Техническое обслуживание и ремонт

      Джон подумывал выпить пинту в тишине и немного пофлиртовать в одном из трёх пабов, в которые заходил чаще всего во время своего еженедельного ритуала, но с Шерлоком, следующим по пятам под предлогом «наблюдения», он направил их стопы в один из новых ночных клубов, который счёл терпимым.       — Не думал, что ты тусовщик, Джон, — бормочет Шерлок, когда они достигают цели. В его замечании читается укоризненный тон, словно Джону не разрешается делать что-то, о чём Шерлок не догадался.       Усмехнувшись в ответ, Джон говорит:       — Я не тусовщик. — Джон никогда не был и до сих пор не является прирождённым танцором. Некоторые мужчины умеют вилять бёдрами, чувствуют ритм и знают, как подчинить своё тело его приказам. Джон не из тех мужчин — особенно со своими имплантами — но он всегда наслаждался атмосферой танцующих, пьющих, кружащихся к тому, чтобы неплохо (а иногда и гораздо лучше, чем неплохо) провести время. — Это не значит, что я не могу выпить и посмотреть на тех, кто выбрались сегодня.       Шерлок задумчиво кивает и следует за Джоном, когда они показывают свои документы, сдают верхнюю одежду и двигаются в сторону главного танцпола.       Громкая музыка, громогласные разговоры, кричащие наряды. Джон ухмыляется глядя, как Шерлок воспринимает это всё, сморщив нос от отвращения, не обращая внимания (или, по крайней мере, притворяясь, что не обращает внимания) на заинтересованные взгляды, которыми его провожают. Если бы Джон действительно хотел подцепить кого-то, он был бы расстроен, что ниже ростом и менее заметен на фоне своего друга, но поскольку он здесь, чтобы выпить и завязать несколько безличных и поверхностных разговоров, ему совершенно наплевать.       На самом деле он в приподнятом настроении, так как не ожидает внимания.       Джон проталкивается в столпотворение у бара, открывает счёт и возвращается в тёмный угол, где оставил Шерлока. Тот всё ещё здесь, стоит, засунув руки в карманы чёрных брюк, его чёрная рубашка туго обтягивает грудь и руки, привлекая внимание к бледной коже, глаза мерцают из-за мелькающих огней клуба, пока он сканирует толпу. Он что-то говорит Джону, но тот его почти не слышит. Он показывает на ухо и качает головой, но на этот раз, слово, срывающееся с губ Шерлока легко прочесть — «Скука».       Джон усмехается и артикулирует «один час», преувеличивая каждый слог, чтобы поддразнить Шерлока, который может читать по губам, даже если он бормочет, и получает в ответ хмурый вид и закатываение глаз.       — Привет! — кто-то кричит Джону в ухо, он поворачивается и видит невысокую кудрявую брюнетку. Он удивлён — обычно женщины не подходят к нему первыми — и оглядывается, вдруг это Шерлок причина её внимания —       Но Шерлок исчез. Возможно, ушёл домой, его краткий интерес к легкомысленному времяпровождению исчерпался, или может он отправился разнюхивать подозрительные действия. Как бы то ни было, Джона это не волнует.       На самом деле не касается его.       Он пожимает плечами и возвращается к брюнетке.       — Она была довольно настойчива, — гремит голос Шерлока над его ухом. Джон подпрыгивает. Он прислонился к колонне в одном из боковых залов, где было проще говорить. И думал о том, как только что сбежал от блондинки, с которой разговаривал и которая, наконец, отправилась кадрить кого-нибудь ещё после того, как Джон ответил отказом на её прозрачные намёки перенести их флирт в ближайшую незанятую туалетную кабинку.       — Господи, Шерлок! Я думал, ты ушёл, — Джон быстро осматривается, но его недопитое пиво в итоге не вылилось из бутылки. — Предупреждай в следующий раз, ладно?       Шерлок ухмыляется.       — Ты упустил хороший шанс на сношение, — отмечает он. — И хотя место оставляет желать лучшего в плане романтики и нежности, тебе бы не пришлось полностью раздеваться для совершения акта. Никаких объяснений насчёт аугментаций, никаких неловких вопросов.       Джон допивает пиво, предпочитая не отвечать на незаданный вопрос.       — Кроме того —       — Ну хватит уже, ладно?       — Я просто пытаюсь понять —       — Неужели? — внутренний накал и суматоха, бегущая по венам, вырывается наружу и обрывает ответ Шерлока. — Тогда иди и ляг под нож сам, — он жалеет о словах и ещё больше о тоне в ту же секунду, как те слетают с языка. Джон сгибает руку, накрывает глаза и глубоко вздыхает. — Шерлок —       Место рядом с ним опустело.       — Херь собачья, — бормочет Джон, вертясь и всматриваясь в зал. Никаких признаков невыносимого любопытного паршивца, и желудок Джона с силой сжимается. Он глядит на часы и отправляется закрыть счёт. Заодно и посмотрит, вдруг успеет перехватить Шерлока на пути домой и, может, смягчит эту перебранку.       Он почти проходит мимо Шерлока, пока тот очень тесно общается с женщиной, фигуристой и агрессивно сексуальной. Джон с минуту таращится в полнейшем изумлении на развернувшуюся перед ним сцену, потому что Шерлок ни разу не выказывал никакого интереса к чему-то, хоть отдалённо связанному с — и она «не его сфера» — и —       Его замешательство должно быть становится слышимым, потому что секунду спустя Шерлок обращает своё внимание на него, очевидно не замечая, как женщина оценивающе скользит ладонью по его груди. Во взгляде Шерлока написано так много, и Джон горячо желает понять его значение.       Не говоря ни слова женщине, трогающей его, Шерлок шагает к Джону и игнорирует растерянное удивление своей бывшей собеседницы.       — Пойдём?       Всё ещё ошарашенный, Джон кивает и после того, как они получают одежду и расплачиваются, следует за ним на улицу.       Дорога домой идёт в созерцательной тишине. Довольно удивительно, что именно Шерлок нарушает её:       — Хотя у меня и нет намерения терпеть аугментационную операцию просто ради более чёткого понимания твоих мотивов, я верю, что могу понять, почему ты не заинтересован в отношениях с теми представительницами. «Скука» — это слабо сказано.       — Не подцепляют кого-то ради хорошей беседы или стимулирующих разум убийств, Шерлок, — вздыхает Джон, задумчиво шагая рядом с Шерлоком. — Или, по крайней мере, большинство людей так не делает. — И дело не в том, что я не хочу этого, — он понимает, что говорит вслух. — Но это не… было бы не — это не чувствуется так, как должно.       — А как оно чувствуется?       Неправильно.       — Нехорошо, — выдыхает Джон. — Как минимум, недостаточно хорошо. — Он замолкает, пытаясь забыть последнее пиво. — Недостаточно хорошо, чтобы возиться с кем-то, кто не — не будет — «не может» иметь значение в долгосрочной перспективе.       Шерлок молчит, вероятно, обдумывая.       Ночной воздух кристально чист, и даже световое загрязнение не мешает звёздам засыпать тёмное небо белым. Их шаги ровные, гулкие и размеренные, в ритме, который Джон до этого момента не осознавал, как ритм их единения, чуть расшатанный метроном длительности их шагов. В этих шагах, паузах и звуках Джон слышит что-то, что не может определить. Шерлок, вероятно, на слух определяет их с Джоном рост, вес, походку, и как они заваривают чай, но то, что слышит Джон, не так просто описать качественными показателями.       Он останавливается через некоторое время и просто смакует звук, повторение и неуклонное эхо шагов. Он думает, что вероятно может сохранить этот момент, сложенный из пауз, дыхания и взмахов маятника.       — Почему ты попытался с Шелли? — спрашивает Шерлок, и Джон спотыкается, сбиваясь с их ритма на мгновение.       Джон молчит несколько долгих периодов их поступи. Не потому что Джон не знает ответ, вообще-то знает, но это не те вещи, о которых он когда-либо говорит. Он даже не пишет об этой стороне жизни — он перечисляет повседневные банальности своему аналитику, и ведёт сумасшедшие хроники в личном блоге.       Но Шерлок так редко задаёт вопросы — в этом никогда нет нужды: один взгляд и Шерлок знает каждую мелочь о действиях Джона. От подобного вопроса, более того, открытого запроса у Джона сжимается сердце и слегка сбивается дыхание, и он чует, что отказ от ответа может навредить, что тишина на самом деле может ранить их обоих.       Джон прикусывает нижнюю губу, а затем тяжко выдыхает.       — Я думал… Думал, может, я снова смогу ощутить себя настоящим человеком. С ней, — бормочет он в конце. Он избегает взгляда Шерлока, потому что знает, что его ждёт насмешка, потому что Шерлок реалист, и Джон — тоже, и на что бы он ни надеялся с Шелли, желание, которое он только что озвучил, наименее достижимо, и они оба знают это.       Но затем костяшки Шерлока касаются рукава его куртки, так невесомо, будто случайно, ненамеренно, но Джон улавливает взглядом точку соприкосновения, а затем поднимает глаза выше — Шерлок смотрит прямо вперёд, усиленно не глядя на Джона, и в его глазах усмешка, но не того оттенка, которого ожидал Джон, и определённо не над ним.       Джон резко отводит взгляд, и вдох застревает в груди, и они оба больше ничего не говорят, пока преодолевают путь до дома, разделяя совместную мелодию шагов.       Позже той ночью, бодрствуя и ходя мыслями по кругу — вечер, женщины, детектив, этот вечер, те женщины, его друг, темнота, его бывшие — Джон возвращается к вопросу Шерлока.       Шелли была милой и заботливой, медсестрой, и она раньше встречала такие случаи, как у него, и говорила, что он справляется намного лучше, улыбалась ему своими губами, глазами и ямочками, обращалась с ним, как с человеком, а не с набором операций и неудач.       До неё была Мона. Мона с её острыми краями и мягкими изгибами, с ворохом проблем, побольше, чем у Джона, попавшая под атаку террористов, разорванная на части шрапнелью, сшитая обратно наукой…       Её голод тлел горячим огнём в глазах, в уголках губ, в том, как она обнажала зубы, прежде чем рассмеяться. Она обращалась с Джоном, как с товарищем, не как с обратным счётчиком, и это чувствовалось, словно он опять со своими парнями заляпанный песком.       Они обе так отличались, но теперь Джон начал видеть, в чём они обе совпадали.       Мона смотрела на Джона с голодом, она хотела гнева, мятежа, любой реакции от него.       Шелли смотрела на Джона со всепрощением, и хотела, чтобы он принял это — что он почему-то нуждается в прощении, а она могла бы — и стала бы — той, кто подарит его Джону.       Их нужды, такие несхожие, затрагивали одну и ту же проблему. Если Джон хочет найти кого-то, с кем проведёт остаток дней, он должен измениться, пойти на компромисс.       Чем больше Джон думает об этом теперь, тем твёрже решает, что он уже изменился достаточно.