Техническое обслуживание и ремонт

      Джон пробуждается ото сна медленно, желая позабыть то, что он почти уверен, является сном, с той же силой желая остаться в этом коконе сомнительного утешения.       Есть сильное предчувствие, что когда Джон полностью проснётся, то его ожидает некий неприятный факт, с которым он отчаянно не хочет встречаться.       Разумеется, его предательский мозг всё равно приносит этот факт, и Джон зажмуривает глаза, сопротивляясь ему. Я должен покинуть Бейкер-стрит сегодня, думает Джон, но эта мысль ранит не так сильно, как другая, стоящая за ней, что на вкус как одиночество и боль.       В конце концов, Джон заставляет себя подняться. Ничего из этого не будет легче со временем, по сути, если он поторопится, вероятно, успеет смыться до того, как Шерлок очнётся от своего глубокого сна. Чем меньше взаимодействий, тем лучше, мрачно размышляет Джон, уговаривая сам себя.       Он просто надевает свежую одежду и начинает путь по лестнице вниз, когда слышит движение: Шерлок.       Шерлок встал на ноги после несомненно краткого сна. Джон чувствует, как губы складываются в знакомом раздражении, но теперь, теперь, когда он знает, как мало ему осталось носить это особое выражение, то чувствует в нём нежность и восторженное отчаяние.       Чувство режет до глубины костей, и на секунду решимость Джона пошатывается. Он оказывается внизу, в гостиной, прежде чем успевает подумать дважды. В мгновение ока он охвачен движениями Шерлока: тот подбрасывает и ловит телефон одной рукой, накидывает пальто на плечи, кудряшки развеваются, когда он отрывает глаза от сообщения, которое пишет или посылает, увидев Джона.       — Шерлок, — начинает Джон, но взгляд Шерлока мгновенно возвращается к экрану телефона.       — Сегодня вскрытие тел, — говорит Шерлок. — Я собираюсь пойти и взглянуть.       — Я… — начинает Джон и знает, что сказал бы дальше, потому что всегда говорит это, даже когда не должен, после того как Шерлок сообщает ему о деле, выходе, поводе пробежаться по городу вместе — но на этот раз Шерлок проходит к лестнице мимо и не ждёт его.       — Нет, не в этот раз, — говорит он. Он уже почти спустился с лестницы, когда мимоходом прерывает ошарашенное молчание Джона: — У тебя приём, Джон. — А затем дверь закрывается, и Джон стоит, слушая, как притормаживает такси, останавливается, а затем отъезжает.       Спустя мгновение гулкой тишины на Джона обрушивается знакомое неприятное чувство. Это становится чем-то вроде традиции — Шерлок уходит, Джон остаётся.       Джон понимает, что ему плевать — неважно, Шерлок прав: у Джона полно дел сегодня утром, и одно из них — это держаться подальше от Шерлока, а ещё, не в последнюю очередь, готовиться к предстоящему приёму у своей аналитицы.       Последнему приёму.       Джон сглатывает приступ горечи, и его охватывает ледяное спокойствие, руки не дрожат, когда он готовится ко дню: завтрак, растяжка, душ, переодевание, бритьё…       Успокоительная рутина заканчивается слишком быстро, оставляя Джона перед выбором прогуляться или сидеть в кресле. Он выбирает второе, берёт ноутбук и пытается найти новую квартиру, но не продвигается далеко. Всё выглядит неправильным и неподходящим, и неважно, сколько раз он напоминает себе, что это не имеет значения, и не будет его иметь, Джон не может заставить себя сделать больше, чем поверхностный просмотр доступного жилья.       Когда приближается время приёма, Джон тратит несколько минут на воспоминания о том, как Шерлок однажды без спроса отменил его назначение, чтобы затащить на место преступления. Воспоминания отдаются болью в груди и горле.       В конце концов, Джон может уйти на приём без чувства, словно сбегает из 221б.