®“The Black Heart”

       — Что?!        Сараби тяжело задышала, опустив голову на скрещённые лапы и отрешённо глядя в брешь. Слова затерялись по пути к горлу, пока старик Рафики, качая головой, немым соболезнованием смотрел на неё. В другой раз мудрый шаман одарил бы её многочисленными поздравлениями, порадовался бы, благословляя предков за подарок, но сейчас был совершенно не тот случай.        Сараби хотела верить, что ей послышалось.        — Вы беременны, моя королева, — вновь повторил Рафики, понимая, что его слова прозвучали скорее как смертельный приговор.        Сараби перестала верить. Глупо и абсурдно.        Вдох. Выдох.        Ещё раз.        Львица стиснула клыки и запрокинула голову назад, не в силах смириться с услышанным. Внутри неё образовывался плод от того, кого она ненавидела. Того, кто разрушил все её мечты. Того, кто растоптал её грёзы в щепки. Сараби ведь всё ещё помнила тот ненасытный день, когда Скар вернулся с печальными новостями на устах, твердивших о кончине её сына и мужа. Она ведь тогда сквозь рябь в намокших глазах яростно проклинала весь мир за незаслуженную гибель родных, взывая до Королей Прошлого с вопросом, почему из всех именно Скар вернулся оттуда живым.        — Нет… — прошептала Сараби, дёрнувшись от неверия. — Нет… Нет!        Впрочем, после не первого полового контакта с одним львом именно этого ей и следовало ожидать.        Львица схватилась лапой за живот и скорчилась, будто начались схватки, и Рафики было протянул к ней лапы, поздно поняв, что боль была вовсе не физической.        — О, Айхею, — протянула она, жадно глотая воздух открытым ртом. — Прошу, умоляю, пусть родится девочка.        — Короли Прошлого даруют того, кого посчитают нужным, — поучительно наставил шаман, пускай отчасти и разделявший мнение Сараби. — Сын не обязан идти по стопам отца, моя королева. Как назовёте его?        — Мальчика будут звать кем-то вроде Коса или Сингу, — брезгливо сморщившись и хлестнув хвостом по коре баобаба, надменно фыркнула песчаная львица.        — Первого сына Вы назвали не так, — хмуро ответил Рафики.        — Но детёныш, которого я ношу — не он! — сквозь зубы процедила охваченная яростью Сараби, искажаясь в царившем в её разуме ратном азарте. — Мой львёнок, мой Симба… Он был чудесным малышом! Он был моим первенцем, Рафики! Он был рождён мною от любимого льва, с которым мы зачали детёныша по обоюдному желанию, а не из долга. И что теперь? Мой бедный первенец оказался безжалостно затоптан стадом гну, а теперь мне просто суют в нос факт, что я беременна от Скара, и заставляют принять насильно рождённого львёнка только потому, что «такова воля Королей Прошлого».        Шаман, опустив голову, выдохнул, не смея спорить с беременной львицей.        — Прости за крики и вопли, — виновато изъявила она, опомнившись. — Я устала от всего. Устала от ответственности, которую на меня повесили. Я не готова к этому, Рафики.        — Понимаю Вас, моя королева.        — Я была уверена, что Муфаса всегда будет рядом со мной, что мы сможем помочь друг другу, но сейчас… Сейчас он слишком далеко, чтобы я чувствовала себя в безопасности.        Мотнув макушкой, Сараби, поёжившись, поспешила к выходу из баобаба, оставляя старого друга в полнейшем одиночестве. Где-то издали подул ветер, потрепав белоснежные ворсинки загривка Рафики, которому почудилось, что то был голос Муфасы.

***

       Король, вальяжно разлегшийся на выступе Прайдрока, лениво положил гривастую голову на лапы и прикрыл веки, глубоко и ровно дыша.        Блаженство.        Прохладный ветерок легонько обдувал лицо, будто боясь потревожить неспешно наплывавший сон льва. Ветер боялся, но не львица, пришедшая прямо в тот момент, когда король только-только начинал своё путешествие в царство Морфея.        — Скар, — небрежно окликнула его гостья.        — Сараби, — страдальчески простонал тёмно-рыжий, перевалившись на бок. — Что случилось такого сверхъестественного, чтобы я обязан был прервать свой полуденный сон? — лев закатил глаза.        — Весть случилась, — фыркнула Сараби.        — Дорогая, не томи. Либо говори, либо дай мне отдых.        «Дорогая». От одного слова, слетевшего с чёрных губ Скара, всё существо львицы шибануло током. Муфаса. Только Муфаса мог так называть её. Только Муфаса и никакого Скара. Тело и разум противились отклику на это прозвище.        — Не называй меня так. Никогда, Скар, — ядовито клацнула зубами Сараби, выпустив когти, которые больно уперлись в камень, но физическая боль была ничтожна по сравнению с болью, рвущей сердце на мелкие кусочки и растаптывающей их в крошки. Рана то затягивалась, то рвалась и кровоточила, напоминая о той потере, той убившей всё счастье Сараби потере.        — Что ты хотела, Сараби? — членораздельно вопросил Скар и нервозно забил хвостом по своим бокам.        — Я беременна, — уже уходя бросила львица. Не было никакого желания общаться с тем, кто остался жив после того злополучного дня. Как казалось ей, их новый король заслужил смерти намного больше, нежели её родные.        — Поздравляю! Надеюсь, будет сынок, — мечтательно проговорил Скар.        Это было… счастье?        «Нет, — встряхнула головой Сараби, — он не умеет радоваться». И ушла прочь.        Спускаясь вниз, будущая мать столкнулась с кем-то:        — Смотри, куда прёшь, — процедила Зира.        — Извиняюсь, — саркастически ответила той Сараби и пошла дальше, высоко подняв голову.        Как и подобало королеве — высоко поднятая голова и гордая осанка, но не такое брезгливое общение с подданными, пусть и с теми, которые вовсе не признают Сараби как правительницу. Пускай и бывшую.        — Что с ней не так? — алоглазая скривила лицо, глядя вслед уходящей львице, которая некогда была королевой.        — Беременные. От них и не такого ожидаешь, — хмыкнул Скар и повернул голову. — Привет, Зира, — тёплый тон любимого ей баритона заставил расслабить уши, вслушиваясь в каждое слово, слог, звук.        — Здравствуй, мой король, — почтенно склонила голову Зира — жест обиды. Ей было обидно, что Скар не будет её, что она не будет его, что для него она — просто подруга, очередная львица из прайда, которая просто чуть-чуть с большей охотой подчиняется ему. Просто подруга.        Зира поморщилась своим мыслям.        — К чёрту формальности, Зира, — Скар брезгливо фыркнул, улыбнувшись после. Он похлопал рядом с собой по тёплому камню, призывая лечь львицу рядом.        — Нет, я всего лишь на секунду, — она лелеяла свою гордость, о которую, казалось, то и дело вытирали лапы.        — Что привело тебя ко мне? — явно не ожидая такого ответа спросил Скар.        — Я беременна, — лаконично сказала Зира, смотря в совершенно другую сторону.        Лицо Скара сменилось с равнодушного выражения на другое. Брови вспорхнули вверх, зелёные глаза уставились на львицу с тёмной полоской на лбу, рот приоткрылся от удивления в лёгкой улыбке. Он не верил, не верил своему счастью. Скоро вокруг него будут бегать его маленькие копии, из которых он обязательно воспитает воинов и мудрых правителей, коими считал себя всегда. У него наконец-то появится семья, которая его будет любить, дети, которые будут его обожествлять, но не будет у него супруги. Такой, какая была у его высокопочтенного всеми ныне мёртвого братца. Любящая, заботливая и поддерживающая.        Милая Сараби.        Как бы Скар ни обманывал себя, как бы ни пытался отрицать то, что у него в груди всё ещё живёт такое несвойственное по мнению многих светлое чувство к этой песчаной львице, которая до сих пор принадлежит его брату, он любил её. Даже после смерти Муфаса всё ещё жил в сердцах каждого знавшего его существа, и не уступал место ни в чём.        Жизнь несправедлива и подла к каждому, от проигрыша никто не застрахован.        Бьющееся сердце Скара заполнялось чернотой ещё с того дня, как Муфаса отнял у него всё: любовь и внимание родителей, право на трон, право на внимание со стороны всех жителей Прайдленда. Скар простил и прощал бы всё, но когда брат отнял у него любовь всей жизни — было непростительно. Сердце заполнялось непроглядной тьмой, казалось, целиком и полностью, и было непригодно к регенерации, но любовь, которую когда-то в юношестве подарила ему Сараби, не давала возможности полностью озлобиться, потерять человечность, став циничным и бесчувственным убийцей. Всё, что он делал, всё, каким он был в глазах всех — было маской, маской жестокого Скара, коим не был этот лев ни в едином своём уголке души. Под маской взрослого подлого льва скрывался маленький беззащитный Рудо, нуждавшийся в любви и заботе любимой мамы — королевы Уру.        Всё, что он делал всю свою жизнь под именем Скар — ни что иное, как иллюзия. Он хотел быть таким, чтобы не чувствовать себя одиноким, ненужным и брошенным, чтобы не чувствовать ничего.        Но каждый раз его план превращения в свой идеал рушился карточным домиком всё чаще и чаще. С каждым годом, когда всё то зло, что он кому-либо сделал, накапливалось чаша за чашей, выносить это становилось тяжелее, становилось почти невозможным не чувствовать что-то, потому что Рудо — не такой, а маска Скара уже трещала по швам.        Невзирая на то, каким Скар стремился стать, он был рад, что у него будут дети, что он сможет подарить любовь без отвержения со стороны адресата и что это будет взаимно. Он радовался тому, что наконец-то перестанет чувствовать себя одиноким и ненужным.        — Я всё сказала, теперь я пойду, — вальяжно-равнодушным тоном ответила Зира, мотнув головой.        — Я рад. Очень рад, — тёплая улыбка сияла на лице, а баритон отливал счастливыми нотками.        Зира на мгновение остановилась, шокированная его словами, но, пересилив себя и сжав челюсти от боли, двинулась вперёд.        Что чувствовала львица, любившая короля всем сердцем, которой не отвечали взаимностью?        Боль.        Дикая боль рвала тело изнутри. В груди горело, полыхало синим пламенем, желудок прыгал вверх-вниз, как на тарзанке, глаза жгло от выступающих слёз, а лапы выпускали кошачьи когти в желании полоснуть ими по чьей-то морде, чтобы хоть как-то приглушить эти чувства, чтобы успокоиться.        Львёнок, что начинал развиваться в её теле, был от Скара. Это одновременно и радовало, и убивало. От одной мысли о том, что их дитя будет рождено просто «для запаса», хотелось рычать, нет, реветь на всю Саванну и разрывать чьё-то тело на мелкие полоски кожи.        Уже был закат, когда Зира отвлеклась от раздумий. Она ушла далеко из Земель.        — Где я?