Болезнь

— Может ещё мне в любви, блять, признаешься? , — с агрессивным издевательством в тоне насмехался Том…       После этой фразы лицо норвежца съёжилось, будто хотело сузиться и исчезнуть вовсе. Такое выражение застыло на лице «рогатого», это было не самое приятное зрелище. Торд резко вскочил с дивана, переместившись напротив черноглазого, и опёрся руками об спинку сидения так, что между его локтями была голова Томаса.       Лицо парня в красной толстовке начало приобретать какую-то странную, немного психозную улыбку, а зрачки сузились и стали красного цвета, что могло здорово напугать. — Наконец-то они свалили, хах!.. — вырвалось у него, но он сам себя резко перебил кашлем. — Кхм… Помнишь 2004-й? А как же забыть. Да, я тоже не забуду… никогда. — голос был прерывистым и каким-то сжатым. К чему эти фразы?.. Руки норвежца сжались на ткани оббивки. — Т-тогда Эдд познакомил меня с Мэттом… и с тобой. Мы к-как-то сразу невзлюбили друг друга, да? Будто нам было суждено враждовать… — то, как рассказ прерывался нездоровым смехом не нравилось чёрноглазому. Совсем. — И, наверно, ты считаешь, что так и должно быть, что мы и должны… ненавидеть друг друга, что если уж так завелось из какой-то пустяковой ссоры, то так должно быть… но я никогда так не считал, знаешь… Я помню, как мы по началу просто кидали друг другу злые взгляды, молчали. Потом начали ссориться. Я сразу понял, что ты не хочешь со мной дружбы, поэтому и не пытался высказывать тебе что-то кроме злобы и ненависти, казалось, ты только того и ждал, чтобы меня раззадорить, чтобы проверить, на что я способен… Но если бы ты только знал… х-хах… Что я хотел бы быть товарищами, хватался за каждую возможность начать нормальную беседу, пошутить и просто ощутить себя «своим», как делают это Эдд и Мэтт в твоём кругу!.. — на этих словах его глаза взглянули на него так, будто сейчас начнут слезиться.  — …И каждый раз ты обрывал всё это своей колкостью… Неужели, неужели я не достоин был и шанса?! Неужели я настолько ужасен, чтобы уничтожать меня при хотя бы ОДНОЙ, , МАТЬ ЕГО, ПОПЫТКЕ?! — глаза сужались, а лицо заливалось чистым гневом, выплёскивая это криком прямо в лицо Тому, от чего тот аж содрогнулся.  — А ведь всё, чего я хотел, это хотя бы один шанс… Хотя бы попытку, хотя бы пару минут без ненависти, с тобой, рядом… — его напряжение резко спало, перейдя в печаль, а за тем и в возбуждённость. — Я хотел быть рядом, хотел чувствовать тепло, чувствовать…к-каждую клеточку т-твоего…т-тела, ха-ха! Разве не смешно? Разве не смешно?! Ха-ха! Ха-ха-ха-ха-ха! — выражение лица Торда медленно переходило в безумный паралич, дополнённый истеричным смехом…       А вот Том с каждым словом рассказа своего ненавистника приходил лишь в больший шок. Да он… да он же псих! — В-все эти… г-годы я… я был обязан ненавидеть тебя, ругаться, дерзить, понимая, что ты никогда даже на дружбу шанса не дашь, даже на приятельство… И всё, о чём я мог просить, это лишь видеть тебя…твою синюю кофту… ч-чёрные, бездонные г-глаза… Т-твои румяные губы… И слышать твой… голос… Который кричит на меня… Т-ты не представляешь, Томми, что я терпел. С того момента, как ты начал не просто отмалчиваться от меня, а ещё и ссориться со мной, стало е-ещё хуже… Но почему-то я с каждым днём всё больше хотел быть уничтоженным тобой… — его голос становился прерывистым, неотчётливым, он тяжело дышал.       Пальцы парня были, казалось, готовы проткнуть ткань дивана, сжимая её и периодически разжимая. Одышка усиливалась, но безумная улыбка расширялась.       Томас сейчас не на шутку перепугался. Торд болен. И это не просто какие-то сокрытые чувства, истерики, нет… Это действительно психоз, это НЕ нормально!.. Но что теперь с ним делать?..       Понимая, что так дело идти не может, Том попытался оттолкнуть психа, но железная хватка того неожиданно его приструнила. — Я ещё НЕ закончил, Томми! Когда я начал чувствовать, что больше не могу сдерживаться… я уехал от вас. Ведь я знал, что если проявлю свои чувства, вы осудите меня, а ты и вовсе начнёшь меня игнорировать, если не заставишь других выгнать меня… Я постарался отвлечься от тебя своей детской мечтой…я мечтал собрать армию, дабы очистить его от неверных и захватить мир… Сначала мне было трудно тебя не видеть, но я встретил Пола и Патрика, моих служащих в Красной армии, и я смог на время забыть… И вот, сейчас, у меня есть собственная коммунистическое полноценное войско, которое уже успело захватить некоторые страны, и я здесь и сейчас на миссии, чтобы забрать своего Джаинт Робота, которого оставил тут ещё со времён 2004, но, знаешь… Когда я увидел тебя снова… Я послал эту армию нахуй. Я послал этого робота нахуй. Я послал всё нахуй, понимаешь, Томми?       Стоп… У него что, есть армия, он её лидер?! И он её вот так оставляет?.. Да он действительно поехавший! Ещё и селиться здесь?! Даже если я попрошу, Эдд ни за что его не выставит в таком состоянии. Святые ананасы… даже такому, как я стало страшно за него. Что с ним такого случилось, что он так поехал?.. Так или иначе, придётся везти его в больницу. Лучше бы его в психушке повязали…       И как только Томас об этом подумал, губы Торда резко врезались в его и начали старательно проникать в ротовую полость. Парень в синей толстовке вздрогнул и начал отпихивать норвежца руками, толкая со всей силы, но тот, благодаря военной подготовке не проигрывал, а лишь наступал. Том в съёжился в отвращении. Ты не оставил мне выбора, Торд       Пришлось врезать ему в пах. Том искренне надеялся, что не придётся бить ниже. Торд, хоть и был бойцом, но не мог стоять камнем при довольно сильном ударе в такое место, поэтому моментально оторвался от рядом сидящего и скрутил руки у живота. — Мгх…чёрт… Т-томми, зачем?.. Н-неужели я не заслужил один поцелуй за все эти двенадцать лет… я не заслужил…       Лицо измученного парня начало принимать истерический вид, такое чувство, будто тот был готов закричать, при этом дёргая краями губ вверх в нервозной улыбке. Дальше «рогатому» проехался удар по шее, и тот отключился. Надо везти его в психушку. Срочно.

***

      Норвежец очнулся уже в машине. Довольно простая на вид халабудка, куча всяких значков, брелков и прочего хлама, но не смотря на это смотрелось очень серо и как-то зажато в данный момент, может быть, из-за сложившейся обстановки, а может, из-за дождливого неба. Капли начали постукивать по окнам.       За рулём был Томас, который жал на педаль немного нервно, стараясь на максимум использовать данный ему дорожными правилами лимит — восемьдесят километров в час.       Теперь уже красноглазый мог почувствовать на кистях верёвки. — Томми? Почему мои руки связанны? Куда мы едем? — со страдающим лицом залепетал Торд, блекло осматривая машину, в которой оказался, а за тем и её водителя.       Чёрт! Очнулся! Так быстро? Неужели я так плохо бью? — В больницу едем, — холодно отрезал тот. — В больницу? Ты заболел, Том? — ТЫ заболел, Торд.       Бывший Красный Лидер насупил брови и распахнул глаза в страхе перед чем-то. — Но я не болен, Том, я просто сильно, очень сильно тебя- — НЕТ ТЫ БОЛЕН, ТОРД! ТЫ БОЛЬНОЙ! А ТЕПЕРЬ ЗАТКНИСЬ И ДАЙ МНЕ СПОКОЙНО ДОЕХАТЬ И НЕ РАСХУЯРИТЬ МАШИНУ ВМЕСТЕ С НАМИ! — Томас сорвался на крик и вжался в руль пальцами, будто пытаясь продавить в том дыры.       От такого крика паника рогатого повысилась ещё на уровень, и тот просто отвернул нос в сторону, кажется, немного подрагивая. — Л-ладно. Я не буду сопротивляться. Я сделаю всё, что ты скажешь. Даже научу тебя вязать узлы из верёвок.       Он протянул развязанные руки из-за спины, демонстрируя свои способности по высвобождению из такого примитивного плена.       Том лишь цыкнул, заметив те на зеркале заднего вида и вжал педаль в пол. — Я могу присесть к тебе, на переднее сидение? — сказал тот более спокойно, даже безэмоционально, уже потирая немного покрасневшие запястья. — А я что, могу отказаться?..       Торд положил руку на ладонь Томаса, которая переключала передачи на рычажке и немного поглаживал ту.       «Его руку такие тонкие, косточки из суставов на пальцах так красиво торчат… Не хочу отпускать. Хочу сшить наши руки медицинской нитью, чтобы у нас была одна рука, или склеить. Было бы здорово. Хотелось бы пощупать его кости, пробираясь пальцами сквозь мышцы. Хотелось бы разрезать его торс пополам, достать все органы, перещупать их, слизать кровь, а потом — залезть внутрь. Ох, было бы так здорово, но он, скорее всего, не захочет… Но я потерплю, если надо. Потерплю ещё двенадцать лет. Главное, что теперь он знает, что теперь он рядом, и что теперь наши руки вместе.»       При этих мыслях красноглазый периодически сжимал и разжимал пальцами ладонь русоволосого, врезаясь в ту ногтями и предоставляя парню-водящему физическую боль, а себе — наслаждение.       Ч-чёрт бы его побрал, что он делает?!.. Я поражаюсь, как такие болезни вообще могут существовать, и самое главное, откуда и когда? Может, это какой-то вирус? Или психическое расстройство? Чего пытать мозги, сейчас доедем в клинику, и узнаем… Потерпи ещё немного, Томас, вы уже близко, просто терпи… Начнёшь противиться — будет хуже. Терпи…       Но, тут резко зазвонил телефон, который лежал в бардачке. На нём играла какая-то либо рок либо метал мелодия, которую парень в синей худи быстро прервал, нажав кнопку «принять вызов», тем самым скинув руку Торда со своей.       Рогатик, в свою очередь, немного испугался от резкого шума, и явно огорчился при разрыве физического контакта с Томом, опустив нос и надев капюшон своей худи.       Чёрт! Я совсем забыл сказать Эдду и Мэтту! — Алло? Эдд? — сказал парень слегка перекрикивая мотор автомобиля. — Том? Вы куда-то едете? Мы пришли из магазина, но в доме никого не бы- — Я отвожу Торда в больницу, это серьёзно, но я не могу говорить долго, позже всё объясню.       «Сбросить вызов».       Точно… Как Эдд и Мэтт на это отреагируют?.. И что будут с ним делать? Надеюсь, они мне помогут в его «лечении». — Это был Эдд, Томми? — хриплый голос раздался спустя долгое молчание. — Да. Волнуются с Мэттом, где мы. — Волнуются… Зачем ты им ответил, Томми? — Хватит задавать тупые вопросы, Торд, можешь просто заткнуться и молча доехать до грёбаной больницы?! — уже опять срываясь произнёс Том. Будь бы воля — он бы давно выгнал норвежца из дому и оставил на волю судьбе, но, во-первых: с его «любовью» это будет очень сложно, а во-вторых… Даже с такой расстановкой карт, Томас не смог бы так с ним поступить… ему жалко Торда чисто как больного человека, с которым он довольно долго был знаком, даже, если не в лучшем ключе. — Я могу, Томми, я сделаю всё, что ты скажешь, но… мне кажется, они нам мешают. Зачем нам Эдд и Мэтт, когда мы есть друг у друга? Они пытаются отобрать тебя у меня- — ЗА-ТКНИСЬ! — Том затормозил машину прямо по среди дороги, и наконец отвёл взгляд от лобового стекла. Стало видно, что русоволосый не на шутку нервничает и растерян. Ещё бы, ему никогда в жизни не приходилось иметь дело с таким… Всё же, для него это шок. Он знал человека двенадцать лет, и тут оказывается, что все эти двенадцать лет ничерташеньки не знал… — …       Торд замолчал, прямо как и приказал Томас, и весь оставшийся путь к клинике ехал молча. Это обстоятельство немного облегчило бытие Тома в данный момент, тот вздохнув, освободив лицо и посмотрев в пол виноватым взглядом. Может, зря я на него так ору?.. Ещё хуже ему, а значит себе делаю…

***

— Как «не лечится»?.. — Вот так, мистер Томас. Ловдисис* не лечится, ничем не могу помочь, мои сочувствия. — КАК «НЕ ЛЕЧИТСЯ»?! КАК ТАК?! ВЫ ЧТО, ХОТИТЕ СКАЗАТЬ, ЧТО МНЕ ХОДИТЬ ВОТ ТАК С НИМ ВСЮ ЖИЗНЬ И Я НИЧЕГО НЕ МОГУ ПОДЕЛАТЬ?!       Томаса явно не обрадовала такая новость, по нему было видно, что он чуть ли не рыдал уже, на грани выкрикивая своё недовольство и истерику.       Торд же, тем временем, просто сидел носом вниз и покачивался на стуле, не издав не единого слова, будто ему без разницы. Сейчас его волновал только Том и его… ладонь?       Но тут, парень в синей толстовке поднял из-под стола сложенные с норвежцем руки. Рыжеволосый уже успел проколупать косточки у пальцев чёрноглазого чуть ли не до крови, что заставляло Томаса закусить губу и шипеть от боли. — Мне действительно жаль, мистер Томас, но ловдисис лечится лишь на ранних стадиях. Двенадцатилетняя болезнь уже крепко устоялась в его сознании, всё, что можно сделать — так это на время подавить её специальными «антидепрессантами», а точнее психоподавляющими, если вам знаком такой термин. Они на время подавляют функции участков мозга, которые отвечают за ловдисис. Но скажу сразу: это может ещё больше навредить его нервной системе, поэтому применяйте эти таблетки в крайнем случае, ибо последствия будут необра- — Да-да, я понял. Спасибо за помощь, до-октор, — отрезал Томас уже не в силах сдерживать мимику лица от выражения боли, — Т-так что там за таблетки? У вас они тут есть? — Зачем таблетки? — послышалась первая хриплая фраза Торда за прошедший час.       Он, уже заскребся чуть ли не до кости суставчики на ладонях русоволосого, притянул кровоточащую руку того к губам и начал активно слизывать текущую жидкость. Том же, те временем, уже не в силе держаться, чувствуя, что крик агонии вот вот вырвется из него, успел вовремя приставить свободную здоровую руку ко рту и пропищать в неё, закрывая страдающее лицо рукавом в надежде, что это спрячет его беспомощность. Томас очень не любил казаться слабым, чувствительным, уязвимым, и именно поэтому чаще казался грубым и неприступным, закрытым, отталкивал от себя.       Доктор, немного скривив лицо от неприятного зрелища, протянул баночку каких-то жёлтых пилюлей в сторону русоволосого. — Вот…       Чёрноглазый чуть ли не выхватил ту из рук доктора, быстро отодрав от Торда свою растёртую конечность, судорожно сдирая крышку коробочки с медикаментам, вытряхнул оттуда одну таблетку на дрожащую и кровоточащую руку. В тот же миг, как таблетка прикоснулась к его ладони, он приставил ту ко рту своего соседа. — ЕШЬ! — Ох, Томми, я- Но не успел рыжеволосый раскрыть рот, как Томас насильно засунул пилюлю меж губ больному и прижал ладонью пол лица Торду, чтобы убедиться, что тот съест медикамент. Чёрноглазый тяжело вздохнул, и это должен был быть вздох облегчения, но угнетающая атмосфера превратила его в очередной жест страдания. Дрожащая, кровавая рука медленно опустилась, как только почувствовала, что кадык норвежца дёрнулся, и тот проглотил препарат.       Врач, тем временем, уже полез в тумбочку, достав оттуда бинты и перекись, чтобы перемотать руку пациента. Лицо его было нахмуренно, всё же, ловдисис — редкая болезнь, и видеть её симптомы наяву он мог не каждый день.       Парень в красной толстовке, тем временем, сидел неподвижно, опустив голову. Такое чувство, что он вот-вот должен взорваться, запятнав весь кабинет кусками своих органов и кровью, как и других рядом находящихся. Из-за всего этого уже и у самого Тома вот-вот начнётся психоз, он боялся находиться с этим психом в одной комнате, и не знал, что вот-вот должно случиться. А вдруг эти таблетки вообще не подействуют? Вдруг он станет ещё более невменяемым, чем был? Лишь одно Томас знал наверняка: стоит ожидать всего и готовиться к худшему…