***
— Сараби, милая, — от одного обращения к ней этим львом львица поморщила нос, — как твое самочувствие после вчерашнего вечера? — приторный голос тёмно-рыжего льва стучал по ушам как никогда, отзываясь звоном в голове. — Великолепно, — саркастически рявкнула Сараби, поморщившись, когда её лоно резко вспыхнуло от боли, так же быстро угаснув, словно костёр, разведенный неумёхой-туристом. От одного воспоминания касания лап Скара её сильного и изящного тела становилось до жути больно, обидно и противно. Не Скар должен сидеть на троне, управляя Прайдлендом — он ни шерстинкой не достоин этого титула. Не Скар должен касаться тела Сараби, прикосновение которого душит и морально ломает львицу. Это всё должен был делать лев с золотистой, словно свет солнца, что он дарил каждой букашке, живущей на этих землях, шерстью, красной, словно пламя, которое горело и полыхало в его сердце, гривой и карими глазами, источавшими только добро всем своим подданным. Это всё принадлежит Муфасе. Не Муфаса должен был тогда погибнуть в том каньоне, ставшим проклятием для королевской семьи, а Скар. — Я рад, что тебе понравилось, — слащаво и довольно ответил лев. — Сегодня вечером будет ещё лучше, — зелёное пламя глаз вспыхнуло задорным огоньком, а когти игриво перебивали незатейливый ритм по каменной глади пещеры. — Сегодня вечером? — внутри красивого и манящего Скара тела что-то сжалось и больно ухнуло вниз, кажется, разбившись вдребезги. Снова. — Ах, Сараби. Моя дорогая Сараби, — баритональный голос с нотками издевки, что обращался ко львице, нечестно играл с её честью, избивая ту до полусмерти, — неужто ли вы с моим братцем поразвлекались лишь один раз, после чего в твоём утробе сразу зародилась жизнь? — на морде Скара играла злостная ухмылка. Он специально хотел задеть вдову своего брата из собственных побуждений и желания отомстить. — Тебя, мой дорогой, — слишком сладко начинала отвечать Сараби, — наша с Муфасой интимная жизнь ни коим образом не должна касаться, — напористо закончила она предложение, когда Скар собрался что-то сказать, но львица перебила. — Или ты сомневаешься, что не так хорошо владеешь этим умением, как твой старший брат? — на её мордочке играла ехидная улыбка. Она смогла, она задела его. Ошеломленный этими словами, Скар даже приоткрыл пасть в удивлении, тут же закрыв её, когда его собеседница устремила взор своих оранжевых очей на приоткрывшейся рот короля, довольно хмыкнув, хотя боль и чувство унижения сжирало изнутри. — Да как ты… — с тяжёлым трудом выдал рыжий лев, тут же встряхнув гривой. — Ладно, ты права, ваша интимная жизнь с Муфасой не должна меня касаться, тем более, зачем ворошить прошлое, когда одного из пары теперь нет? — львицу задели слова, и задели очень сильно, но виду она не смела подать. — И мы не договаривались спать несколько раз, — быстро перевела тему Сараби, ибо та перебранка ничем хорошим не окончилась бы. — Ох-ох-ох, — вздохнул Скар, — Сараби, ты вроде взрослая львица, а ведёшь себя, как несмышленыш. Мы договаривались, что ты родишь мне наследника, а чтобы он зародился в твоём утробе, одного раза всяко будет недостаточно, — рассматривая свои чёрные, словно смола, когти, Скар бросил короткий взгляд в сторону вдовы его брата и, заметив, что она что-то готовится сказать, поспешил её перебить. — Ой, всё, мне уже наскучило разговаривать с тобой. Ступай, а вечером… ну-у-у, ты сама понимаешь. Жду тебя у себя. А что касаемо размножения, обращайся к Рафики, он знает и расскажет тебе всё, что твоей душе угодно.***
Солнце нещадно пекло землю, заставляя испаряться влагу, а пить хотелось всё сильнее как хищникам, так и травоядным. В горле песчаной львицы першило, поэтому она двинулась к единственному месту, которое сейчас могло утолить её жажду. Тяжёлой поступью шагая по твёрдой земле, Сараби думала о будущем. Родит она Скару львёнка, а дальше что? Заменить он ей Симбу не сможет, или…? Нет! Симба — это Симба. Её погибший сын, сын от брака с Муфасой. А грядущий наследник является ребёнком Скара, которого Сараби не могла вытерпеть, отказываясь хотя бы разобраться, почему новый король так себя ведёт со всеми. Ребёнок Скара, а не Рудо. Быть может, львица бы и полюбила рыжего льва, если бы тот был не всеми нелюбимым Скаром, а милым Рудо, который всегда был весел, беззаботен и добр. «Я любила Рудо, а не Скара», — молвила себе львица, вспоминая дни, когда рыжий и песочная львята гуляли вместе, проводя много-много времени рядом друг с другом. Неужели это была самая обычная интрижка и не более того? — Сесси, когда Муфаса взойдёт на престол, что будем делать мы? Как объяснял папа, обычно в прайде существует только один лев, — львята нежились под утренними лучами солнышка вдали от посторонних глаз, которые могли помешать им быть вдвоём. — Ну, — пожала плечами молодая львица, — будем мужем и женой, — скорее спросила, нежели утвердила она, утопая в зелени глаз любимого льва. — А почему тебя так заботит будущее? — Ну, наверное, я не хочу быть в числе обычных львов, хочу быть кем-то влиятельным, а не элементарным подданным, — мечтательно ответил Рудо, вяло перевернувшись на другой бок, чтобы быть поближе ко львице, сводившей подростка с ума и заставлявшей сердце глупо лепетать от счастья. — Сесси? — позвал молодой лев ту, которая заботливо вылизывала его только-только начинавшую вырастать гриву. От тёплого шершавого языка разум затуманивался, а бабочки в живот приятно били крылышками нутро. — М? — на секунду остановилась Сараби, не слезая со спины любимого. — Давай когда вырастем, уйдём отсюда и создадим свой прайд? — мягко спросил лев, представив, как та, кому он отдал своё сердце, лежит с ним рядом, а вокруг носятся их внуки. Но этой елейной картине не суждено было сбыться. — С тобой хоть на край света, милый, — Сесси лизнула льву щеку. — Я тебе говорил, что люблю тебя? — влюблённо глядя в янтарные глаза своей львице, пролепетал Рудо. — Да, милый, тысячу раз, — улыбнулась она, — и я тебе вторю каждый раз отнюдь не из-за чувства обязанности, а потому что правда это чувствую, — львица перевернула льва на спину и, потеревшись о его шею головой, снова лизнула его, но уже в чёрный изогнутый нос. — Я люблю тебя, Рудо. Я люблю тебя, Сараби. — Сараби? — как в тумане послышался голос львицы, увидившей её. — Зира, — монотонно и безэмоционально поприветствовала ту песчаная львица. — Ты тоже к водопою? — изогнув бровь, лучшая подруга Скара подошла к бывшей королеве. — С каких это пор ты начала интересоваться моей жизнью? — небрежно фыркнула Сараби, продолжая свой путь, ставший ещё тяжелее от нахлынувших воспоминаний детства. — Ну… — не зная, что сказать, протянула Зира. — Да перестань ты уже вести себя как стерва по отношению ко мне! Я ничем не заслужила такого отношения! — вскрикнула она. — Я… мы же были друзьями… — вдруг выпалила она. — Вот именно, Зира, были, — не без сожаления об утраченных временах выдохнула Сараби. — А ведь сейчас всё могло быть по-другому, — грустно усмехнулась собеседница, вспоминая былые времена, отчего сердце невольно сжалось, а внутри что-то надломилось. — Мне жаль. — Жарковато сегодня, не находишь? — львица с алыми, словно кровь, глазами, быстро перевела тему. Зира решила вдруг поддержать Сараби. Кажется, только им двоим сейчас приходилось сложно: одна потеряла семью, вторая теряла друга, потому что призналась в чувствах. Теперь Скар со мной лишь из жалости, думала последняя. — Да, печёт как в пустыне, — она подняла голову вверх, рассматривая небо, на котором не было абсолютно никакого намёка на хоть одну капельку дождя или просто на пустые тучи. — А с чего это ты решила ко мне подойти? Вроде, ещё вчера вела себя со мной как стерва, а сейчас? — Ну, — Зира втянула носом побольше воздуха и услышала запах гиен. — Шензи, что тебе нужно? — глухо зарычала львица, и её некогда подруга напрягла своё сильное тело, готовясь атаковать, а в груди зарождался рык. В высокой траве послышалось уже настолько надоевшее хихиканье пятнистых кошек, что его ни с чем не сравнить. Шерсть на загривке двух львиц встала дыбом от напряжения каждого фибра сущности и ощущения опасности, которую приносил запах разлагающихся останков, вперемешку с характерной вонью псины, а хохот, от которого у львят появлялись панические атаки, а львиц побуждал драться до последнего, так и долбил по ушам. — Ты и твоя шайка ничего нам не сделаешь, я — приближённая короля, и если от ваших лап с меня упадёт хоть одна шерстинка, то Скар с вами даже не знаю, что сдел… — когти алоглазой так и скребли землю под лапами, оставляя огромные царапины, когда гиена перебила её. — Тебе-то мы, может, и ничего не сделаем, — из укрытия начали выходить гиены. Сначала показалась Шензи, а затем и остальные пять гиен, — а вот ей, — матриарх бросила короткий взгляд на бывшую королеву. — У неё ни титула, ни дипломатической неприкосновенности нет, поэ… — Замолчи! — единственное, что смогла сказать Сараби. — Не перебивай, львица, — фыркнула Шензи. — Нет, это ты не перебивай, гиена, — с отвращением, свойственной, наверное, всем львам, воскликнула Зира, — если не знаешь всего, то, поверь, лучше не бросаться бездумно на всё, что движется и что тебя раздражает. — Назови хоть одну причину, чтобы мы её не трогали, — матриарх ехидно улыбнулась, вплотную подойдя к песочной львице, и оглядывая её таким взглядом, словно собирается убивать её самыми изощрёнными методами, медленно сводя с ума и высасывая душу до последней капли. — Если ты забыла — она носит под сердцем наследника Скара. Это же и есть дипломатическая неприкосновенность, — формальным тоном произнесла Зира, а Шензи отпрянула, будто рядом с ней только что ударила молния, едва задев. Сараби что-то укололо внутри: «носит под сердцем наследника Скара», звучит как приговор, как позор, который теперь будет везде ходить за ней по пятам, который оставил несмываемое клеймо прямо на морде, потому что так не должно быть! Она не должна быть инкубатором для нового короля, рожая ему наследников, спариваясь с ним и унижаясь всё сильнее с каждым новым разом. Хочется умереть, провалиться сквозь землю, и пусть не удастся увидеть любимого сердцу Муфасу, и обожаемого душой Симбу, потому что Сараби, вопреки ожиданиям, грешница. Не великая королева, которой всегда стремилась быть, не сильная львица, коей её считают, а просто маленькая львичка, застрявшая в этом мире лжи, обмана и несправедливости, даже и отдалённо не напоминающая Великую Аскари. Как хочется просто свернуться комочком и спрятаться в больших и сильных лапах мамы, которая всегда ограждала маленькую Сесси от страшного мира, но в то же время подготавливая ко всем трудностям жизни. Ко всему готовила дочь одна из сильных львиц прайда Ахади, ко всему, кроме того, что придется переживать смерть самых родных, самых любимых, ко всему, кроме того, что придется унижаться, позволяя касаться себя другому льву, ко всему, кроме того, что придётся терпеть всё унижение, всю боль ради прайда, ко всему, но не к этой жизни. Хотя почему Сараби так думала? Имани* учила дочь, что надо верить в себя, в свои силы, даже когда всё плохо, учила, что нужно делать всё ради любимой семьи, учила, что нужно верить во всё лучшее и делать всё для того, чтобы так оно и было. Гиены фыркнули, когда до них дошло, что львятинки им не удастся отведать, как бы им того ни хотелось. — Эй! — окликнула подруга короля, и уходящая предводительница падальщиков обернулась. — Не забывай, что теперь все львицы и львята находятся под защитой Скара, — Зира клацнула зубами, и клан пятнистых кошек ушли в неизвестном направлении. — Спасибо, — единственное, что могла ответить на защиту Сесси. Две львицы, две бывшие лучшие подруги, Сараби и Зира, медленно шли к водопою. Молча. Им нечего было сказать друг другу. Обе думали о том, как было раньше. Мысли одной были заняты страшим братом и племянником нового короля, которые были в лучшем месте. Другая же думала о начавшей рушиться дружбе. Они были разные, но такие похожие. Обе думали о любви и семье, не показывая своей боли никому, скрывая эмоции. Но одну готовили к такому, вопреки тому, что она себе вообразила, а вторая переживала это, не зная, что такое могло случиться. Теперь их мучал один вопрос: что дальше?