Мечта длиною в месяц

— Короче, волейболист на пенсии, у меня выпали все зубы и я стал очкариком как Цукишима. — Говорит Бокуто. — Акааши, правда или действие? — Правда. — Что заставляет тебя смеяться? — Ты. — Тихо говорит Кейджи, а после поворачивается к Тендо, не обращая внимания на крики Бокуто с просьбой повторить. — Действие. — Говорит Сатори. —  Спародируй известную личность. Тендо встает посреди комнаты, зализывает волосы на бок, что похоже на челку Ойкавы или Сугавары. — Привет-привет! Да, у меня всё хоршо. Спасибо-спасибо. Напрягать мозг, когда его нет плохо – голова заболеть может. — Он бьет себя по голове и корчит рожицы. — Ива-чан!!! Больно! Ойкава набрасывается на него как зверь, которого весь день не кормили. — Да, стой! — Кричит Бокуто. — Лучше меня съешь. Не трогай Тендо! — Да, не-не-не, я просрочку не ем, сорян… — Махает рукой Ойкава, и продолжает трясти Тендо. — Тендо, тебе помочь? — наклоняется Лев. — Откапываешь могилу, а потом смешишь пока не сдохнет. Ночь открылась сразу, как будто распахнулся занавес театра. Луна огромная, словно это не луне, а солнце, только ночное солнце. Звёзды нестерпимо яркие и крупные. Кажется, протяни руку и дотронешься до их холодных, острых лучей. Ночь, когда невозможно спать и хочется смотреть и смотреть на эту красоту, боясь, что она никогда больше не повторится. А, может и правда, не повторится? Нет, это не парад планет, это парад всех звёзд, такой блистательный, что даже меркнет тусклая дорожка Млечного пути. Вот одна звезда не удержалась на небосклоне, и, прочертив золотистую линию, исчезла. Успели ли вы загадать желание? Нет? Почему? А... так у вас нет никаких желаний, кроме одного — смотреть на это сверкающее звёздное великолепие! Танака выбирает правду. — Как ты поступишь, если окажешься ночью один в школе? — Ну, вообще, я, если честно, был бы не против подправить оценки в своем табеле. Посмотреть всякие бумажки, книги, порыться в учительских столах… Узнал бы ответы на тесты… Мне на ум ничего не приходит, блин! Нишиное надо изобразить звук кипящего чайника. Он минут пять пытался это сделать, но у него не вышло. —Куроо, играешь в магазин. Тендо и Хината твои покупатели. А Ойкава полицейский. И началась веселая (нет) игра. — Здравствуйте. — Говорит Куроо. — Ну что, есть там, ну, трава?.. — Спрашивает Сатори. — За символическую плату появится. — Дёргает бровями Куроо. — Так, что вы тут продаете?! — подбегает Тоору. — Траву… — Заикается Тецуро. — Какую? — приближается Ойкава, и становиться чуть-ли не в притык. — Обычную… — Дайте две. — заминается Ойкава, Куроо протягивает ему пакетик с зелёными мармеладными червячками. — Спасибо, не нарушайте. — Здоровья вам. — Тихо говорит Куроо, а после крестится. — Дайте мне "Балтику девятку". — Просит Хината, осматриваясь по сторонам. — Да, вот, держите. — Протягивает Куроо бутылку, на которой маркером написано «Балтика 9». — Оо, нифига, как лимонад. — Залпом выпивает Шоё, после делает отрыжку, позади слышится чей-то смех. — Стой, а тебе хоть 18 есть? — Положил руку на плечо Шоё Куроо. — Ээээ… После веселой игры в «магазинчик», по своему праву, Цукишима загадывает Кенме, после каждого слова Куроо, говорить: «Ублюдок Куроо». — Хината, опиши самого страшного человека, которого ты только видел. — Я помню, когда я был в саду, у нас был мужчина воспитатель. Кажется педофил что-ли… — Хината задумался. — Так вот. Он был такой пухлый, жырный, подбородков у него штук 50 было. Очки, борода как у священника и страшная улыбка. Страшнее чем у Ушиджимы даже. — Ну если ты так сказал… Значит и правда страшный. — Говорит Семи.

***

Половина ребят уже отрубилась. Хината, услышав что кто-то собирается разукрашивать всех, решил ненадолго выйти на улицу. Посмотрев в остальные окна, было понятно, что весь лагерь тоже не спит. Из открытых форточек слышится чей-то смех. Кагеяма то тихо следует за Хинатой, то резко останавливается: — Что-то случилось? — Хината не поворачивается. — А чего ты хочешь? — Подошёл Тобио. — Что я хочу, ты прекрасно знаешь. — Мне хотелось бы, чтобы рядом со мной был человек, в присутствии которого мое сердце билось бы ровно и мерно, человек, рядом с которым мне было бы спокойно, потому что я не боялся бы на следующий день потерять его. И время бы тогда текло медленнее, и мы могли бы просто молчать, зная, что для разговоров у нас впереди еще целая жизнь. — Хината говорит это, после чего продолжает идти. — Что-то ещё? Жизнь бывает порой удивительно скупа — целыми днями, неделями, месяцами, годами не получает человек ни единого нового ощущения. А потом он приоткрывает дверь — и на него обрушивается целая лавина. Именно так случилось у них. Минуту назад не было ничего, а в следующую минуту — столько, сколько ты и принять не можешь. Они сидят в самой дальней беседке, но и до сюда доходят шум от корпусов. — Тобио… — Что? — Как думаешь, что было, если бы ты или я не пошли в Карасуно? Мы бы не встретились? — Хината опускает голову назад. — Я бы скорее всего не играл в Сейджо из-за моего характера. — Пожимает плечами Кагеяма. — Да и не думаю, что Ойкава и Киндаичи были бы рады меня видеть в своей команде. — Да ну тебя, — скользит по скамейке ближе к Кагеяме Шоё. — Мне больше ты нравишься в роли связующего, чем Ойкава. — Только в роли связующего? — Ты хочешь, чтобы я так просто тебе это сказал? — Хината сдвигает брови к переносице, Кагеяма ухмыляется, после чего кивает. — Я люблю тебя, Кагеяма Тобио. И никому не отдам. — Холодные, немного бледные руки обнимают шею Тобио. Любовь, в сущности, возникает в одиночестве, когда рядом нет её объекта и направлена она не столько на того или ту, кого любишь; сколько на выстроенный умом образ, слабо связанный с оригиналом — Ничего себе, у тебя руки прям ледяные. — Морщится Кагеяма. — Мочли уже. — Бубнит в слух Хината. Кагеяма устал, от того, что Хината бегает от него. Он больше его не отпустит. Он обещает себе и ему. Он просто устал, он просто хочет утонуть в его объятиях. Он всё время искал недостатки в себе, опираясь на чужое мнение. Слишком сильное сосредоточение на себе порождает ужасную усталость. Человек в такой позиции глух и слеп ко всему остальному. Эта странная усталость мешает ему искать и видеть чудеса, которые во множестве находились вокруг него. Поэтому кроме проблем у него ничего не остается. Хината продолжает сердиться на него, потому что считает, что сердиться на людей – означает считать их поступки чем-то важным. Но ему настоятельно необходимо избавляться от подобного ощущения. Поступки людей не могут быть настолько важными, чтобы отвести на задний план единственную жизненно важную альтернативу: наша неизменная встреча с бесконечностью.