Болезнь

— А где Том?       Эдд нахмурил брови. — Торд, ты очнулся! — послышалось оживлённое торжество со стороны Мэтта, тот сразу посветлел лицом и попытался обнять рогатого, но тот, казалось, вообще хотел плевать. — Так, где Том? — повторил норвежец свой вопрос абсолютно бесчувственным голосом. Всё как и говорил Томас, Торд не проявляет никаких эмоций кроме холода и желания быть не дальше чем в двух метрах от Тома из-за болезни.       Рыжеволосый британец весьма огорчился, когда его друг в красной толстовке не обратил на него никакого внимания, для таких нарциссов как Мэттью это очень тяжко осознавать. Парень в зелёном пиджаке отсел на край дивана с грустным лицом. — Не расстраивайся, помнишь, что говорил Том? Это просто эффект таблеток, ты тут не при чём… — теперь его очередь утешить приятеля, так подумал Эдд и произнёс эти слова, — Том в своей комнате, мы с ним недавно поссорились, так что вряд ли он пустит кого-то ближайшие полчаса, а то и больше, как обычно…       Торд никак не отреагировал на эти слова и встал с дивана, моргая, чтобы привести себя в чувство таким способом. — Я хочу воды.       Он пошёл на кухню и выполнил своё желание самостоятельно.       Парни, что ещё сидели на диване, переглянулись. Очень непривычно видеть такого Торда. Вообще, очень необычно видеть человека безэмоциональным. Даже, если тот хочет скрыть эмоции или подавить их, это видно, это всё равно ощущается не так, как это…       Тем временем Томас с головой зарылся в интернет. Ему нужно знать, с чем он имеет дело, и он уже понял по прошлому опыту, что ему в этом поможет только мировая паутина. " Ловдисис — (от англ. love — любовь, disease — болезнь) — психическое расстройство в участке мозга, отвечающем за эмоции, что влечёт за собой смертельную зависимость болеющего от объекта его воздыхания. Часто причиной болезни является неразделённые дружеские или любовные, все положительные чувства к одному человеку в тяжёлых для него обстоятельствах, например ненависть со стороны объекта влюблённости или безответная любовь на протяжении долгого времени. Болезнь квалифицируется под «редкую», так как страдающего ею довести до такого эмоционального шока довольно сложная задача. Внутренний процесс во время образования расстройства показывает, что жертва, чувствуя негативные эмоции от своего избранника слишком долго начинает отчаиваться и сходить с ума, но не прекращает симпатизировать даже отклонившему её человеку, а лишь наоборот, ещё больше нуждается в его внимании. Всё доходит до того, что больной чувствует невыносимую головную боль, когда рядом долго нет любимого человека, что известно по случаю в одной из психиатрических клиник Лондона, когда больной ловдисисом зарезал себе артерию собственным ногтем из-за долгой разлуки с оппонентом.       Все известные симптомы: 1. Желание проводить всё время рядом с оппонентом. 2. Желание непрерывного тактильного и словесного контакта с оппонентом. 3. Полное повиновение воле оппонента. 4. Больной мало заинтересован в чём-либо кроме своего оппонента и всём, что с ним связанно. 5. Больной может испытывать нездоровые желания в плане тактильного контакта с оппонентом, например, «ощущать его\её кровь на вкус» и так далее. На последних стадиях больной может выполнять эти желания, так как самый последний этап привязанности больного к его избраннику — желание делить тело избранника вдвоём, или же соединить их       Лечение ловдисиса возможно лишь на ранних стадиях при помощи специальных препаратов, таких как психоподавляющие. На последних стадиях болезнь можно лишь на время заглушить теми же психоподавляющими.       Самый лучший исход для больного — тёплое, или хотя бы вежливое, сочувственное отношение со стороны его избранного. "       Как оказалось, эта статья и время, потраченное на её поиски не дали ожидаемого результата. Практически ничего нового он не узнал, разве что ещё раз его выставили виноватым. Досада. Эта статья лишь подстегнула Томаса по той теме, что начал задевать Эдд: их с Тордом отношения. А ведь он прав, и статья подтвердила, что по большей части сам чёрноглазый довёл норвежца до такого состояния. Последовал тяжёлый вздох. — Чёрт… Выходит, это реально моя вина… Чёрт! Он ударил рукой по рабочему столу. — Я… я не хотел этого. Я и понятия не имел, что он вообще хотел водить со мной дружбу, не то что бы… Если бы я знал, если бы я узнал немного раньше, я бы… Я не хотел этого.       Он наклонил голову к уже подогнутым под себя коленям. А всё ведь было так хорошо этим утром. Он даже повеселился, не смотря на то, что с ними был и норвежец, когда они переживали старые приключения. Так жаль, что он упустил возможность сказать это ему раньше, сказать это ему прежнему. Никогда вы больше не будете ссориться, драться, а потом мириться как раньше, никогда больше не будете кидаться в друг друга озорными взглядами, ведь всё это было ложью… Ты потерял то время, которое Торд считал тебя другом, потерял все эти двенадцать лет, когда ты мог ещё что-то сделать. Ты всё потерял, потерял доверие Эдда и Мэтта, сделал Торда инвалидом, из-за своей тупости и никчёмности, гордости. Боялся быть слабым, боялся с ним дружить, и был просто эгоистом, не хотел замечать его. И теперь, ты не имеешь права на дружбу с ним, на общение, ты его уничтожил. Всё, что ты имеешь — это в край поехавшая, отдалённо напоминающая, искаженная и измученная личность твоего прежнего тайного приятеля-врага. Всё, что тебе осталось, это извиниться, и помочь ему как сможешь, ибо совесть будет грызть тебя до конца жизни Не облажайся хотя бы с этим, Томас.       Русоволосый британец встал с тяжёлой душой с дивана. Надо проверить, не проснулся ли Торд, да и вообще, сидеть в комнате в такой момент может только истинный эгоист. Он поправил растрёпанные волосы рукой, что не особо помогло исправить его, мягко говоря, не лучший вид, и дверь в его комнату со скрипом раскрылась.       Эдд оглянулся в сторону коридора, ведущему в комнаты парней, и в комнату русоволосого включительно.       Быстро же он угомонился…       Чёрноглазый вышел с твёрдой целью помочь норвежцу и извиниться перед тем. Но, вот он столкнулся с ним в проходе. Похоже, тот шёл как раз чтобы проведать его. Лицо с пластырем на щеке, впервые за весь мучительный день мозгоёбли, было таким спокойным.       Оно не улыбалось безумно, оно не дёргало глазами и бровями, не скалило клыки и не сужало зрачки. Оно просто… просто было. Глаза рыжеволосого опять переменились с ярко-алого на металлический серый, такой знакомый ему цвет. Только теперь те выражали лишь тяжёлый холод, а не пылкое озорство. Он уже хотел начать с ним диалог, как заикнулся и растерялся. Сам беспомощный вид Торда заставил его остолбенеть. Ему в один момент стало настолько совестно, что он не мог даже пошевельнуться. И с каких пор ты стал такой размазнёй? Стоп, ты можешь хоть на секунду перестать думать о себе?! Соберись и угомони свою гордость уже!       Рогатый парень в красной худи улыбнулся Томасу. Эта улыбка была такой лживой, такой… ненастоящей, будто той улыбки и вовсе не было. И дело не в том, что она была лицемерной, или натянутой... Какой ужас… Выходит, если его часть мозга, что отвечает за чувства блокирована, а он улыбается, то улыбаться мне это уже не просто желание или эмоция, это уже рефлекс при встрече со мной, он делает это уже и не задумывается, хочется ему улыбаться, или нет… Ух, перестань думать, так только хуже. — Как твои дела, Том? Всё в порядке? — спросил норвежец без капли заинтересованности в тоне. — Д-да, я в норме… — чёрноглазого передёрнуло от собственных угнетающих мыслей. Может стоит сказать ему всё пока эффект таблеток не спал? Да, он может никак не отреагировать, но всё же, я не думаю, что он послушает меня лучше, когда будет опять не в себе.       И тут Томас понял, что он не знает время действия таблеток. Чёрт! А вдруг эти таблетки действуют ровно час или меньше? Надо торопиться. — Слушай, Торд… я хотел, ну, кое-что сказать… Это-       Но как на зло его прервал Эдвард, который стал третьим присутствующим в помещении, а Мэтт плёлся вместе с ним с напуганной моськой. — Уже успокоился? — с тоном обиды и жёсткости произнёс шатен.       Сначала колючкоголовый разгневался на появление ещё двоих объектов, которые так нагло помешали ему, но потом облегчил настрой и подумал, что он мог бы посоветоваться с Эддом на счёт всего этого. — Да, и прости, — ответил тот виноватым и слегка сжатым голосом, — Мне нужно кое о чём с тобой поговорить. Ты не против, если мы отойдём?       Янтарноглазый британец удивился. Неужели мои слова действительно как-то повлияли на моральные устои Томаса? Лучше не спешить с выводами, но выглядит он уже поспокойней, и даже, похоже, жалеет о сказанном. Ладно, чего гадать, сейчас сам всё узнаешь. — Да, конечно. Пойдём. Мэтт, можешь пока последить за Тордом? — А? Да, конечно послежу! — подскочил рыжеволосый британец, и стал внимательно врезаться взглядом в объект слежки с нотой детского простодушия, на что сероглазый никак не реагировал, как и ожидалось, лишь провёл взглядом уходящего Тома с Эддом.

***

      Балкон — это самое насыщенное эмоциями и энергетикой жителей дома место, как я считаю. Тут ты можешь закурить, тоскуя о молодости и о жизни, тут же можешь и кричать с друзьями любимые песни на Новый Год, тут же ты и проводишь вечера за книгой. Здесь же можешь запереться от ссор и проблем, пока те не утихнут, здесь же можешь и приобрести их, и здесь же можешь сбежать от них, сделав шаг в воздух из подоконника.       Так и сейчас, ребята пошли именно сюда в предвестии душевного разговора. На дворе уже стоял вечер, а персиковый закат с переливами розового света медленно сменялся на тёмно-синее, звёздное небо, скатываясь всё ещё ясным солнечным шаром под землю на западе. Было завораживающим видеть такое для парней, как небо, словно градиент, и не ночное, и не вечернее. Сумерки. — Я хотел извинится перед тобой, — Том начал беседу первый. — Уже простил, Том, уже простил, — со вздохом произнёс Эдд. — И перед Тордом тоже. — Неужели? — Да. Хочу… И думаю, лучше сделать это, пока он под таблетками, ведь когда эффект прекратиться, с ним не поговоришь… — Так иди и извинись, что мешает? — … Я увидел его, и уже хотел заговорить, но испугался. Мне очень стыдно, даже не перед ним лично. Просто до безумия стыдно и страшно. — Да, жаль, что стыд просыпается только после таких случаев, как этот. — Угрх, да знаю я!.. Именно поэтому мне и стыдно. Я, на самом деле, не до конца ненавижу его… То есть, я думаю, нам не обязательно было ссориться все эти времена, и я как-то видел, сквозь всю эту вражду, что он меня тоже вовсе не презирает , но никогда не осмеливался преодолеть барьер, только отдалялся, и вот, к чему это привело…       Всё время Томас говорил как-то неуверенно, будто через силу. Он всё ещё не преодолел свой страх быть осуждённым, поэтому не до конца доверял даже такому близкому другу. Шатен выслушал друга и кивнул. Он придвинулся к тому и положил руки на плечи в синей худи. — Сейчас самое время всё ему сказать. Сейчас.       Эти слова звучали серьёзней, чем все когда-либо сказанные британцем. Сегодня он шёл на рекорды. — Так и сделаю.       Подкрепившись духом своего товарища, Томас встал и направился к выходу из балкона.       Вот, они снова в тёплых четырёх стенах. Чёрноглазый уже направился на поиски объекта его цели, как отвлёкся на какой-то звон, исходящий из гостиной. Он подошёл туда, и увидел на диване, на котором раньше лежал Торд мобильный телефон, похоже, выпал у него из кармана. «10 пропущенных от Паула» «5 пропущенных от Пата» «3 новых СМС от Паула»