб или груду льда, но он даже не пытается потереть шею или волосы, потому, что если и есть место на теле Джона, до которого он никогда-никогда больше не дотронется — оно находится именно там. — Что? — устало повторяет Джон. — Шерлок… прекрати так пялиться на меня. Просто скажи, что изменилось, и… Ну…       Шерлок просто продолжает смотреть на него так, словно впервые по-настоящему видит Джона. Его глаза двигаются, цепляясь за каждую мелочь, но возвращаются к лицу Джона, к его голове. Смотрят насквозь, на его затылок. Джон проглатывает проклятье — Шерлок проделал большую работу, чтобы справиться с наличием модификаций у него, но то, что он увидел сегодня — тут, кого угодно удар хватит. Джон понимает, что ему, возможно, придётся скоро искать новую квартиру, но никак не может озвучить свои мысли. Вместо этого он просто говорит:       — Пожалуйста!       — Похоже, ничего не изменилось, — отвечает Шерлок, но есть… в его голосе нечто.       — Чёрта с два не изменилось — прекрати пялиться на меня, — Джон хочет закричать, завопить, сказать «Ты с самого начала знал, какой я, почему теперь это имеет значение?», но не делает этого. В глубине души он задаётся вопросом, нормально ли для него такое поведение.       — Не глупи, — огрызается Шерлок. — Ты просил меня наблюдать, смотреть, не изменилось ли что-нибудь, а теперь, когда я наблюдаю и говорю, что ничего не поменялось, ты сомневаешься в моих наблюдательных способностях, а потом просишь, чтобы я прекратил изучать тебя. Ничто не доказывает твой неизменившийся характер, как этот классический пример упрямого идиотизма!       — Тогда почему ты до сих пор смотришь на меня, будто… будто —       — Будто видел, как люди моего брата засунули провода в твой череп и извлекли текущие воспоминания? Будто видел, как ты очнулся, потеряв половину когнитивных функций? — его слова быстрые, как дедукции на месте преступления, голос гремит от напряжения и напора. Джон уже слышал, как этот голос перечислял чужие злодеяния, но оказывается не готовым к тому, что его состояние попадёт в ту же категорию.       Джон сжимает кулаки.       — Что ж, теперь ты знаешь, — говорит он хрипло.       — Теперь я знаю — что?       — Что такое — я — на что действительно похожи дополнения, — рычит Джон. — Они не чистенькие, не миленькие и не нормальные.       — Да, они не такие, — голос Шерлока понижается, но слова звучат как клаксон во внезапной тишине, а затем клубятся словно дым. Джон резко смотрит Шерлоку в глаза. Его взгляд мрачный и упорный, и что-то в нём напоминает Джону о предупреждении Салли Донован. — Они гораздо лучше всего остального — всё остальное скучное.       Джон моргает.       — Ты… Я…       Шерлок подходит ближе, и Джон чувствует, как тот пытается рассмотреть пластырь, который медсёстры наклеили на разъём интерфейса после того, как закончили с извлечением. Он не знает, что в эту секунду ненавидит больше: покалывающее напоминание, прилипшее к основанию шеи или вопиющее пренебрежение Шерлока тем, что всё это значит.       — Это не игра, Шерлок, — начинает он, и Шерлок взмахом руки пытается перебить его, но Джон продолжает, — ты видел в бассейне, что со мной могут сделать. То внешнее реле… если бы они заставили меня — принудили… — Джон морщится и обрывает сам себя. — Я небезопасен.       — Нет, ты — интересен.       — Твою мать, Шерлок, ты не слушаешь. Они могли заставить меня убить тебя.       — Насколько я помню, ты достаточно хорошо сопротивлялся подчинению, — прохладно замечает Шерлок, но Джон качает головой.       — Если бы у них была фора или время, чтобы подсоединиться к моему интерфейсу, я бы не смог сопротивляться. Я бы даже не подумал. Умелый техник мог бы загрузить мысли, воспоминания, ассоциации… они могли бы заставить меня захотеть навредить тебе. И я бы навредил.       Шерлок фыркает.       — Вот почему ты согласился на извлечение? Из-за чувства вины за то, что даже не произошло? — Он усмехается, но его усмешка почти сразу же сменяется задумчивым видом. — Интересно, что подключилось сначала — сантименты или логика?       — О боже, — Джон застонал. — Ты полный псих, — Джон рассеянно проводит рукой по волосам, задевает пальцами край пластыря и в испуге одёргивает руку. — Нет, — говорит он предостерегающе, но Шерлок ухмыляется.       — Пластырь пора снять, но не похоже, что ты хочешь коснуться его.       — Иди нахер, — Джон поднимает руку, чтобы сорвать пластырь, но лишь от одной мысли о случайном прикосновении к порту его прошивает тошнотой вплоть до мозга костей. — Иди нахер, — выдыхает он, содрогаясь и убирая руку под его взглядом.       Он дёргается, когда чувствует руки Шерлока у себя на плечах. Джон поднимает глаза, и Шерлок одаривает его кривой улыбкой.       — Ты совершенно не изменился, Джон Уотсон, — говорит он почти мягко. — Поэтому можешь прекратить беспокоиться о том, что опасен для меня или о другой подобной ерунде.       Джон выдыхает. Он чувствует, как его шатает после утомительного дня, который он с трудом пережил. Он хочет, чтобы мужчина перед ним был прав. Всего несколько месяцев вместе, но кто ещё поймёт, что Джон изменился, если не этот мужчина — детектив, сосед, друг.       — Шерлок…       — И пока ты здесь, повернись и дай мне снять с тебя пластырь.       Джон качает головой, сдерживая смех.       — Ты невыносим, ты знаешь это? — но в то же время медленно поворачивается. Он чувствует мелкую дрожь напряжения, сбежавшую вниз по позвоночнику, когда Шерлок обнажает последнюю часть его — что ж, будем называть вещи своими именами: нечеловеческой природы. — А ещё самовлюблённый.       Нежные пальцы ласково отнимают края пластыря от коротких волос в основании черепа. Джон подавляет трепет, который пробирается сквозь боль в голове, и пытается сдержать дрожь.       — Просто… не трогай ничего.       Шерлок фыркает сзади, но в остальном хранит молчание. Джон закрывает глаза, но всё равно напрягается, когда прохладный сухой воздух комнаты ударяет открытый порт его интерфейса. С последним рывком пластырь отходит, и Джон слышит, как Шерлок задерживает дыхание. Он чувствует вес Шерлока, но не его любопытные пальцы. В кои-то веки Шерлок принял предпочтения Джона к сведению.       — Спасибо, — говорит Джон, когда тот наконец отступает.       — Не за что, Джон.