Техническое обслуживание и ремонт

      Шерлок теряется в именах, номерах и списках, хотя после внимательного взгляда видно, что он никогда не касается папки, которую принёс Майкрофт, назвав её «Бесполезная! Пустая трата времени и исследования». Всё же, каким-то образом бесконечные страницы номеров и цифр (банковские счета? расписание переездов? скорость разложения тел?), в которых он копается, что-то значат для детектива, но на взгляд Джона это визуальный шум, серый, идущий полосами, как помехи.       Иногда он хочет добавить этому всему смысл и быть полезным.       Дни проходят, и Джон впадает в свои рутины даже глубже — пишет, время от времени прогуливается, сопровождает Шерлока, когда тот соизволяет покинуть квартиру. Он исследует и ищет, нырнув в дело и раскрытие информации с головой, и Джон проявляет достаточно благоразумия, чтобы жаловаться.       Джон не может остановить этот процесс, поэтому предпочитает извинение в двух частях: фактически произносит «прости» и исчезает на несколько часов (хотя и не всегда в таком порядке). Парк, паб, оживлённое место. Он полагает, что им обоим нужно пространство, впрочем, Джону известно, что это соответствует истине в лучшем случае наполовину. Шерлок не ценит личное пространство — частенько вторгаясь в пространство Джона — и тогда как шквал вопросов может вывести его из себя, близость Джона не является для него спусковым крючком.       Это и целая жизнь, полная дистанцирования и отсутствия прикосновений, сделали Шерлока подходящим для его работы, его методов и судьбы. Джон не разделяет это сомнительное преимущество, и маловероятно, что у него появится время развить к нему пристрастие.       Так что он выходит из пространства Шерлока, из поля его зрения, из тишины, которая ему почему-то необходима, чтобы разбивать её, и вместо этого отправляется туда, где люди собираются, потеют, смеются, дерутся, прикасаются и находятся. На короткие промежутки времени он вливается: просто ещё одно лицо, которое можно игнорировать или принять — не тело, не части или приложения — и иногда это чувство пьянит и одурманивает гораздо сильнее пива.       В один из таких дней, после слишком долгого безмолвия, напряжения, накопившегося из односложных вопросов и раздражённых, ворчливых ответов, Джон выходит на чуть тёплый, водянистый дневной свет. На улице шум — это кожа, которую день носит не задумываясь: автобусы, такси, велосипеды, пешеходы, спешащие по делам, школьники на переменах, парочки, которые держатся за руки и смотрят друг другу в глаза, прохладный ветерок, трепет листьев и щебень под ногами.       Это то, в чём Джон нуждается, но не то, чего хочет, но поскольку желание не сбудется (или не будет достигнуто) в ближайшее время, он берёт, что может, пока может выносить, а затем отправляется домой, готовый принять игнорирование ради дела.       Дорога домой теперь проходит быстро: скоро темнеет, и Джон возвращается из парка с румяными щеками от позднего дневного солнца и ранней прохлады вечера, а Шерлок лежит на диване, вялый ото сна.       От неожиданности Джон застывает, снимая куртку.       Джон прекрасно знает, что не стоит пытаться скрыть шум своего появления («Хватит красться, Джон» — эхом звучит в памяти), но он всё ещё испытывает приступ вины, когда глаза Шерлока открываются, он, как видно, спал слишком мало. И возможно поэтому, на мгновение мозг, управляющий этими глазами не включился полностью, и Шерлок смотрит на Джона почти лихорадочным взглядом, черты лица смягчились от сонного румянца и лёгкой испарины, губы разомкнулись совсем недавно, бёдра чуть сдвинулись набок —       — Джон.       Приступ вины мгновенно превращается в удар молнии — из-за того, что поймал Шерлока за отдыхом (ненавистной необходимостью), за то, что увидел и пялился, как он —       — Джон?       А затем это лицо хмурится, глаза моргают, конечности потягиваются, а разум включается, садится на место водителя, врубает первую передачу и подводит итоги. И теперь эти глаза смотрят на Джона с растущим смущением.       Джон снимает куртку с того места, где она застряла на полпути у него на руках, прежде чем его сразило зрелище, которое совершенно не должно было его впечатлять. Он вешает куртку, а затем через плечо бормочет вторую часть своего фирменного извинения в стиле 221б и поднимается по лестнице.