Техническое обслуживание и ремонт

      Порез неглубокий, но кровоточит сильно — обычное дело для ран на голове, и удачно в этом случае, поскольку Джон хочет смыть любое малейшее загрязнение.       Несмотря на кровотечение, незначительный характер раны означает, что её можно быстро очистить, но не избавляет от нетерпеливого ёрзанья Шерлока. Детектив, для разнообразия ставший ниже из-за того, что сидит на ободке ванны, пока Джон смывает и очищает царапину антисептиком, елозит всеми конечностями и преувеличенно вздыхает.       — Сиди спокойно, — снова говорит Джон, когда Шерлок поворачивает голову, чтобы посмотреть, что делает Джон.       — Ты всё очистил, всё готово, — огрызается Шерлок.       — Ты даже не знал, что тебя порезали, дай мне проверить всё, а затем приложим лёд к твоему лбу.       Шерлок издаёт звук, который чаще всего сопровождает закатывание глаз, и Джон борется с желанием наградить его едким замечанием или ещё одним ударом по голове. Однако не может сдержаться и спрашивает:       — Что заставило тебя сразу ударить головой?       — Эффект неожиданности, — Шерлок спустя мгновение ворчит и стонет, когда пальцы Джона касаются края повреждения, выискивая, не пропустил ли он чего. — Весьма действенно в боевых ситуациях.       Джон выпускает смешок.       — Не думал просто сделать, как я сказал, и отойти с линии огня? Я сам о себе могу позаботиться, знаешь ли.       — А я о себе, — возражает Шерлок. — И умоляю — «линия огня»? Ведёшь себя, словно ты всё ещё солдат, а я какой-то сопливый, бесполезный гражданский.       Джон моргает — такая мысль на самом деле не приходила ему в голову.       — О… прости. — Так, погодите. — Секундочку, мне не за что извиняться, тебя чуть не убили!       — Да. Что ж, — Шерлок отмахивается от руки, чуть не выбив бутылочку с антисептиком. — Знал, что ты вступишь, хоть ты и хлопал ртом, как рыба, в первую половину драки.       Джон только через несколько секунд понимает, что припал к стене от смеха.       — «Первая половина драки»? Боже, должно быть ты очень сильно ударился головой! Ты сделал один удар, а потом просто стоял там, — Джон задыхается от смеха и смотрит, как щёки Шерлока заливаются румянцем, как всегда совсем лёгким, глаза сияют, а безудержная улыбка перекрывает несостоявшуюся обиду.       — Пожалуйста, не преувеличивай, Джон, — он улыбается, и от адреналина после стычки и выражения, смахивающего на триумф, его лицо светится жизнью. Джон чувствует, как сам слегка краснеет, списывает это на приподнятое настроение и несильно хлопает Шерлока по плечу, когда выпрямляется и встаёт, чтобы продолжить проверку Шерлока на самоповреждения.       — Кстати, тот финт в конце был умным, — говорит Джон, чтобы просто сказать хоть что-то. — Дурной, но гениальный.       Шерлок фыркает.       — Говоришь, как мой директор, озвучивавший замечания в конце семестра. — Прежде чем Джон успевает обработать след, которые оставили у него в душе эти слова, Шерлок добавляет: — Однако это сработало. И, кроме того, они угрожали тебе тем же самым.       Джон издаёт неопределённый звук, наклоняя голову Шерлока так и этак, пытаясь отвлечься от того, что только что услышал.       — Уверен, ты уже изучил каждый дюйм моего скальпа, Джон.       Джон убирает руки.       — Да. Точно, — он занимает себя уборкой аптечки первой помощи, его разум жужжит и пыхтит, как одна из машин Сороки, а затем цепляется за кошмар, как его удерживают и разбирают, словно неисправный блендер, за мысль о маленьком темноволосом мальчике, приходящем домой, услышав грубые, жестокие, неправильные слова, за ощущение бледной, повреждённой кожи, покрытой липкой, подсыхающей кровью.       — Я тронут тем, что ты не ушёл, — говорит Джон, прежде чем успевает остановить себя, — но ты должен бежать, когда я говорю.       — Я оскорблён, если ты думаешь, что я стану, — усмехается Шерлок, вставая и потягиваясь, словно пятнадцатиминутная обработка ран оказалась пожизненным заключением. Секунду после Шерлок не двигается в пространстве, высеченном обменом прикосновений и слов. Джон чувствует, что увяз в недвижности Шерлока, словно в янтаре.       Ночь выдалась странной — серией сменяющихся взлётов, падений и паники, и завершается на странно нежной ноте, и этот миг, который они разделяют, прежде чем Шерлок уходит, чтобы наклеить никотиновые пластыри, растянуться на диване и провести бессонную ночь в размышлениях, и прежде чем Джон приберётся и приготовится ко сну, не является исключением. Сердце Джона совершает кувырок, когда Шерлок смотрит на него перед уходом.       — Спокойной ночи, Джон, — просто говорит он.       Этой ночью сон вторгается неспешно, но когда находит Джона в его кровати, с бельём чуть грубее и без запаха, то избавляет его от сновидений.