Техническое обслуживание и ремонт

      Джон вылезает через чердачное окно, чтобы присоединиться к Моне, которая сидит на крыше, и дым поднимается из дымохода её горла.       — Так что именно ты делала в моей кровати?       Она ухмыляется ему, словно это ответ на его вопрос.       — Ты не спала, — Джон останавливает на ней суровый взгляд.       Мона повторяет ухмылку.       — Откуда ты знаешь? — Её глаза расширяются. — Погоди, ты почувствовал? По связи? Ты установил её, не так ли?       Джон кривится, но не отвечает на её восторженные вопросы, вместо этого говоря:       — Твои волосы светлые, когда ты спишь, они такими не были, значит и ты не спала.       Побеспокоиться из-за её вопросов успеется позже.       Пока он говорит, то пытается (тайком) рассмотреть её рубцы. Они кажутся… другими.       Затянувшись последний раз, Мона встаёт.       — Я была в сети, — объясняет она, сжимая кончик сигареты, чтобы затушить её, между двумя пальцами. — Не в сети НСЗ* или государственного реестра, имей в виду. Есть гораздо более интересные места, где можно поплавать, — её глаза блестят. — А кроме того, мне было нужно безопасное место, чтобы завершить установку нового патча — cyOS только что выпустила новый протокол обновления. Боеспособное состояние.       — Господи, Мона, — перемена в её рубцах теперь очевидна: некоторые свежие, вздыбленные почти на четверть дюйма над её бледной кожей, и каким-то образом выглядящие более агрессивно. Словно сорняки пригласили в розовый сад, и те планируют извлечь максимум из своего присутствия. — Вот почему ты исчезла? Поэтому ты не связалась со мной?       — Твоё сообщение — что ж, — Мона потягивается. — Давай остановимся на том, что я получила его как раз вовремя, — она моргает, и цвет синтетического глаза за одну секунду меняется от зелёного к чёрному, затем к приглушённому красно-коричневому. Она ухмыляется. — Я и так уже довольно давно собиралась внести некоторые… изменения, а когда получила сообщение от тебя, то решила, что пора, — она ещё раз моргает, и зелёный цвет возвращается, но глаз движется резко, и это напоминает Джону систему наведения.       Кибернетический апгрейд. Джон на мгновение может только смотреть, теряясь в смысле услышанного. Мона не нуждалась в новых частях, но всё равно получила их, и обновилась до полной кибернетической связи с мозгом. Что подразумевает нелегальных хирургов и инженеров. А теперь она подключилась к неподконтрольным сетям, загрузила боевые патчи, созданные незарегистрированными пользователям и программистами. Связанные с этим риски и издержки находятся за рамками понимания Джона.       — Почему бы не пойти в полицию? Зачем ещё больше дополнять себя?       Мона смотрит на него так, словно тот упустил нечто очевидное, а если бы у неё всё ещё были чёрные кудряшки, она бы ужасно походила на Шерлока. Вообще-то даже с её кроваво-красными волосами, густыми и непослушными, выражения её лица достаточно, чтобы унести мысли Джона обратно в окно, вниз по лестнице, в квартиру, где детектив затерялся в размышлениях на диване (наличие неотслеживаемой будущей жертвы серийного убийцы может привести человека в такое состояние, или такого человека, без разницы).       — Думаешь, мне не стоило? Джон, кто-то несколько дней преследовал меня, когда я получила твоё сообщение. Наблюдал. Я не могла точно определить, как, и подумала, что просто паранойю, но потом прослушала твоё сообщение, и, что ж… — Она моргает, медленно, как кошка. — Я решила взять дело в свои руки, я знала, где найти нужных людей для этой работы, в конце концов, — Мона улыбается, и кажется, словно перед ней возникает предложение, и она глазами предлагает Джону принять его.       — После того, как я вернулась с апгрейда, то подумала, что всё в порядке. Моя новая ОС не выявила никого, кто бы пытался взломать меня, отследить или захватить контроль надо мной, поэтому я пошла домой, — она выдыхает облачко дыма одним плавным султаном. — Сегодня мою квартиру взорвали вместе со мной. Кто-то пытался убить меня, и мои апгрейды — единственная причина, по которой вы не пялитесь на мои развороченные трубки прямо сейчас, — Мона катает сигарету между указательным и большим пальцем. — Это моё тело, Джон. Оно — всё, что у меня есть, моя единственная защита, единственное оружие — и я всё сделаю, чтобы оно стало лучшим. Это мой выбор, — ярость в её голосе сочетается с чем-то похожим на возбуждение, и Джон вспоминает, как она жадно впитывала те крохи, что он рассказывал ей о войне.       Он задумывается, была ли Мона такой до операции. Задаётся вопросом, что если эти новые патчи и апгрейды только усугубили её уже агрессивную натуру.       Она фыркает, глядя него.       — Думаешь, это — моя личность — является симптомом? Может, ты и прав. Но если это признак болезни, значит сама болезнь — это жизнь.       — Так говорят на митингах, — замечает Джон.       Её улыбка открывает острые зубы.       — И что, если так? Не отменяет правдивости суждения.       Джон поджимает губы на секунду вместо того, чтобы ответить. Когда они были… вместе, эти разговоры всегда приводили к ссорам.       Он не может ни в уме ни на языке сложить предложение, которое казалось бы ему достаточно безопасным, чтобы не вступать на минное поле старых паттернов, но следующее мгновение избавляет его от этого: в кармане жужжит телефон.       Готов.       ШХ       Очевидно, Шерлок вернулся из своих Чертогов Разума (боже Джон слышит заглавные буквы, каждый раз, когда Шерлок говорит о них), и вместо неловкой банальности, с его губ слетает полностью сформулированное предложение:       — Ты можешь рассказать нам что-нибудь о нападавшем? — Джона передёргивает, когда он говорит это. Господи, он звучит как Шерлок, и он сказал «нам», даже при том, что детектив далеко внизу. Это выходит из-под контроля, чем бы «это» ни являлось. «Это» вообще есть? Что «это» вообще означает? Джон резко встряхивает голову, чтобы разогнать мысли.       Ответ Моны ясный и простой — «нет» — рывком возвращает Джона на землю. Она не кажется обеспокоенной своим бесполезным ответом, или рассеянным поведением Джона, когда тот отворачивается и направляется к лестнице, призванный одним словом и инициалами.       Мона следует за ним, и Джон с напряжением осознаёт каждый её шаг, насколько одновременно и изменчиво, и расчётливо каждое её движение. На один ослепительный миг он чувствует вспышку зависти, вспоминая, как боролся (и до сих пор сражается) со своими имплантами. Не похоже, что Мона испытывала те же трудности, что и он, и определённо не испытывает их сейчас.       За его спиной Мона продолжает:       — Я не могу рассказать вам, — и в её голосе клокочет нетерпение, как и в её лице, когда Джон оглядывается на неё. Он задаётся вопросом, что если Шерлок видит то же самое в его лице, когда азарт от опасности перевешивает здравый смысл. — Но могу показать.