Всем им ещё многое предстоит.
Уже было поздно и, хоть обычно ребята не волновались по поводу режима сна и каждый засыпал когда хотел, сегодня все были одинаково сильно истощены и морально, и физически, что бы готовиться к отбою уже с десяти вечера. Последний их полноценный приём пищи тем самым утром, так что сейчас было самое время, чтобы подумать хоть и о таком позднем, но ужине. Эдд стал на свой законный пост — пост повара. Обычно, он всегда был главным кулинаром в доме, готовя своим соседям по дому вкусную и приятную на вид еду. Другие тоже умели готовить, но именно у шатена это получалось лучше всего, поэтому эту роль и отдали ему. Том расставлял посуду на столе, временами помогая Эдварду с продуктами и второстепенными поручениями. То, что Томас — хозяюшка и помощник, сказать трудно, но когда нужно помочь — он поможет. Мэтт сегодня был освобождён от своих обязанностей по понятным причинам. Парень просто сидел за столом и слегка нетерпеливо наблюдал за процессом, ведь, не смотря на съеденное им печенье, голод в желудке прорезался от первого напоминания об ужине, который янтарноглазый, по его мнению, готовил очень вкусно. Торд, тем временем, сидел за тем же столом, что и рыжеволосый, и иногда оглядывался на того, что бы убедиться, что он в порядке, и убедить «Томми» в том, что он заботится о его друзьях, что удавалось хорошо. Помимо этого, его взгляд намертво прицеплен к русому растрёпанному затылку, который чем-то занимался у раковины. У раковины рядом с Эддом. С Эддом. Почему-то мозг больного трещал, когда он думал о том, что Том находится к британцу ближе, чем к нему. Это невыносимое осознание призвало его к действиям. — Томми, давай я помогу? Ты устал, я уверен, я могу помочь. Красноглазый встал с места и подошёл к Томасу, пустив руки под талию тому, и сцепив их, немного прижимая парня, что ниже его по росту, к себе. Ранее, когда Торд обнимал объект его любви спереди, он специально слегка нагибался, чтобы не предоставлять неудобств черноглазому. Сейчас же парень в красной худи мог с лёгкостью лечь подбородком на макушку своей пары и раздвинуть на ней, с первого взгляда, колючие, но очень мягкие и густые по ощущениям, русые волосы. Парню в синей худи стало от такого ой как неловко, он мигом покрылся алым румянцем, который не мог приглушить никакими логическими выводами в своей голове. Как бы он не пытался убедить себя в том, что Торд — лишь больной ловдисисом, это, по каким-то причинам, не работало. Именно в этот момент для Тома этот аргумент потерял значение, как и все остальные, что заставили бы его чувствовать холод по отношению к обнимающему его сейчас парню. Эдд наблюдал за этой картиной в неком умилении, ведь когда норвежец не проявлял каких-либо признаков агрессии или психоза, то смотрелся довольно мило с Томом. Мэтт лишь отвёл взгляд с возмущённым лицом, всё ещё обижаясь, обделённый вниманием. — Д-да нет уж, я сам справлюсь… Кому тут надо отдыхать, так это тебе… Этот тон был наполовину заботливый, но и наполовину прогоняющий. Русоволосому всё ещё было непривычно ощущать такое со стороны того, кого он день назад считал своим недо-врагом и тайным другом. — Да ладно, Том, пусть он поможет, если хочет. И он прав, тебе стоит отдохнуть, и поменять бинты… Только в этот момент парень вспомнил про свою руку, бинты на которой уже пропускали кровь, становясь бордового цвета. Аптечку ещё не успели убрать после перевязки голубоглазого, поэтому Том быстро её нашёл, нарыв бинты. — Чёрт… Одной рукой перевязать себя будет сложно. Он начал придавливать бинт меж коленей, пытаясь как-то отрезать тот ровно. С места встал Мэттью. — Тебе помочь с перевя- — Тебе помочь с перевязкой, Томми? Но не успел нарцисс и договорить, как Торд подоспел, бросая Эдда с его делами, откидывая его с его проблемами на какой-то десятый план своих приоритетов. Тот резко схватил руку своего оппонента, начиная быстро разматывать старый, испорченный бинт. Он на секунду задержал взгляд на этой красной марле. На ней кровь. Кровь Тома. Такая сладкая и насыщенная, такая красивая и алая… Нет, ему нельзя отвлекаться сейчас. Он должен помочь своей любви. Торд отрезал кусок чистого бинта и, намочив его перекисью, начал обматывать медикамент вокруг руки Томаса, затягивая. — Кгрх… Т-торд, с-слишком туго! На бинт начала проступать новая доза крови, что одновременно и радовало, и пугало норвежца. Он быстро убрал испорченный кусок ткани в сторону, и взял другой, обматывая его с аккуратностью вокруг ладони черноглазого, завязывая тот в аккуратный узел на конце, чтобы не распускалось. — Так хорошо, Томми? В ответ парень закивал, переводя взгляд на стену. — Ага… Торд, будто по команде, шуганул на балкон, дрожащими руками сжав кровавые бинты, которые были на руке его возлюбленного ранее. Он быстро захлопнул дверь и сел на бетонный пол помещения, уставив свой красный взгляд на окровавленную ткань. Такие сладко пахнущие… Такие красивые… Прекрасные… Том прекрасный… Его зрачки сузились, а лицо растянулось в нездоровой улыбке, руки сжимали и разжимали кровавый клочок, дрожа так, будто хотели оторваться от туловища. Плохо координированными движениями парень поднёс это к своему лицу, начиная вдыхать носом запах, а вскоре и слизывать засохшую кровь с частицами кожи языком. По его лицу казалось, что он испытывает чуть ли не оргазм при этом занятии. Томас, тем временем, лишь оглянулся на Торда, который убежал куда-то в сторону балкона с его кровавыми бинтами. — Ам, Эдд, если тебе не нужна помощь, я посмотрю, как там наш больной… — Да, я уже закончил, можешь звать его на ужин! Мэтт, немного огорчённый тем, что вместо него травмированному так бесцеремонно вызвался помочь красноглазый, повеселел, когда услышал, что еда уже готова. — Давайте я разложу! Том, тем временем, лишь слегка улыбнулся, но потом опять помрачнел и направился к балкону. С каждым шагом на его ноги будто привязывали по несколько камней, он уже не знал и не хотел знать, что ему предстоит увидеть на этот раз, он просто чертовски устал от всего этого и хочет в постель, где ты просто лежишь и спишь, где время пролетает в один миг, секундным чёрным экраном перед глазами. Сейчас же каждая секунда казалась ему невыносимой вечностью страданий. И вот, он добрался до места назначения с налитой свинцом головой, даже чернота глаз устало скрывалась на половину под веками. Но не успели те полностью закрыться, как тут же распахнулись на всю от удивления, перед Томасом открылась жуткая картина: Торд чуть ли не запихивает в рот использованные бинты, и испытывает при этом дикое наслаждение, что видно по лицу и подрагивающим конечностям. Как только на балкон зашёл Том, красноглазый встрепенулся, откинув промокшую от слюны, смешанной с кровью, ткань в сторону. Она стала ему абсолютно безразлична, по сравнению со стоящим прямо перед ним бывшим носителем этой самой ткани. Не успела жертва даже отреагировать, как маньяк уже накинулся на ту всем своим весом, резко пригвоздив к холодному бетонному полу. Он в миг зажал кисти лежащего стальной хваткой, чуть ли не вжимая те в бетон. Из подрагивающих от страха уст черноглазого доносилось кряхтение, что грубо прервалось чужими губами. Это было сложно назвать поцелуем: скорее попытка проникнуть языком в желудок оппонента через глотку, что не только звучало, но и ощущалось просто отвратительно, особенно при таких обстоятельствах. Мало того, Томас мог ощущать на языке привкус железа от собственной засохшей крови, которую до недавнего так усердно высасывал Торд тем же ртом, что и «целует» его сейчас, осознание чего доводило чуть ли не до рвоты. Русоволосый нашёл в себе силы противостоять, и, поскольку их с больным силы были неравны в пользу атакующего, жертве пришлось действовать по-грязному: он прикусил язык второго, что заставило норвежца отдёрнуть уста от рта Тома и зашипеть от боли. — Крх… З-зачем, Томми- — НЕ СМЕЙ БОЛЬШЕ ДЕЛАТЬ ТАК! Парень начал яро выдёргивать руки из военного захвата и с подрагиванием отползать в противоположный угол от причины своего шока. Торд, тем временем, не стал сдерживать своего возлюбленного от отстранения, виновато опустив подрагивающие красные глаза к полу. — П-прости меня, Томми… я не знаю, что на меня нашло, Томми, честно. Я был слишком плох, да? Д-да, ты прав, я слишком плох для тебя, но я м-могу лучше, п-просто дай мне п-показать тебе… Норвежец медленно продвигался к Томасу во время своего монолога. А тот, в свою очередь, очень глупо и беспомощно забился в угол, подрагивая. Как же он хотел отдаться рефлексам и инстинктам, врезать Торду и запихать в него ещё одну таблетку психоподавляющего. Но он не мог, ведь всё ещё оставался в здравом уме и понимал, что от этого потом будет только хуже. Он дал маньяку «последний шанс», ибо он просто не имел другого выхода. Рука в красном рукаве потянулась к подбородку и щеке бледного Тома, а покрасневшие от прошлого поцелуя губы обхватили дрожащую пару оппонента спокойным, по сравнению с прошлыми движениями, и, кажется, не хотели отпускать. Том положил свою ладонь на предплечье целующего его парня и сжимал ту в темп движениям чужого языка, и даже позабыл о привкусе крови. На секунду жертва забыла, что перед ней стоит маньяк, и даже захотела насладиться этим. Но всего лишь на секунду, сразу отогнав эти мысли. А он хорош, если постарается. СТОП, о чём я думаю?! Помогать Торду с его болезнью и становиться педиком — не одно и тоже… Ведь так?! Да, так, ибо я просто буду терпеть, просто терпеть и стараться самому не сойти с ума. Просто. Терпи. Британец уже хотел удивиться такой резкой перемене обстановки, но это ему не дал сделать вошедший на балкон Эдд. — Хей, ужин остыва- Не успел шатен договорить фразу, как понял, что он появился не в самый подходящий момент, и пулей вылетел обратно в комнату, слегка покраснев. — Понял, уже ушёл. Томаса накрыла волна стыда, в то время как красноглазый и вовсе не отреагировал, продолжая начатое дело. Но при таких обстоятельствах Том не мог так оставаться, поэтому он не слишком резко разорвал поцелуй. — Ужин уже готов, я голодный. Он выдал вполне понятную причину своего действия, и направился к выходу с балкона, когда Торд позволил ему. Но норвежец, похоже, даже более-менее пришёл в себя, по сравнению с тем, как вёл себя пять минут назад. — Хорошо, Томми, я тоже уже голоден. Они оба направились на кухню. Черноглазому, похоже, было стыдно за то обстоятельство, что Эдвард заметил их за таким занятием, и теперь он будет сидеть с ним за одним столом, когда больше предпочёл бы запереться от всех в комнате.***
Ужин не был чем-то необычным, всё ещё вкусное и тёплое картофельное пюре со свежим овощным салатом и хорошо прожаренным мясом в хрустящей корочке, которое так любила четвёрка. Том поглощал еду как дикий, ибо действительно проголодался и достаточно надышался её сочным запахом. Эдд же ел неряшливо, со своей обычной манерой, а Мэтт, не смотря на свою жажду к еде, пытался есть аккуратно и не спеша, чтобы не испачкать так бережно завязанный янтарноглазым бинт на его прекрасном лице. Как и ожидалось, Торд сел рядом со своим объектом воздыхания, и ел совсем мало, что заставило тройку друзей забеспокоиться. — Ты чего не ешь? — раздался логичный вопрос из уст русоволосого. — Не вкусно?.. — опечаленная фраза прозвучала от Эдварда. — Конечно же вкусно! — вызвался ответить Мэттью заместо Торда. — Я просто не голодный… — Да ты целый день ничего не ел! — Ну, если бы ты меня покормил… Этот выпрашивающий взгляд и тон, как у маленькой девочки, которая увидела куклу, но слишком горда, чтобы просить её на прямую, и лишь тонко намекает на своё желание её заполучить наводящими фразами. По этим словам всем сразу стало понятно, что парню всего лишь хотелось внимания его русоволосого избранника, даже если и в такой глупой форме. — Угр… То есть, ты хочешь сказать, что если я тебя не покормлю, то ты есть не будешь? Измотанный Томас в очередной раз закатил глаза, хоть из-за их полной черноты этого и не было видно. Другого выхода у него нет, иначе красноглазый будет голодать. Именно таким оправданием он пользовался чаще всего. Черноглазый нехотя взял ложку из тарелки Торда и макнул ту в мягкую картошку, а затем поднёс полный столовый прибор ко рту того, кого он собирался кормить. Боже, что я делаю со своей жизнью? Он, в конце концов, краснея и отворачиваясь, поместил желанную ложку голодающему в рот, из-за чего тот выглядел крайне довольным и даже сытым. Так ему и скормили всю порцию, и, на удивление ребятам, от контакта с Томасом он не распсиховался, а наоборот, стал более умиротворённым, и даже мило улыбался. — Спасибо, Томми. — Угрх, не за что… Но учти, каждый раз я так тебя кормить не буду, ты же не малый ребёнок! — Как скажешь, Томми, и спасибо за это. Так застыдившийся и довольный сидели за столом какое-то время, пока все не разошлись по комнатам, а некоторые не заняли душ, как русоволосый британец, например. Он, с насвистыванием любимой песни, обтирал мочалкой все нуждающиеся в этом части тела, мирно и одиноко, наконец спокойно. И если бы всё было так хорошо, я бы не стала об этом писать. И что же вы думаете? Том продолжал какое-то время принимать душ ни о чём не подозревая, как тут в ванную врывается Торд. Ох чёрт, я опять забыл закрыть дверь изнутри на защёлку! — Помощь не нужна? — абсолютно обыденным тоном спросил норвежец, будто бы это всё равно, что помогать с уборкой или уроками. Но вот реакция голого парня была совсем иной: он заметался по углам ванны, пытаясь спрятать своё оголённое тело, и, наконец, вспомнил про шторку, которую так нервно задёрнул. — Ты что делаешь?! — Да так, хотел помочь, а то ты мочалку неправильно держишь. При этих словах ситуация со стороны достигала пика комичности, но у Томаса, кажись, уже достигался пик стыда. — Да нет уж спасибо, я и сам как-то справлюсь! А теперь, будь добр, в-выйди пожалуйста! Немного огорчённый отклонением такой пары «рабочих рук», Торд опечалено потопал из уборной, закрывая за собой дверь. Но тот не поник окончательно, ведь у него был план «Б». Черноглазый, пока, казалось, уже весь кипел, как чайник. Вся атмосфера разрушилась в миг, и всё остальное время принятия душа Том то и делал, что нервно поглядывал на дверь, даже когда та уже была закрыта на защёлку.***
Святые пони едят пепперони, неужели этот адский день закончился? Да, он закончился, слава единорогам, он закончился. Наконец-то, моя постель уже заждалась меня. Парень, ублажённый после горячего душа, одетый в лёгкую пижаму серого цвета, в виде продолговатой кофты-туники чуть ли не до колен, и шорт, сейчас больше всего на свете хотел завернуться в одеяло и заснуть. Он, с предвкушением крепкого и сладкого сна, направился в свою комнату и открыл дверь, словно труп завалившись на такую мягкую поверхность матраса, и совсем не заметил справа лежащего Торда. — Привет, Томми, тебе идёт пижама! Последовал краткий крик испуга, парня в пижаме передёрнуло, он не ожидал увидеть его ещё и здесь. Весь запланированный отдых пошёл Ринго под хвост. Этот псих будет с ним спать, и он не сможет его прогнать из-за жалости, или же банального страха, вдруг он опять начнёт проявлять свой психоз? Лицо Томаса нахмурилось от злости и усталости. Хотел он поспать, блин! — Торд, что ты тут делаешь?.. — Ты ведь не против, если я посплю с тобой, я не буду мешать, я обещаю! — Грх, а у меня что, есть выбор?.. Черноглазый попытался отвернуться в противоположную сторону от своего соседа по кровати и заснуть, но выходило плохо, учитывая то, что тот прижался к нему со спины, крепко, но не слишком, прижимаясь, обнимая и посапывая ему в затылок. Чёрт бы побрал этого Торда, как дитя малое, серьёзно… Томасу понадобилось чуть ли не пол ночи, чтобы привыкнуть к своему «спальному напарнику», как он успел его в мыслях прозвать. Ему были так непривычны ласка и тепло… Может, из-за того, что это Торд, а не кто-то другой? Да, так он себя уверял, чтобы не думать, насколько он всё же отстранённый от общества интроверт, насколько необщительный и недоверчивый, грубый. Но сейчас он в объятиях сумасшедшего, его тайного друга, с которым он только день назад вёл вражду, и который только сегодня признался в его больной любви к нему. И спустя всё это мучение ему мягко в этих объятиях… Именно с этой мыслью, в три часа утра, он уснул крепчайшим сном.***
Не успел он сомкнуть глаз и погрузиться в темноту на секунду, как время пролетело за одно это мгновение пустоты, как это обычно бывает, и он не разомкнул глаз от каких-то надоедливых слов, похоже, будивших его очень усердно. — Вставай, Томми! Томми, доброе утро, вста-а-вай! Он разлепил глаза, и, поморгав, был вынужден округлить их в шоке. Перед ним стоял наклонённый Торд, что держал в руках нож.