История истинной любви

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ Хотя Малефисенту было неприятно признавать это, Диаваль оказался не единственным, кто интересовался ребенком. По мере того как дни складывались в недели, а затем в месяцы, любопытство разъедало и самого Малефисента. Оно разъедало его, когда он бродил по вересковым пустошам, проверяя Терновую Стену. Разъедало его, когда он сидел на своем троне, слушая жалобы или сплетни суетящихся фей. Любопытство переполняло его, когда он набредал на птицу с только что вылупившимися птенцами, беспомощно тянувшими вверх свои маленькие клювики. Но сильнее всего любопытство разобрало Малефисента в тот день, когда он увидел трёх пикси, поразительно похожих на Нотграсс, Фислвит и Флиттл, которые летели куда-то, забыв о своих детях, маленьких феях. Не раздумывая, Малефисент приказал Стене расступиться, открыв перед ним путь. Большими шагами Малефисент решительно направился к стоящему на лужайке домику. Придя туда, он обнаружил, что задняя дверь домика открыта настежь и нигде поблизости не видно пикси. А вот Аврор был. Мальчик подрос, превратившись в карапуза с мягкими светлыми локонами и розовыми щечками, который делал свои первые шаги. Малефисент наблюдал за тем, как Аврор сделал пару неуверенных шажков и вновь опустился на четвереньки. Он что-то лопотал и хихикал, явно привыкший быть один. «У нас с ним есть что-то общее», — неожиданно для самого себя подумал Малефисент. Решив удовлетворить свое любопытство, Малефисент приблизился к ребенку. Наклонившись над мальчиком, он скривился в страшной гримасе и крикнул: — А-а-а-а! Это сработало. Мальчик громко заплакал и принялся размахивать ручками. Улыбаясь, Малефисент ждал, когда же Аврор побежит прочь. И тот побежал, но, к удивлению Малефисента, прямиком к нему. Аврор обхватил маленькими ручками ноги Малефисента и уткнулся головкой в его длинный чёрный плащ. — Уйди! Уйди! — закричал Малефисент, отталкивая Аврора, словно маленькую собачку. Но малыш еще сильнее прижался к нему и продолжал жалобно плакать, а потом протянул ручки вверх, молча умоляя поднять его. Малефисент оглянулся по сторонам. Похоже, никто не спешил прийти на громкий плач Аврора. А если так, это означает, что ребенок так и будет плакать. А от такого плача у него ужасно разболится голова… Ну нет, решил Малефисент. Он не купится на эти заплаканные большие голубые глаза, что с надеждой смотрят на него снизу вверх. Малефисент скрестил руки на груди и отрицательно покачал головой. Аврор продолжал плакать. Не сдержавшись, Малефисент наклонился и поднял плачущего мальчика. — Закрой рот, — сказал он, но его голос был намного ласковее, чем произнесенные слова. Аврор тотчас прильнул к Малефисенту. Обхватив его за шею своими пухлыми ручками, он какое-то время продолжал хныкать и всхлипывать. Пока Аврор успокаивался, Малефисент пытался бороться с охватившей его нежностью. Старался не вдыхать тонкий запах волос Аврора. Старался не слышать, как задрожало сердце в его собственной груди, стремился побороть инстинктивное желание крепче обнять и приласкать малыша. Но этот мальчик был его врагом, а Малефисенту необходимо сохранять твердость. Аврор что-то восхищенно залопотал и, совершенно не испытывая страха, протянул ручку и ухватился за один из рожек Малефисента. Пораженный этим, Малефисент откинул голову назад. Аврор слегка скривил нижнюю губку. Заинтересованный тем, что мальчик будет делать дальше, Малефисент медленно наклонил голову вперед. Губка Аврора перестала дрожать, мальчик снова захихикал и, совершенно без опаски, снова схватился за рожек. Для Малефисента это было слишком. Он быстро опустил Аврора на пол и, не оборачиваясь, покинул лужайку. По дороге на Холм фея Малефисент все время думал об Авроре. Он не мог отрицать, что малыш был — только допустим, ну самую малость, ну разве что чуть-чуть милым, и Малефисент ужасно злился, потому что не мог позволить себе думать о том, что этот мальчик мил, или прелестен, или хорош, или прекрасен. Нет, невозможно. Своим проклятием Малефисент приговорил его к вечному сну. Так какой смысл теперь даже думать об Авроре? Известно, что очень часто все идет совсем не так, как мы планируем, и Малефисент вскоре обнаружил, что не может не присматривать за Аврором. Диаваль тоже не мог не помогать ему в этом. Осмелев и не скрывая своей привязанности к ребенку, он теперь брал Малефисента с собой, когда отправлялся проведать Аврора — а делал он это довольно часто. Три пикси совершенно не годились в няньки, они гораздо больше занимались собой, чем мальчиком, которого им поручили охранять. Нередко, спрятавшись в тени, Малефисент и Диаваль слышали, как пикси жалуются на свою судьбу, которая заставляет их жить в неуклюжих человеческих телах в какой-то неведомой глуши, лишая возможности принимать участие в придворных праздниках, из-за строгого приказа Стефана, запретившего им использовать волшебство, кроме тех случаев, когда это совершенно необходимо. Изредка они уделяли внимание Аврору, однако большую часть времени мальчишка оставался предоставленным сам себе. Однажды, в один удивительно прекрасный послеполуденный час, Малефисент сидел, прислонившись к дереву, рядом с Диавалем, который сверху наблюдал своим вороньим глазом за игравшим на лужайке Аврором. Неподалеку расположились пикси, устроившие себе пикник. На ярком расписном полотенце были разложены свежие ягоды, хлеб и сыр. Но Аврора еда не привлекала, ему гораздо больше нравилось гоняться за летавшими над лужайкой бабочками. Наблюдая за играющим Аврором, Малефисент уже не в первый раз думал о том, в каком неведении пребывает наивный мальчишка. Аврор ничего не знал о будущем, которое его ожидало. Не имел ни малейшего представления о том, кем был человек, за которого вышла замуж его мать, и что он совершил. Аврор знал лишь, что день сегодня солнечный и можно гоняться за бабочками. Малефисент почувствовал, как в его груди закипает гнев. Таким же наивным, доверчивым и беззаботным был когда-то и он сам. Тряхнув головой, чтобы отогнать неприятные мысли, Малефисент бросил Диавалю орех. Ему было необходимо хоть чем-то отвлечься от мыслей о своем прошлом. Чем-то, что напомнит ему — он свободен и может делать что хочет и когда захочет. Заметив, что все пикси сидят и лениво болтают, греясь на теплом солнышке, Малефисент злобно усмехнулся. Слегка шевельнул рукой, словно потянул кого-то за волосы. Сидевшая на лужайке Фислвит взвизгнула и, обернувшись, обвинила Флиттл в том, что та дернула ее за волосы. И в отместку она сама сильно дернула Флиттл за волосы. Вскоре между всеми тремя пикси началась потасовка. Улыбнувшись, довольный Малефисент откинулся назад и принялся за орехи. Какое-то время он продолжал сидеть, с удовольствием слушая, как визжат и кричат пикси. Робину понравилась бы эта шутка, он был в стиле прежнего Малефисента. Неожиданно уголком глаза Малефисент заметил, что Аврор побежал за бабочкой. Вытянув вперед ручки, хватая пальчиками воздух, мальчишка перебирал по траве маленькими ножками. Переведя взгляд чуть вперед, Малефисент поднял бровь. Гонясь за бабочкой, мальчик не видел, что бежит навстречу опасности. — Маленький негодник сейчас свалится в воду, — беззаботно заметил Малефисент, обращаясь к Диавалю. Диаваль озабоченно каркнул, сорвался с ветки и поспешил к пикси. Кружа над ними, он принялся громко каркать. К сожалению, Нотграсс, Фислвит и Флиттл были настолько заняты своей возней, что не обратили внимания на крики Диаваля, лишь отогнали его прочь и продолжили ссориться. Тем временем Малефисент наблюдал за тем, как Аврор несется вперед к крутому краю берега. До воды оставалось метров двадцать. Пятнадцать. Десять. Малефисент оглянулся — пикси по-прежнему не обращали ни на что внимания, хотя Диаваль продолжал громко каркать. На берегу никого. Малефисент оттолкнулся от дерева и поспешил к ребенку. В тот миг, когда маленькая ножка Аврора ступила в пустоту, Малефисент схватил мальчишку и оттащил от края берега. Увидев знакомое лицо, Аврор улыбнулся. Малефисент быстро опустил Аврора на землю и вернулся к своему дереву. Мгновением позже рядом с ним приземлился Диаваль. Бросив пикси, он полетел спасать Аврора и нашел его целым и невредимым. Ворон смотрел на Малефисента, наклонив набок голову и вопросительно заглядывая хозяину в глаза. — Что? — как ни в чем не бывало спросил он. Да, он спас Аврору жизнь. Ну и что здесь такого? Это вовсе не означает, что он любит этого маленького сопляка или что-то в этом роде.