Техническое обслуживание и ремонт

      Джон знает, их утро совершенно не нормально.       Шерлока похитили и вернули, и им всё ещё предстояло задержать серийного убийцу, но прямо сейчас не остаётся ничего, кроме как ждать, пока не придёт время забрать Мону.       Они отправляются на обед в китайский ресторан неподалёку. Когда между ними случается тишина, она лёгкая и приятная, когда между ними случаются разговоры, они лёгкие и естественные. Они едят (хотя Шерлок предсказуемо съедает всего несколько кусочков, да и те крадёт с тарелки Джона), но трапеза идёт неспешно, что у них редко бывает. Утро излучает непринуждённость тем образом, который не должен быть нормальным ни для кого из них, но всё же ощущается верным.       Джон знает, что если расскажет своей аналитице о чём-либо из списка: утреннем похищении, перечне задач на день, даже об азарте прошлой ночи — ей будет что сказать, и ни слова из её речи не будет изумлённым или довольным. Она прочитает Джону лекцию о нормальной жизни, о вещах, к которым он должен стремиться. Она определит их и создаст лист ожиданий — и ни одно из них не будет включать беготню за Шерлоком. В её планах будет значительно меньше ночных драк на ножах, поимок серийных убийц и безумных соседов. Она хочет, чтобы Джон смешался с толпой, устроился и успокоился. «Она хочет, чтобы ты стал невидимкой, — шепчет Мона в его мыслях. — Тогда никто не заметит, когда ты исчезнешь».       Джон смотрит на мужчину перед собой — тот нацелил палочки на грабёж, и задаётся вопросом, что если Шерлок однажды продолжит говорить с пустой комнатой и не заметит отсутствия Джона.       Секунду спустя Шерлок поднимает глаза и с полным ртом краденой свинины спрашивает:       — Проблема?       — Что?       Он кивает Джону на грудь.       — Твоя грудь.       Джон поспешно убирает руку с того места, где прижимал её к импланту, или точнее, к растущей тревоге.       — Нет. Ничего, — он прочищает горло и пытается придумать, что сказать, чтобы свернуть с этой темы, с него самого, и радуется возможности защититься от попытки Шерлока украсть последний кусочек мяса с его тарелки. — Эй! Хватит пытаться отвлечь меня, чтобы стащить мою еду!       Настроение поднимается, трапеза подходит к концу, и всё налаживается.       После обеда приходит время забрать (Джон надеется) Мону в полной дееспособности. Они следуют тем же маршрутом, что и вчера, однако Шерлок ведёт их слегка окольным путём. Джон думает, что это должно быть извинение за его поведение в прошлый раз, но ничего не говорит. Его друг разговаривает на своём языке, когда приходится взаимодействовать, и Джону нравится, что он совершенствуется в переводе.       Когда они подходят к задрипанному фасаду здания, Шерлок проводит рукой вдоль подоконника, как делала вчера Мона, подсовывает под него пальцы, а затем изгиб его губ привлекает внимание Джона. Изгиб становится ухмылкой под взглядом Джона.       — Потайной зуммер — звонок для одобренных посетителей, — шепчет самодовольный Шерлок.       — Что ж, они – весьма щепетильны.       — Крайне. — Шерлок пристально смотрит на Джона, склонив голову: — Ты не удивлён.       — Ну, им приходится соблюдать осторожность —       — Не из-за этого. А из-за звонка. Ты заметил скрытую ласку Моны, — и его глаза загораются намёком на веселье, — вчера.       — Не думал, что это звонок, но да. Я заметил, что она потянулась к нему, — и он улыбнулся Шерлоку, легко и непринуждённо после событий, которые можно описать только как милое утро. — Снова собирался сказать мне, что я «вижу, но не наблюдаю»?       Шерлок фыркает, и его зелёные глаза оживлённо вспыхивают над скулами, не такими бледными, как обычно, и Джон знает, что ни слова об этом не расскажет своей аналитице.       Дверь звенит, когда они заходят в тату-салон, и их встречает Лестер.       — Были неприятности вчера по пути домой?       — Нет, — отвечает Шерлок скучающим тоном.       — Ничего такого, с чем бы мы не справились, — поправляет его Джон, отмечая взглядом его линию роста волос и царапину, которая могла оказаться более серьёзной.       — Я предупреждал, — говорит Лестер нараспев, но добродушно.       — Скорее нас просто задержали, — сопит Шерлок. — Чем ты опять занимаешься прямо сейчас. Отведи нас к Моне.       Лестер поднимает обе брови на приказной тон, когда Шерлок проплывает мимо. Джон качает головой и бормочет:       — Это я предупреждал. Засранец, забыл?       Лестер гогочет и провожает их по коридору.       Внизу Сорока устроился на потрепанном компьютерном кресле прямо рядом с Моной, которая сидит и пьёт чай мелкими глотками.       — Фу, — здоровается она.       — Ты готова идти? — спрашивает Шерлок.       Джон пихает его локтем в бок и спрашивает:       — Ты в порядке?       Мона кивает с замутнёнными глазами.       — Да и да, — отвечает она скрипучим голосом. — Просто, уф, реально вспухло. Здесь, — она похлопывает себя по голове.       В соседней комнате визжит циркулярная пила, и Джон с интересом разглядывает бесполое юное создание в медицинском халате на два размера больше, склонившееся над ногой другого человека. Уровень визга меняется, когда пила достигает цели, и Джон сжимает зубы.       Сорока замечает это и ухмыляется.       — Не беспокойся, это просто починка. Ничего серьёзного.       Джон плотно сжимает губы.       — Как вы определяете серьёзность? — он одним глазом приглядывает, как Шерлок говорит с Моной — может, проверяет тонкости её загруженной интеграции? — но в основном сосредотачивается на Сороке, нуждаясь в чём-то, чтобы уравновесить жуткое бремя собственных знаний и опыта, и мрачные мысли, которые он вынашивал с тех пор, как увидел пластик, сталь и пятна в тех двух комнатах.       Сорока скрещивает руки и откидывается в кресле.       — Понимаешь, импланты не так сложно сделать — не великое дело, имей в виду. Там много сопутствующих указаний, мне говорят: вставь контакт А в разъём Б, и всякое такое, — он почёсывает свой грязный подбородок пожелтевшим от никотина ногтём. — Сложные части — это интерфейс и создание реальных соединений — эти слои под твоей настоящей кожей? «Рубец»? Сложная хрень. Мы здесь такого не встречаем, на самом деле. — Он пожимает плечом. — Люди находят нас после того, как НСЗ бросает их дела и отказывает им в помощи. К этому времени сложная работа сделана, заложена основа. Мы просто собираем куски и иногда добавляем новые, — он улыбается с оттенком гордости и довольно сияет.       Джон наклоняет голову, когда прислушивается. На заднем фоне, за шумом пилы он слышит непринуждённую беседу и неожиданно — смех. Он моргает.       Сорока ухмыляется, когда замечает, как меняется лицо Джона.       — Раз уж мы ждали тут кое-кого, у нас есть всё, что нужно, даже справочные материалы для хитрой работёнки. И наши юные резальщики сообразительны, со всеми учебниками, которые они штудируют целыми днями.       — А чувак, который занимается мозгами? — Джон не может думать о нём, как о нейрохирурге, не после того, как изначально Сорока представил его.       Сорока взмахивает рукой.       — Он — прелесть, почти не разговаривает, если только не по локоть в чьих-нибудь мозгах. Однако он хорош — он несколько раз налаживал мой котелок, и у меня нет причин для жалоб.       Джон кривится, но не спорит. Тем не менее, спрашивает:       — Ты сказал, «если вы ждёте кого-то». А что бывает, когда кто-то или что-то появляется неожиданно?       — Мы… что ж, — Сорока выглядит не в своей тарелке. — Обычно такого не происходит, только если кого-то не ранят, ну знаешь. Народ наверху может быть немного… — то, как он отводит глаза, говорит Джону многое о том, почему Сорока избегает людей и боится нормальных. Говорит многое о грязных пальцах и болезненной бледности хакера.       — Прости, — отзывается Джон.       Сорока пожимает плечом, и до Джона доходит, что он никогда не видел, чтобы тот пожимал обоими плечами, а затем понимает, что, возможно, плохая осанка Сороки связана с давним повреждением, а не с сидением за компьютером.       — Не парься, — отвечает Сорока, но Джон уже. Сорока жуёт обветренную губу. — Неожиданные посетители, — начинает он, но затем смотрит в сторону комнат за пластиковыми занавесками. — Мы делаем, что можем, — говорит он, и Джон чувствует опустошающую боль в этих словах, чувствует отголоски прошлого, где палящее солнце и жгучая жара не спасали тела и кровь от остывания, а Джон не всегда мог уберечь людей от того, чтобы те становились телами и кровью.       Воспоминания ранят Джона, раскрываясь и ещё не утратив краски, но помогают ему принять решение.       Незадолго до того, как Мона поднимается, Шерлок не особо дипломатично сообщает:       — Мы достаточно потратили времени в этой дыре, — он кипит от негодования, когда Джон пытается успокоить его.       Мона встаёт со своего кресла.       — Я готова.       Джон таращится на них обоих.       — Нет, — говорит он Моне, но не пытается остановить её, когда она пробирается к выходу, к другому на этот раз, — тот ведёт на подземную парковку. Когда Шерлок проходит мимо него и собирается заговорить, Джон обрывает его:       — Заткнись.       Лестер уже там, чтобы закрыть за ними, и Сорока тоже, ему не по себе от такого близкого нахождения к поверхности. Когда Мона и Шерлок пытаются одновременно выйти на дневной свет, Джон отступает назад и протягивает Сороке пустую (ненадолго) учётную карточку, которую умудрился стащить раньше.       — Слушай, я… хирург и доктор… был раньше. И я служил в Кандагаре. И я неплохо разбираюсь с «неожиданностями», — он улыбается стиснутыми губами, пытаясь не превратить улыбку в гримасу. — Если вам когда-нибудь понадобится кто-то, умеющий справляться с такими вещами — позвони мне.       Сорока разевает рот, его сигарета почти вываливается, чтобы потухнуть в грязи на цементном полу.       — Я… да… определённо, — он безумно улыбается и сжимает ладонь Джона обеими руками, дважды встряхивает и отпускает.       Джон догоняет Шерлока с Моной и тайком вытирает руку об джинсы.