Я надеюсь, он не подхватил чего-то серьёзного. Сильно надеюсь.
На кухне Том столкнулся с Эддом и Мэттом, что сразу заставило его слегка потупиться, вспоминая, что тогда он им наговорил, когда был в бешенстве. Грязная повязка уже валялась в мусоре, где ей и место. Черноглазый искренне хотел уйти незамеченным, даже при осознании, что он всё равно будет есть с ними за одним столом, и просто пересекаться, ведь они живут вместе. Но его план оборвал Эдвард, и, наверное, к лучшему. — Как ты, уже лучше? — вопрос последовал в сторону ежа. — Да… лучше. Даже написал пару глав… — Вот видишь, как хорошо, — произносит мягким и понимающим тоном янтарноглазый, скрывая лёгкую обиду, и хоть он и пытался оправдать Тома, доказать самому себе, что он не специально, что тут не на что обижаться, та фраза про «жирдяя» его всё ещё тревожила, хоть и глубоко в душе. — Прости, Эдд. Я не хотел… — зажатым и отстранённым тоном покаялся парень. Шатен знал, что его другу тяжело даются извинения, и не потому, что он эгоист, а потому, что ему действительно стыдно порой заговорить с человеком, которого обидел. Так что эти слова стоили ему стараний, что не могло не утешать. Всё же, хоть Эдд и не требовал от русого такого, где-то внутри стало тепло. — Понимаю, Том. Понимаю и прощаю, — на лице проступила ласковая улыбка, от которой Томас явно смутился, лишь хмыкнув. Парень ценил Эдварда за его простодушие и понимание в его сторону. Как бы он его ни оскорбил, что бы ни сделал, тот всегда простит и поймёт, не посмеётся, не поиздевается, хотя вполне может и имеет право после такого, а просто простит. Из-за этого обижать Эдда и извиняться над ним было ещё тяжелее. — Пх… — А перед Мэттом извинился? — М? Тут ситуация была другая. Он считал Мэттью скорее товарищем, если не знакомым. Но, всё же, живя в одном доме, они привыкали друг к другу, поэтому для него рыжий стал кем-то наподобие кота: он есть, ты с ним говоришь, но он не является особой частью твоей жизни. По крайней мере, именно так британец относился к котам и другим видам домашних животных. — Да, и ты прости, — перед голубоглазым он был более открытым, и хоть он и привык к нарциссизму того, он не стал относиться к этому явлению позитивно. — Хорошо, твоё извинение рассматривается. В этот раз парень в синей худи решил не комментировать ситуацию. — А что это вы тут гото- Но не договорил он до конца, как опять почувствовал у своего торса чужие руки, обёрнутые в красные рукава, что сомкнулись и обняли его. А как же, стоит лишь три минуты поговорить с кем-то другим, а не с Тордом, как тот опять возьмётся за своё. И тут Том вспомнил, что и норвежцу он тоже должен извинения, и довольно большие, ведь он оттолкнул тогда не просто парня, он оттолкнул больного ловдисисом. Наверно, именно поэтому он вспомнил про бинты и поэтому опять слетел с катушек. Так что зря он так кричал на него, ведь это и его вина отчасти. — Ох, Торд… И ты тоже изви- Бледные руки прижали черноглазого к себе, а подбородок опять лёг на излюбленное место — «колючий», но такой мягкий, русый затылок. — Уже простил. Это смущало низкого британца, лишний раз напоминая о его росте, ещё и перед другими, что заставило лицо ежа ещё больше покраснеть и надуться. Как бы ни хотелось оправдывать это лишь редким психическим расстройством, инстинкты и эмоции, заложенные в разуме Томаса, отклоняли это. Так же было и у других парней. Эдд, умилённо улыбаясь, озорно глядел на уже и без того кипящего черноглазого, а Мэтт лишь обиженно и завистливо хмыкнул, всё ещё ожидая от Торда каких-то действий в его сторону. — Ладно, как насчёт обеда? Точнее, это уже больше на ужин похоже… В общем, мы вдвоём приготовили торт из печёнки. Готовил первый раз, по рекомендации Мэтта. Вкусно, или нет — не знаю, но выглядит съедобно. — Я бы не отказался. —***
Теперь посередине стола красовался большой, новый и такой аппетитный объект. Все будто забыли о, казалось, такой вкусной, но вчерашней картошке с мясом птицы, первым делом трое старых друзей потянулись к необычному блюду, а четвёртый вояка лишь с нотой неохоты последовал за ними. — Мхм, фкуфно, — сквозь полный рот промямлил русоволосый британец, будто голодающий уминая еду. — Да, так и есть, — не менее проголодавшийся Мэтт подоспел ответить. — Хех, мы с Мэттом старались, — ещё один «обжора» этого трио скромно подметил. Один лишь Торд неохотно ковырял столовым прибором в тарелке. За всю трапезу он попробовал лишь по паре кусочков или ложек всего, что у него было в порции. — Да, это вкусно… — довольно сухо и как-то холодно присоединился и норвежец к разговору. На такую натянутость укоризненно хмыкнул Том, кидая на больного стыдящий взгляд. — М-да, парни, не обращайте на него внимание, вы же его знаете. А так, всё очень вкусно. — Да ничего, мы понимаем, — поспешил сказать Эдвард, слегка подбивая Мэттью по плечу, как бы напоминая ему о болезни красноглазого и что злиться не стоит. Рогатик лишь ещё больше поник, наклонив будто опечаленное лицо ближе к тарелке, так и не съев ни одной ложки. Какое-то время Том мог не обращать на это внимание, но когда аппетит утолился, его кислая мина начала немного раздражать. — Ну чего ты, а? Сидишь тут… Кормить тебя опять, что ли?! — Ох, Томми, я был бы рад, но мне правда как-то не по себе… У двух парней в удивлении поднялись брови, а нарцисс лишь продолжил поглощать пищу, поглядывая в сторону происходящего. И только Том приблизительно догадывался, о чём речь. — Угрх, ну я так и знал! Вот так и знал, что ты что-то подхватил оттуда! Ладно, иди уже, сейчас я доем, и приду разбираться с тобой, и ПОЖАЛУЙСТА, не натвори ещё чего. Разгневанный парень, казалось, уже хотел сплюнуть, но воздержался, ведь они за столом. — Поесть нормально не дают… Больной, похоже, теперь не только ловдисисом, лишь подавленно кивнул, встав из-за стола, и помыв свою посуду, направился прочь с глаз компашки, как и сказала его любовь. Эдд и Мэтт переглянулись с недопониманием, но решили не вмешиваться. — А что с ним? — Расскажу потом, не за столом… Голубоглазый британец тоже заинтересованно слушал диалог, но не вставлял в него свои пять копеек в этот раз.***
Посуда горой стоял в раковине, а стол захватила армия крошек, которую никто так и не смёл. Сейчас у шатена другая интересная тема. — Так что с ним? И да, нам нужно перебинтовать твои руки нормально, а не платками… Эх, хоть бы поберёг себя, а то так скоро от твоих рук и живого места не останется. Том закатил глаза и протянул руки для перевязки. Как всегда его сосед такой добрый и заботливый, аж стыдно и неудобно, будто мать. — Давай, только быстро, пока этот чудила опять что-то не натворил, я его боюсь и на минуту оставить одного, обязательно что-то натворит, — скорее пробурчал, чем сказал черноглазый парень. Через несколько минут, двое уже сидели на диване. Русоволосый нахмуренно поглядывал в сторону, в то время, как Эдвард заканчивал заматывать вторую руку пострадавшего обмоченными в перекиси бинтами, которые так неприятно щипали кожу, что заставляло раненного тихо шипеть. — Помнишь прошлую перевязку?.. Он те бинты, которые с меня сняли, чуть ли не глотал, на балконе, а когда я его нашёл, он и вовсе на меня накинулся… Ну, и ты видел, что там было… На этих словах ёж явно смутился, вспоминая тот самый случай, и то, как Эдд зашёл на балкон прямо в этот самый момент, как они… Ух, даже вспоминать не хочется. — Но дело не в этом. Когда ты позвал ужинать, он кинул те бинты и мы пошли за стол. И вот сегодня, когда я закрылся в комнате, он, похоже, нашёл те самые бинты и опять принялся за своё… — Ох чёрт, я понял, о чём ты. Так вот почему он не ел… От прежнего игривого смущения не осталось и следа, оба как-то хмуро устремили взгляд в пол. Мэтт, который сидел рядом, как второстепенный слушатель, нахмуренно кивал в непонимании. Для него из всех троих было сложнее понять почему Торд так себя ведёт и что с этим нужно делать. Отдалённо рыжий понимал, что у норвежца — заболевание, которое заставляет делать его такие вещи. И ничего более. Для него было трудно привыкнуть к ТАКОМУ поведению приятеля, осознать, что того, кого он ранее знал, уже нет рядом. — Ладно, Том. Я закончил с руками, будь аккуратней. Нужно за ним следить, и проверить его самочувствие, может, что-то серьёзное подхватил, но надеюсь, что нет. Пойти с тобой на всякий случай? — Да нет, я лучше сам. Без обид, вы же понимаете, но он мне сам сказал, что он хотел бы жить со мной отдельно, и вас попросту для него нет… Без обид. — Оу, я понимаю… — Эдвард хранил в сердце надежду, что его друг ещё сможет выздороветь, и что всё будет как прежде, поэтому лишнее напоминание, что это не так, причиняло ему боль. Мэтт лишь с опечаленным лицом наклонился. — Я… Я понимаю… Я… — попытался выдавить из себя голубоглазый, явно расстроенный из-за такой новости. — Ну-ну, — шатен тут же похлопал приятеля по плечу, подбадривая. — Я тут разберусь, а ты иди, Том. Он оглянулся на рыжеволосого со слегка опечаленной улыбкой. Всё же, объяснить ему положение вещей и не ранить будет… Сложно. Черноглазый кивнул и направился на поиски больного.***
Торд, тем временем, сидел у компьютера своей любви. Во вкладках в браузере были открыты какие-то непристойные картинки с голыми девушками, больше похожие на маленьких девочек с большими глазами, а точнее хентай. Но, прошу заметить, красноглазый использовал это в довольно экзотическом ключе: он представлял вместо девушек Тома, даже на картинках у них были похожего цвета волосы, худые фигуры, бледная кожа, как и у объекта его воздыхания. Таким русоволосый норвежец занимался и до возвращения к старым друзьям, это могло ненадолго успокоить его от разъедающей голову «жажды» в контакте с его любимым Томми. Парень завороженно смотрел в монитор круглыми глазами, даже слишком завороженно и сосредоточенно, что смотрелось как-то жутко, будто он — безумный сталкер, что смог застать свою жертву в пикантный момент и запечатлеть это на фото, и теперь пытается разглядеть в этом прекрасном для него моменте каждую деталь, хотя, таким он, отчасти, и являлся. Рогатый даже не заметил страницу с редактором текста, в которой хранилась работа писателя. И тут, в комнату зашёл Томас, ничего не подозревающий. Только когда он увидел Торда за компьютером, он вспомнил, что не сохранил своё письмо, из-за чего сильно перепугался. Но это были цветочки по сравнению с тем, что было дальше. Больной, с перепугу, когда увидел подошедшего сзади ежа, тут же нажал на кнопку экстренного выключения системника, так он по привычке делал, когда в его комнату кто-то заходил без стука. Но дело в том, что это — комната и электроника Тома, на которой только что были данные с его новыми пятью главами, которые он написал, и все они тут же стёрлись по щелчку кнопки. — … — … Уже презирающий взгляд русоволосого британца пронизывал на сквозь своей чернотой рогатого, без каких-либо слов, тот заранее съёжился, сжался, и, надев капюшон, стал ждать шторма слов и истерики со стороны его любимого. Но он не имеет права грустить по этому, он сам виноват. — Ты понимаешь, что ты только что выключил?.. — … — Ты понимаешь, что ты только что выключил?! — …Прости, Томми- — ТЫ ПОНИМАЕШЬ, ЧТО ТЫ ТОЛЬКО ЧТО ВЫКЛЮЧИЛ?! — в черноглазом проснулась новая доза ярости и гнева. То, ради чего он так усердно работал, то, ради чего он держал себя в руках, то, ради чего старался, сейчас только что стёрлось, и благодаря кому? Правильно, благодаря этому долбаному психу! Торд окончательно сжался и начал слегка подрагивать. Сейчас ненависть переполняла его изнутри. Это была ненависть к себе. Он сильно провинился перед своим идолом, и от этого ему хотелось провалиться под землю и никогда не выбраться. — Я… Я… Я попытаюсь что-то сделать… Возможно, есть способ восстанови- Грубая рука, будто змея с огромными острыми зубами, подхватила воротник красного капюшона, и зажала между своих пальцев-челюстей. — Ты знаешь, сколько я на это времени угробил?! Ты знаешь, что я для этого пересилил?! И всё насмарку, всё насмарку из-за тебя! Т-ты хоть знаешь, КАК ты меня достал со своим дерьмом за эти два дня?! Ты хоть знаешь, сколько я от тебя натерпелся! Ты меня заебал уже, понял, ЗА-Е-БАЛ! Он откинул за шиворот уже истерически дрожащего Торда в сторону выхода. — Уходи. — Т-томми, м-мне жаль, п-правда жаль… — УХОДИ! Красноглазый был на грани, ему было сложно даже двигаться, мало плохого самочувствия, этот скандал полностью выбил его из колеи. Зрачки у него был сужены, кажется, даже они подрагивали в глазном яблоке в унисон всему телу, которое уже побледнело, ломило и чуть ли не падало, с глаз стекали крупные слёзы, а лицо, в полной своей картине, выражало ужас и отчаяние. Он так и не пошевелился, ведь если сделает ещё шаг, то упадёт и не сможет встать. Том, тем временем, уже судорожно рыл в кармане таблетки, чтобы, наконец, запихнуть пилюлю в этого ублюдка. Но он их там не нашёл. — ЧЁРТ! Ну, жди здесь, ублюдок, подожди у меня! Он, в порыве гнева, столкнул и так оцепеневшего больного, метнулся на поиски таблеток. Торд упал на пол, всё ещё дрожа, но в попытках встать, что удавалось плохо. Но, сразу у выхода из комнаты, разъярённого парня встретил Эдд. — Что за крик, что тут происходит? — Эдд, отойди, мне некогда, — грубо отрезал черноглазый. — Я таблетки ищу, сейчас я этого ублюдка накормлю по полной программе. — Они у меня, и никого ты не накормишь. Ты можешь нормально объяснить, что между вами опять стряслось? — янтарноглазый приподнялся на носочки, чтобы увидеть, что происходит тем временем с норвежцем, и заметил, что тот в судорогах бьётся на полу, пытаясь безуспешно встать. Брови шатена нахмурились в смятении и напряжении, сейчас нельзя допускать ещё большего урона для Торда в виде таблеток, похоже, тот опять что-то натворил, и Том на него сорвался. Именно этого Эдвард и боялся. — Слушай, давай ты не будешь говорить мне, что делать, а просто дашь грёбаные таблетки и уйдёшь нетронутым?! — Я тебе их давать не собираюсь. — Сам напросился. Парень в синей худи накинулся на парня, повалив того на пол и прижав руки к полу, а второй рукой уже шастал по карманам атакованного. Из-за конфуза Эдд не сразу сориентировался, и пары секунд хватило, чтобы банка медикаментов оказалась сжатой крепко в ладони Томаса. — Э-эй! Ёж встал, и быстро метнулся к итак истощённому больному, и опять схватив того за шиворот, уже всовывая в рот до безумия горькую пилюлю мутно-красного цвета. У бедняги просто не было сил сопротивляться, поэтому тот лишь смиренно зажмурился и проглотил чёртову таблетку, буквально вися в воздухе, приподнятый хваткой своей любви у его горла. Кадык дёрнулся. Наконец-то, Том «спустил стресс», прерывисто вздохнув и медленно отпустив рогатого. Сейчас, по прежнему эффекту, Торд должен впасть в сон, и очнуться абсолютно не ебущим его мозг. Но не тут-то было. Как только тошнотворная на вкус таблетка упала в желудок парня, его живот скрутило жутким спазмом, а в горло резко начал подниматься недавний, не переваренный полностью, обед, в том числе и таблетка. Через секунду вся эта отвратительно пахнущая и выглядящая смесь выплеснулась из рта только что вырвавшего, прямо-таки рядом с ужаснувшимся парнем в синей худи: больной успел отвести голову в сторону в последний момент, чтобы не пролить эту отвратную смесь на его прекрасного. Эдд, всё это время мечущийся у блокированного норвежцем проходом, замер в страхе и отвращении, отводя взгляд от ужасного зрелища. А Том, находящийся буквально в сантиметрах от происходящего, так вообще онемел, смутившись. Такое зрелище заставило его ликование и злость испариться под тенью ужаса и осознания, что он только что наделал. Красные глаза сомкнулись, и бессознательное тело упало, прямо в лужу «еды» и желчи перед ним, грохот которого заставил парней рядом рефлекторно отвернуться.Всё очень плохо. Ему очень плохо
***
БУМ
— Агрх! После вспышки химической реакции последовало падение на пол, «эффект неожиданности». Патрик устало поднялся и потёр голову грязной перчаткой. — Угрх… Я близок, я так близок, но сделать это действительно сложно… Всё, что нужно — это препарат, который заблокирует его болезнь, заблокировав тот момент в его памяти, когда он влюбился в Тома, ведь, без пережитых тогда эмоций, не будет и проблемы, так можно вырвать ловдисис с корнем. Осталось только подобрать нужные препараты… Каждый раз я блокирую не эмоции, а память, или вовсе лишние участи мозга. С тех пор помещение ещё больше помрачнело, а в воздухе стоял едкий запах всяких химикатов и медикаментов. Столы были заставлены различными колбами, пробирками и сосудами, микроскопами, заложены непонятными простому человеку записями и какими-то странными растениями и веществами. Но это всё было пустяком по сравнению с… Клетками. В них были животные. А ещё несколько людей. Некоторые из заключённых, как людей, так и животных, были в бешенстве, другие — в недоумении, или вообще без сознания. Лишь один из людей, присутствующих здесь, активно перебегал от одной стойки к другой, что-то смешивая, подогревая, проверяя. — Хей, Пат. В комнату постучались. — Заходи, Пол, — по голосу учёный медик определил, кто к нему пожаловал в столь нагружённый час. — Как идёт работа, как успехи? — Всё ещё херово… — Неужели нет даже малейшего прогресса? По запаху в этой лаборатории не скажешь, что процесс стоит на месте. — Ну, они уже не становятся бешеными, а просто теряют память или сознательность… — Вот видишь, значит, потихоньку… Мужчина с тех пор ещё больше помрачнел, на нём теперь была потрёпанная, но всё ещё гордо угрожающая форма Красного Лидера. Щетина на подбородке медленно переросла в короткую бороду, а брови на фоне будто увеличились. Висящие ткани-складки и мешки под глазами указывали на усталость, а сгорбленная осанка и еле движущиеся ноги это подчёркивали. Изо рта торчала дешёвая сигарета. — Я слышал, с армией полный завал… Не справляешься? — Справляюсь, — цокнув языком, отрезал тот. — Давай я тебе помогать буду. — Да нет, ты и так помогаешь, Торда пытаешься вернуть… А как вернётся Торд, так и армия будет в строе. — Да, я понимаю, но полагаться так не стоит. Я стараюсь, всеми силами, но не могу сказать точно, выйдет ли. — Угх, знаю я!.. —…Отдохни. Вон там, у стола, кофеварка. Сейчас проветрю лабораторию. Высокий мужчина подошёл к окну, распахнув то на всю, чтобы свежий воздух влился в зал. — Только если ты тоже отдохнёшь. —…Так и быть. Двое мужчин держали чашки кофе в руках уже через пару минут. — Лидер… — Торд.