(b)romance

— Джисони? — Феликс бездумно листает вкладку предложенных видео на ютубе, то и дело поглядывая на развалившегося на не заправленной кровати Джисона. Тот только вопросительно хмыкает в ответ, даже не поворачиваясь в его сторону. — Джисони-и, — тянет Феликс, в этот раз уже более отчаянно, он сползает в кресле, неуклюже упираясь ногами, чтобы окончательно не свалиться на пол; его футболка задирается почти до шеи, оголяя торс, но в данный момент это беспокоит его меньше всего. — Ну чего ты страдаешь? — Джисон приподнимается на локтях и нехотя разлепляет глаза, он уже почти засыпал, когда Феликс решил потревожить его ценнейший сон.       Феликс нервно закусывает щёки, по дурацкой привычке сдирая кожу, оставляя во рту долго заживающие неприятно саднящие ранки. Он бросает короткий взгляд на Джисона, замечая, что тот снова уткнулся лицом в подушку. — Вы… когда вы с Джуни-хёном, ну… — Феликс начинает неуверенно. — У вас же был секс?       Джисон даже подскакивает на кровати, смотрит на Феликса, непонимающе хмурясь. — В смысле… да, то есть, ну конечно! — он садится, поджав под себя ноги, и заворачивается в одеяло. — А то ты думал, мы всю ту неделю в доме Кимов в Хэмптонсе в твистер играли по вечерам? — Джисон хитро щурится и улыбается, прикусывая губу и морща нос.       Воспоминания о праздничном уикэнде прошлым летом на четвёртое июля, когда Джисон ещё встречался со старшим братом Сынмина — их общего друга детства — Намджуном, несмотря ни на что, остаются одними из самых тёплых за то время, что они общаются все вместе. Тогда, правда, через пару недель Джисон с Джуном расстались, объяснив это простым «нам комфортнее быть друзьями», а по соглашению подружек (которое Ким Сынмин им никогда не простит, потому что «я больше не могу слышать, как мой брат трахает моего лучшего друга в соседней комнате, пока я пытаюсь готовиться к зачёту по американской истории, вы, говнюки») всем хорошим они обязательно делились друг с другом. Ким Намджун не стал исключением из правил.        Намджун был старше них всего на четыре года, но для Феликса он всегда казался тем самым «большим старшим братом Сынмина» к которому в гости приходили крутые ребята из футбольной команды, когда они оставались у Сынмина на ночёвки, и вокруг которого всегда вились самые популярные девочки. Возможно, Ким Намджун принял не самое последнее участие в гейском осознании Феликса (хотя, он в этом не признаётся даже Джисону, для того всё ещё работает вариант с оголённым торсом Ким Убина из «Безрассудно Влюблённых», и не то чтобы это совершенная ложь, просто не вся правда), и, возможно, Феликс умело скрывал свой краш на старшего брата своего лучшего друга в течение довольно длительного времени, пока ещё один его лучший друг не стал с ним спать; всем вокруг было понятно, почему они вдруг сошлись: бесстыдный и самоуверенный, рано повзрослевший и не по годам распущенный Джисон, и буквально самый привлекательный и популярный парень, который вообще на тот момент имел хоть какое-то отношение к их компании. Феликс три дня плакал в подушку, а потом снова запер свои чувства за семью замками и просто радовался за друга, хотя, очень старался избегать разговоров об их отношениях. К счастью, они быстро поняли, что зэтс джаст нат ит, не провстречавшись даже пары месяцев. После расставания с Джисоном, Джун время от времени был с какими-то девушками, но всё это было несерьёзно, и Феликс их никогда не видел, за исключением постов в инстаграме, поэтому смириться с этим было намного легче. Однако, Хан не был бы Ханом, если бы всё же не почувствовал что-то неладное (Феликс всегда знал, что у друга есть скрытое чутьё, правда, в основном натренированное распознавать немного другие вещи, но иногда Джисон действительно будто бы видел людей насквозь), не вывел Феликса на откровенный разговор и не вытянул из него наконец признание. Хан не был бы Ханом, если бы не боролся за счастье подружки до последнего;       Сынмин был в бешенстве, но не признать, что Феликс и Намджун на удивление быстро сошлись и действительно подходили друг другу не мог даже он. Феликсу потребовалось немного времени, чтобы преодолеть стеснение и перевести Намджуна из категории крутой-парень-по-соседству в категорию мой-крутой-парень, но Джун оказался на удивление понимающим и мягким, он не торопил младшего и всегда был с ним нежным и участливым; Феликс же дорожил этими отношениями, как ничем другим в жизни, с Намджуном он впервые почувствовал что значит «быть любимым», в их паре всё шло гармонично и неторопливо, однако, для Феликса всё было не таким безоблачным, каким казалось со стороны. — И тебе было… нормально? — Феликс нервно заламывает пальцы и отводит взгляд. — О, не то слово нормально, в смысле, — Джисон плюхается на спину и задирает ноги. — Не пойми меня неправильно, у Минхо не то чтобы маленький, мы вполне счастливы с его среднестатистическими двенадцатью сантиметрами, ведь главное — уметь ими пользоваться, ю ноу, но Джуни… он хоть и бейсик битч в спальне, но, боже, ради того, что у него там я всё прощу, — среди их близких друзей не было секретом, что Джисон самая большая сайз квин из всех, и, хоть Феликс и не понимал, как такая плоская задница может обслуживать такие причиндалы, он не раз убеждался сам, что делает она это более чем хорошо; во-первых, сам Феликс на размер своего достоинства не жаловался, поэтому у них в принципе никогда и не вставал вопрос кто сверху, как не жаловался и Хёнджин, который был неотъемлемой частью их ненормальной дружбы и не раз звал двоих парней к себе на ночёвки, когда родители уезжали по работе в Вашингтон. Их ночёвки по классике заканчивались тем, что они сначала поочерёдно, а потом вместе вбивали Джисона в матрас, а тот называл это эмоциональной разрядкой. — Я просто… — Феликс сползает на пол и облокачивается спиной на кровать, с его губ слетает разочарованный вздох, а затем короткий всхлип, он закрывает ладонями лицо и утыкается себе в колени. Джисон тут же подскакивает с кровати и опускается рядом с другом. — Ликс? Ты чего? — шепчет обеспокоено и обнимает дрожащего от слёз парня. — Ликс? Что-то случилось? Он тебя обидел? Если обидел, я его убью, я серьезно. Я за тебя вообще любого убью ты же знаешь, я… — Джисон успокаивающе гладит Феликса по спине и сам чувствует, как учащается его дыхание, а горло сковывает неприятное чувство накатывающих слёз.       Феликс кривит губы и громко всхлипывает, утирает мокрые щёки рукавом повязанной на шею худи и прижимается к груди сидящего напротив растерянного Джисона. — Я просто-о, не знаю что мне делать, Джи, — он остервенело трёт глаза и шмыгает носом. — Ликс, детка, расскажи мне, что случилось? Только всю правду рассказывай, я клянусь, если кто-то тебя хоть пальцем тронул… — Джисон яростно сжимает кулаки и хмурится, одна мысль о том, что кто-то мог обидеть или расстроить его лучшего друга заставляет его закипать от злости. — Это тупо, — Феликс всхлипывает, он жмурится и с его ресниц снова срываются слезинки, оставляя мокрые дорожки на щеках. — Если тебя это расстраивает, это не тупо, — Джисон большими пальцами вытирает слёзы с усыпанных веснушками щёк и носом тычется в покрасневший нос Феликса. — Ты же знаешь, ты мне можешь доверить всё на свете, да? — Только не смейся, — шепчет Феликс. — Не буду. — Хан, я серьёзно, если будешь смеяться, то мы больше не друзья, понятно? — Клянусь, — Джисон берёт Феликса за руку и переплетает их мизинчики. — Я… — Феликс выдыхает и запрокидывает голову, он неровно кусает губы и сжимает ладонь Джисона чуть сильнее. — В общем, когда мы… мы вчера… и… когда у нас с Джуном дошло до этого… я просто, — Феликс снова всхлипывает, на что Джисон обеспокоено хмурится и продолжает успокаивающе покачивать друга в объятиях. — Мне было больно и у нас не получилось. — Что ты имеешь в… оу, — мгновение осознания, и у Джисона в голове всё наконец складывается в стройную картинку. Он замирает и в ту же секунду крепко прижимает к себе вновь дрожащего от слёз Феликса. — Ликс, тише-тише, всё в порядке. В этом нет ничего страшного, детка. — Он меня бросит, Джи, что мне делать, — Феликс причитает дрожащим голосом и плачет уже не сдерживая всхлипы.       Джисон тянет его за руки на кровать, заставляя лечь среди подушек, и сам устраивается рядом, переплетая их ноги, заключая Феликса в свои объятия, поглаживая по волосам. — Ликси, глупая киса, ну что ты говоришь такое, — Джисон ждёт, пока Феликс немного успокоится, — ты поговорил с ним об этом? Он ведь поймёт, что такое… бывает, тебе просто нужно немножко подготовиться, вот и всё. — Ника-ак, — Феликс снова тянет сквозь слёзы. — Когда он делал это пальцами, всё было хорошо, даже приятно, а когда… — он судорожно вдыхает и утыкается носом в грудь Джисону, так, что тот чувствует, как становится влажной от чужих слёз его футболка. — Ты же знаешь, что… секс это хорошо, даже… замечательно, я бы сказал, но… мы ведь говорим про Джуни, — Джисон старается заглянуть в лицо Феликсу, но тот ни в какую не расцепляет объятий, — про твоего Джуни, да? Который любит тебя и поймёт, если ты расскажешь ему, что тебя беспокоит. — Просто… после всего, что у него было… после всех тех девочек, после… тебя, — Феликс продолжает шёпотом, — зачем ему нужен я? — Ликс, откуда мысли такие? Ты чего, Феликс? Боже, детка, — Джисон ладонями гладит Феликса по щекам, целует прикрытые веки, кончик носа и уголки губ, прижимается своим лбом к его и вытирает с подбородка слёзы. — Я так хотел… чтобы всё было идеально, Джисони, потому что он такой идеальный, а я… — голос снова срывается, грозясь перейти в новый поток слёз. — А ты — самый лучший мальчик на свете, м — Джисон шепчет с лёгкой улыбкой.       Феликс смущённо улыбается в ответ. — Я не знаю, что мне делать, Сони, я ничего не могу сказать Джуну, я так стесняюсь говорить с ним об этом, я хотел… вчера, но я думал меня стошнит от нервов, — Феликс успокаивается и вытирает нос тыльной стороной ладони. — Ты же понимаешь, что это обязательно нужно обсудить? Если речь идёт о твоём комфорте, то его это тоже касается.       Джисон натягивает на них плед, укрывая почти с головой. — Почему я не могу быть… — Феликс закрывает глаза и запускает пальцы в растрёпанные волосы Джисона, — как ты. — Как я? — Джисон ухмыляется и прижимается к Феликсу ближе, — потому что я такой Han in a million.       Феликс смеётся в ответ. — Ну вот, так уже лучше, я люблю когда ты смеёшься, — Джисон улыбается тоже и осторожно заправляет Ликсу за уши светлые прядки чёлки.       Они лежат под пледом, Феликс кончиками пальцев касается лица Джисона, тот берёт его руку и целует в ладошку. — Маленькие ручки тут не помогают, да?       Феликс шутливо бьёт друга по плечу и против воли краснеет. — Заткнись, у меня ситуация. — Хочешь, я помогу?       Феликс ожидает, что Джисон засмеётся, но тот смотрит всё так же серьёзно, вопросительно подняв брови. — Что ты… а… Минхо? Ты ему расскажешь? — Минхо не против, — Джисон отмахивается и прикусывает губу. — главное, чтобы ты был не против.       Феликс вообще про Минхо спросил для приличия; он уже понял, что новый бойфренд Джисона — ещё более странный, чем тот сам. Они вдвоём образовали какой-то совершенно инопланетный организм и, вероятно, общаются силой мысли. Несмотря на все их чудачества и закидоны, Минхо Феликсу нравится. Он, кажется, делает Джисона счастливым, а это — всё, что для Феликса имеет значение. — Не против, — Феликс говорит шёпотом и кивает.       Джисон вылезает из-под одеяла и семенит в ванную. — Тебе надо в душ? — он кричит через дверь, копошась в каких-то ящиках. — Мне… — Феликс мнётся и краснеет, — не-а.       Джисон присвистывает и хитро улыбается, возвращаясь в комнату с коробкой в руках. — Пять баллов за старания.       Он кладёт на кровать коробку и открывает крышку. Феликс зарывается лицом в подушки и стыдливо хнычет. — Он чуточку меньше, чем твой бойфренд, но нам пойдёт, — Джисон достаёт из коробки розовый блестящий дилдо и шлёпает Феликса по ляжке. — Купил после того как мы с Джуном расстались. — И как я раньше жил без этой информации? — мычит в подушку Феликс. — Оно у тебя там всё с блёстками, я не понимаю? — Что-то не нравится? — Джисон залезает на младшего сверху, запускает руки ему под футболку и гладит бока, наклоняется и целует сначала за ухом, потом оттягивает воротник и припадает к шее. — Эй, не увлекайся, — Феликс скидывает Джисона с себя, чтобы перевернуться на спину. Его щёки ещё красные от слёз и горят от смущения. Ему казалось, что для них с Джисоном уже давно нет того, что могло бы смущать, но сегодня они отходят от привычного сценария.       Джисон тянет вниз домашние шорты Феликса, сразу же вместе с бельём. — На четвереньки, пожалуйста, — Джисон кивает и быстро чмокает Феликса в губы. — Ты чего, не бойся, это же я. — он стягивает с себя майку и штаны, оставаясь в одних боксерах.       Феликс послушно встаёт на колени и опирается на локти, он рад, что футболка осталась на нём, потому что за ней можно спрятаться и не видеть, что делает Джисон. Тот сначала осторожно поглаживает ладонями по спине, потом по округлым ягодицам. — Расслабься, ладно? Я кое-что попробую.       Феликс не успевает опомниться, как чувствует что-то влажное и горячее между ягодиц, он вздрагивает от неожиданности, но тут же протяжно стонет. Джисон старательно работает языком, заставляя Феликса прогибаться в спине и подаваться навстречу. Когда Феликс чувствует ещё и его пальцы, он окончательно отдаётся ощущениям и забывает про любой стыд, громко стонет и просит большего. И Джисон более чем готов дать ему это. Феликс оглядывается через плечо и завороженно смотрит, как Джисон берёт в рот резиновую игрушку. Весь его разум затуманивает возбуждение и он не думает о боли или дискомфорте. — Хочешь этого? Я прекращу, если не хочешь, — Джисон смотрит на Феликса и ждёт ответа, у него красиво припухшие губы и тёмные блестящие глаза. — Издеваешься? Если сейчас же не вставишь мне, я тебя… — Джисон обрывает его поцелуем, толкая на кровать, заставляя лечь на бок. — Если больно, я остановлюсь, — он выдавливает щедрое количество сладко пахнущей смазки на игрушку и себе на пальцы. — Расслабься, да? — он подтягивает Феликса к себе, так, чтобы тот лежал у него на коленях, свободной рукой успокаивающе гладит по низу живота, — вот так, всё хорошо.       Феликс задерживает дыхание и жмурится, ему горячо и непривычно, но чувство не болезненное, скорее просто… странное. Джисон старается делать всё медленно и осторожно, бесконечно спрашивая Феликса, всё ли в порядке, но через минуту тот уже сжимает в кулаках простыни до побелевших костяшек и умоляет двигаться быстрее. Ещё через минуту Феликс вскрикивает, содрогаясь всем телом, и кончает себе в ладонь.       Они оба тяжело дышат, лёжа напротив друг друга, Джисон жмурится и подтягивает к себе колени, он помогает себе рукой, а Феликс целует его приоткрытые губы, ловя приглушённые стоны. Джисону требуется всего пара резких движений, чтобы излиться себе на живот. Феликс дрожащими руками подбирает его бельё и вытирает их обоих, хотя, помогает это, конечно, сомнительно. Они стараются отдышаться и смотрят друг на друга, в следующее мгновение заливаясь смехом. — Что ты смеёшься? — Феликс наигранно дуется и толкает Хана локтем. — А ты чего смеёшься? — тот толкает друга в ответ. — Люблю тебя, вот чего, — Феликс подтягивает Джисона к себе и обнимает за шею, закидывая на него одну ногу. Поясница немного ноет, но он не обращает внимания. — Мы в расчёте, кстати, — Джисон устраивается удобнее в чужих объятиях, хотя простынь, которой они накрываются, неприятно прилипает к взмокшей коже, он не обращает внимания. — Ты о чём это? — улыбается в поцелуй Феликс. — Ты у меня тоже первый там был.       Феликс закрывает лицо руками. — Тебе обязательно… — Обязательно, что? — Быть таким. — Но ты же меня таким любишь, — Джисон наконец укладывается и перестаёт ёрзать на подушках.       Феликс смеётся и запечатывает согласие очередным поцелуем. Они засыпают в обнимку, даже не утруждая себя уборкой, оставляя все заботы на утро. Потому что сейчас им хорошо, хорошо быть; под смятыми простынями, тесно прижимаясь друг к другу во сне, не думая ни о чём и ни о чём не жалея.