маргения, август и чай

когда дверь в комнату открывается, она успевает только вздрогнуть: хорошо, что не переодевалась, а только вещи раскладывала. зиновию валерьевичу не помешало бы научиться стучаться, как-то немного нервно думает она, возвращаясь к толстовкам, которые нужно переложить из сумки в шкафчик: она разумно занимает ровно половину шкафа, чтобы и соседке хватило, запоздало думая, что, если к ней подселят какую-нибудь модницу, ее нервы пойдут коту под хвост., а потом кто-то громко свистит от удивления, и женя вздрагивает: это уж точно не зиновий валерьевич. в дверях с сумкой на худом плече стоит девушка: волосы рыжие-рыжие, одна рука в бок уперта, а взгляд такой довольный и хозяйский, что женя даже оскорбляется на секунду, а потом вздыхает — знала же, что в общежитии не сахар, да и с везением у нее так себе. — о, привет! — рыжая, наконец, ее замечает и машет ладонью, которой только что держала ремень сумки. — соседка, значит? женя кивает неловко, отступая от шкафа, чтобы незнакомка могла ее получше рассмотреть. — меня женя зовут, — она трет ладонью другую руку, оголенную закатанным рукавом толстовки, и чувствует себя ужасно: вот-вот ведь начнутся шутки да вопросы, не могут не начаться, она же… — рита, — рыжая оказывается рядом как-то в одно мгновение и протягивает руку. — за «марго» могу и в зубы дать, а вот на «вольнову» не обижаюсь. она моргает недоуменно и растерянно и жмет чужую руку. кожа у риты бледная по сравнению с ее собственной. — о-о-о, — тянет та внезапно, не выпуская ее ладонь, а наоборот притягивая ближе, — это веснушки, что ли? блин, круто! женя чувствует, как щеки начинают гореть, как это обычно бывает, когда кто-то подмечает твои недостатки: россыпь веснушек по всей коже, смуглый оттенок которой всегда вызывал неприятные вопросы, короткие жесткие волосы, худые пальцы и мускулистые руки, высокий рост, грубые черты лица. рита выглядит так, будто ее это все вовсе не смущает., а еще она замечает ее недоуменный взгляд и бодро одергивает руки, отодвигаясь на шаг. — ты если из тех, кто к прикосновениям не ахти, то извиняюсь-с, — смеется она, приподымая руки ладонями вверх. — мне это… вещички куда бросить? — а, — она отодвигается от открытой двери в шкаф, позволяя рите подойти, — сюда. я оставила половину шкафа, хотя, на самом деле, мне столько и не надо. — да мне тоже, — рита хмыкает и ставит сумку на пол, подпирая ею вечно норовящую закрыться дверцу шкафа. — у меня тут вещей-то, дай боже, на пару полок наберется. главная эта ваша сказала, что ходить можно в чем угодно, так я и захватила то, что надо, чтоб задница не мерзла. чо я, на показ мод, что ли, еду? она улыбается: рита такая живая и какая-то очень домашняя, что даже робость перед незнакомыми людьми почти притупляется. — а ты это, — рита поднимает взгляд, кивая на ее руки, — цвет у тебя какой? она смущенно трет шею: — синий. рита неожиданно начинает смеяться, а потом протягивает ей руку снова: — а у меня красный. ангелина эта ваша все жаловалась, что я вам тут чуть библиотеку вашу не спалила к чертям собачьим, а я ей и фыркнула, мол, меня еще в средней школе взашей гнать хотели, а вы тут все самоубийцы какие-то, видимо. она смотрит на довольную улыбку риты и не может сдержать тихого смеха. а потом с удовольствием пожимает чужую ладонь.