®“The Black Heart”

       Дыши, дыши!        Львёнок должен жить, он выживет!        Фина, очнись!        Опостылевший разум резко пронзило болью раскаленного гарпуна, в то время как тугость внизу живота сменилась жжёной брешью. Лапы непроизвольно дрогнули, что отдалось очередным спазмом и что заставило львицу скорчиться, тут же пожалев об опрометчивом действии.        Сарафина боязливо-медленно раскрыла окутанные мраком глаза, хлопнув угольными ресницами и постаравшись разглядеть в непроглядном мареве возвысившуюся над ней львицу.        По голосу ей довелось почти сразу вычислить, что то была Сараби, а когда рябь в поле зрения начала рассеиваться, то Сарафина разглядела застывшие в уголках её очей и на щеках слёзы.        — Ты очнулась… — сжав клыки и позволяя новому потоку слёз вырваться, сдавленно проговорила она. — Слава Айхею, ты очнулась! — Сараби наклонилась к подруге, дабы вылизать её уставший лик.        Но Сарафина была такой безжизненной.        Её взгляд абсолютно пустой, устремлён куда-то на бугристый пол пещеры, а губы приоткрыты, словно пытаются исторгнуть немой стон безнадёжности.        Она пустой сосуд, не заполнишь.        Сараби дёрнулась.        Её округлые уши навострились, а спёртое дыхание стало ещё тяжелее.        Ей думалось, что она сейчас находилась в одном пространстве с трупом.        До этого, в общем-то, недалеко — признать это приходилось, только вот верить в это не хотелось. Сараби, всё-таки, уже доводилось увидеть мёртвого Муфасу, доводилось выплакивать над ним все слёзы и спустя три ночи уйти от его истоптанного тела только из-за раздражённых криков Скара, а после всего этого ей приходилось лицезреть то, как стервятники безжалостно рвали труп того, кто был их королём.        После такого Сараби не могла пережить ещё одну смерть.        Она опустила голову, чтобы ткнуть носом в шею Сарафины, но голова львицы только качнула в сторону.        Её взгляд не изменился, она даже никак не отреагировала на подругу.        — Сарафина… — жалостливо исторгла Сараби, до конца отказываясь верить в происходящее.        Лежавшая перед ней львица зажмурилась, но тут же медленно-лениво открыла глаза вновь.        Из уст вырвался глухой кашель, в этой глуши заполнивший грот и отдавшийся по щербатым сводам раскатистым эхом.        Так, словно она пыталась что-то сказать.        — Детёныш, — только и сумела произнести Сарафина.        Сараби дрогнула, тут же прошмыгнув взором подле неё и молясь, чтобы львёнок родился живым.        Только сейчас она заметила маленький бежевый комочек, беззаботно лежавший у задних лап своей матери и не знающий, что та в этот миг переживала свою кончину (Сараби всё равно не верила в это, но ругала себя всякий раз, как позволяла о таком задуматься).        — Вот он!        Тёмно-песчаная львица осторожно схватила за шкирку сопящего детёныша, положив его ближе к подруге.        — Это мальчик, — произнесла Сараби. — Сильный, здоровый мальчик. Он так похож на тебя, а ещё… ещё он нуждается в тебе, — она ссутулилась и сжала клыки, неудачно пытаясь остановить слёзы. — Очень нуждается. Ты можешь выкормить его, вылизать, дать ему имя, только живи, Фина. Живи. Я не прошу многого.        Сарафина смотрела на детёныша так, словно сквозь него.        Внезапно её озарила улыбка. Слабая, вымученная, словно она заставила себя улыбнуться, но всё же улыбка.        — Сыночек мой… — приглушенно прошептала Сарафина, прижавшись щекой к маленькому тельцу новорождённого львёнка.        Малыш пискнул что-то, слепо потянувшись к источнику тепла. В какой-то миг с его матери слетела улыбка, а мелькнувшая в зелёных очах искра, мелкая-мелкая, погасла так же внезапно, как она и появилась. Прямо перед Сараби она закрыла потухшие глаза, в то время как львёнок, не понимая, что стряслось, издал непонятливо-жалостливое мяуканье.        Львица над ней затряслась.        Лапы вдруг стали ватными, пасть приоткрылась так, будто она хотела закричать, но ком в горле того не позволял. Сараби снова ткнулась носом в мертвенно-холодное тело подруги, но ответной реакции не получила.        Её голова лишь безвольно покачалась, не дав ни единого признака на жизнеспособность.        — Сарафина? — осевшим от дрожи голосом прошептала её имя Сараби, положив лапу на плечо давней подруги. — Сарафина, — чуть громче позвала она её, счетно попытавшись растормошить покойную львицу. — Фина!        Львёнок между ними, напуганный и не понимающий, откуда сей гам, тут же запищал, однако убитая горем Сараби за своими слезами не смогла этого услышать.        Одна только мысль о том, что Сарафины больше не было с ними, отдавалась несколькими мириадами других злополучных феноменов, к которым привела сложившаяся у них оказия.        Она оставила бедную Налу круглой сиротой.        Она сделала Скара вдовцом.        Она не успела дать своему сыну имя.        — Сараби!        Львица подняла заплаканный лик на вбежавшую в пещеру Налу, поначалу не понимающую, что вообще стряслось, но стоило ей увидеть, что мама не реагировала на неё, что она не спешила согреть и вылизать своего второго детёныша, как понимание пришло само собой.        И отдалось тем же неверием, которое чувствовала и Сараби.

***

       Когда Скар прибежал, то весь прайд был уже в пещере.        Когда Скар прибежал, своды грота заполнял плач Налы, уткнувшейся ликом в плечо матери. Позади неё стояла Сараби, державшаяся из последних сил только благодаря мысли, что Нале было куда тяжелее и ради неё стоило бы быть сильной.        Скар опустил взгляд вниз.        На неё.        На согласившуюся родить ему наследника вопреки тому, что взамен была отдана её жизнь.        И хоть Сарафина того не знала… Скар вдруг почувствовал себя самым настоящим лжецом: может, скажи он ей, что пророчили им предки, скажи он ей отказаться от родов, то она была бы жива.        — Она… она… — бессильно проронил лев.        — Она мертва, Скар.        Король повернул голову на ту, которой принадлежали эти слова.        Ею оказалась Зира, не сводящая соболезнующего взгляда с умершей подруги и в то же время придерживающая лапой дочь, уткнувшуюся ей в брюхо.        Зрелище было явно не детское.        «Она мертва».        Как просто это было сказано!        Всего два слова, но Скар всё равно ощутил, как потяжелели лапы и хотелось рухнуть наземь, обвинить себя во всех бедах и раскаяться перед всеми, потому что, Шетани его дери, он ведь всё знал!        — Я… я…        — Она не пережила роды, — сдавленно проговорила Сараби. — Я была рядом с ней, пыталась как-нибудь растормошить её. Выжил лишь львёнок, Скар. Ваш с Сарафиной сын.        Сын.        В другой раз понимание этого отдалось бы россыпью миллиардов обжигающих нутро зарядов. В другой раз — да.        Но когда перед ним лежала покойная львица, мать его долгожданного наследника, то ни сил, ни желания на радость у него не было.        — Я… — вновь попытался произнести что-то Скар.        И вновь был перебит.        На этот раз Налой, высунувшей омытую слезами мордочку и гневно — надо же! — лицезревшую на своего короля.        — Это всё ты виноват! — прокричала она, чем заставила дрогнуть Зиру, пораженную такой смелостью, и напрячься Сараби, ожидавшую реакции от Скара. — Ты! Это из-за тебя она умерла! Это из-за тебя мой брат и я остались без матери!        Скар дрогнул.        Он понимал, что её замечания резонные.        Он понимал, что она права и ему в самом деле до конца жизни нести высеченную поперёк рёбер тамгу вины.        Но всё же…        — Закрой рот, чёртов бастард!        Вся бравада Налы улетучилась, когда лик Скара исказился оскалом, а сам он, подбегая ближе к ней, уже поднял лапу, на пальцах которых демонстративно поблескивали вечно высунутые чёрные когти.        Секунда.        Ещё одна.        Нала зажмурилась, но за мгновение до этого успела увидеть, как между ней и Скаром встала чья-то фигура, отгораживающая её от разъярённого короля.        Открыв глаза, она ахнула, увидев перед собой Сараби.        Скар не успел остановиться, не успел вовремя отреагировать на то, что между ним и нахалкой оказался кто-то ещё, из-за чего он полоснул когтями по плечу Сараби.        Последняя, сминая губы от боли, сдавленно зашипела и лицезрела на рану, с которой хлестала багровая кровь.        Тут же, будто ничего и не произошло, она яростно посмотрела на стоявшего перед ней льва.        — Она дочь Сарафины. Той, кто родила тебе наследника, о котором ты так грезил последние несколько лун, — напомнила Сараби. — Ты и пальцем не тронешь её, Скар.        — Не трону, — пообещал король, как вдруг вновь разгневанно оскалился и прокричал прямо в лик своей собеседницы, — если эта паршивка научится говорить с королём!        — Не смей так звать её. Ты не в праве так обращаться с львятами! — рыкнула львица, подойдя к соратнику на шаг ближе, совсем вплотную, так, что её грудная клетка почти соприкасалась с его смолянистой гривой.        — О, моя милая Сараби, — уголки рта льва растянулись в каверзной ухмылке, отдающейся, вопреки всем стараниям, немалой долей боли. — Не забывай, что в моих правах было вообще убить этих ошмётков. Поблагодари меня за то, что я позволил им жить.        Ответом Скару послужил угрожающий оскал.        Встряхнув копной чернильной гривы, лев, строго посмотрев на сжавшуюся Налу, перевёл взгляд на лежавший подле передней лапы Сарафины львёнка. Маленького совсем, светлого-светлого, как и его мать. Скар уловил себя на мысли, что он будет похож на неё полностью, что каждый взгляд его, каждое слово — всё это будет напоминать о ней, а разум едко прошепчет обвиняющее «это ты её убил».        Скар попытался не думать об этом. У детёныша цвет шерсти и форма носа от Сарафины, но у него могли быть отцовские глаза — и не важно, что глаза у него с Финой одного цвета — и его же чёрная грива.        Он надеялся на это, но всё равно мало верил.        Превозмогая укол вины и резко ударившееся о ребро сердце, Скар опустил созерцание и на Сарафину. Из его уст вышел выдох, сплавленный тихим свистом и дневной прохладой.        — Похороните её по достоинству, — грудным голосом процедил он. — За мной, Зазу.        Птица-носорог сжалась, не без соболезнования посмотрев то на мёртвую львицу, то на её львят, оставшихся без матери.        — Да, сир, — попытавшись произнести это в привычной манере, ответил Зазу, упорхнув вслед за королём.        Это было всё, что мог сказать Скар.        Сараби — в отличие от Налы, которая большую часть времени оплакивала мать — ощутила негодование от случившегося.        Он не проронил ни единой слезы, он даже не спросил о своём сыне!        Она расслабилась, по-птичьи склонив голову и постаравшись отогнать из разума образ Скара, некогда маниакально требовавшего у неё наследника и дошедшего до изнасилования, дабы получить его.        — Шани, Джуа, приготовьте её к похоронам, — произнесла Сараби, и в тот момент, когда прозванные ею львицы подошли к её мёртвой подруге, она обернула взор на всё ещё сидевшую за ней Налу. — А тебя, юная леди, я попрошу в следующий раз следить за языком.        — Прости, Сараби, — виновато изрекла Нала, — но ведь это правда всё из-за него случилось.        — Мы не можем винить в этом Скара, детка. Такие несчастные случаи бывают часто, да и не то время, чтобы искать виноватого. Надо позаботиться о твоём брате.        Песчаная львица слабо опустила макушку, аккуратно ткнувшись носом в тельце маленького принца, о котором от общего горя все успели позабыть. Тот пискнул, заставив её растроганно улыбнуться: этот миг напомнил ей о сыне. Сараби даже забыла, что это был сын её подруги. Ей подумалось, что это был её Симба, её новорождённый сын, и в бреду львица, поняв, что это было не так, напомнив, что её львёнок был мёртв, была вновь разочарована в жизни.        — Я хочу вырастить его! — внезапно воскликнула Нала. Сараби же удивлённо лицезрела на неё. — Я хочу стать ему матерью. Хочу дать кому-то возможность жить.        — Ты ещё мала, Нала, — осторожно проговорила песочная львица. — Ты сама ещё ребёнок, тебе тоже нужны уход и внимание. Прайд, послушай меня, — та, которую когда-то провозглашали королевой, обернулась к своим сёстрам, — кто-нибудь возьмётся за воспитание сына Сарафина? Может ты, Зира?        Зира охнула, услышав своё имя.        Она, возможно, и согласилась бы, но отголоски совести всячески затмевало понимание того, что ей доведётся растить сына соперницы, той, которая сместила её и вновь заставила оказаться последней в рядах возлюбленных Скара.        Львица покачала головой в знак отрицания.        — Что ж, это твой выбор, — устало выдохнула Сараби. — А что насчёт тебя, Асали?        — Нет, Сараби. Ты же знаешь, я не люблю львят.        — Мвези?        — Из меня плохая мать. Не стоит доверять мне детей.        — Тогда, может…        — Постойте!        Из ватаги львиц вдруг вырвалась золотистая кошка, блеснувшая во мгле грота лучисто-синими глазами. Она выпрямилась, ещё раз взглянув на детёныша.        — Как вы помните, недавно у меня случился выкидыш после неудачной охоты, и Рафики сказал, что после этого несчастного случая я больше не смогу родить львят. Так позвольте же мне стать его мамой! — подойдя ближе к Сараби, в сердцах попросила львица.        Бывшая королева навострила уши.        — Ты уверена, Минту? Ты справишься с этим? — не без неприкрытого волнения поинтересовалась она, внимательно глядя на собеседницу.        — Да, Сараби, я полностью уверена, — ратным фальцетом подытожила Минту. — Я столько готовилась к тому, чтобы у меня появился львёнок, так ждала этого дня, и потому по сей день не могу понять, за что предки обременили меня таким горем, как бесплодие. Этот детёныш — моя последняя надежда.        Сараби выдохнула, неожиданно для Минту нахмурившись.        — Этот детёныш — сын моей лучшей подруги, — проговорила она, положив лапу ей на плечо. — Я рассчитываю на тебя. Рассчитываю на то, что ты справишься.        — Ты можешь довериться мне, — улыбчиво ответила Минту. — Ну, давайте же его сюда. Я его вылижу и выкормлю. Ой, кстати, а как вы его назвали?        — Мхм? — переспросила Нала, которая только что положила младшего брата в лапы его новой матери.        — Ох, было бы время задуматься об имени, — незатейливо покачала макушкой Сараби, глядя на устроившегося в лапах львицы принца. — Предлагаю назвать его Бонгани. «Благородный».        — Слишком длинное, Сараби, малыш вряд ли его произнесёт, — подала голос Зира. — Нужно попроще. Иму, например. «Темнота, сумрак». Моя мама говорила, что это имя носил и мой прадед. Хорошим львом он был, кстати.        — Этот львёнок наше солнышко, Зира. Он светлый, ему не подойдёт имя «темнота».        — Пусть будет Мвенай. «Лорд». Или же «владелец», — горделиво улыбнувшись на свою идею, произнесла одна из львиц. — А что? Кто услышит его имя, сразу поймёт, что он из знатного рода.        — Оно слишком сильно подчеркивает его титул. Мы не знаем, как это имя отразится на его характере.        — Пусть будет Дэйо. «Радость прибывает». Он ведь в самом деле радость для нас, пусть сегодня для прайда и горе.        — Какое-то глупое имя. Может, Кирабо? «Подарок». Или Унати? «Бог с нами».        — Серьёзно? — вдруг скептично пророкотала одна из львиц. — У нас тут великая потеря, мы потеряли общую подругу, а вы вместо того, чтобы её оплакивать, дерёте друг другу горло из-за какого-то имени!        — Ты предлагаешь оставить ребёнка безымянным, Лезеди?        — Тише все, — услышав, как запищал младенец в лапах Минту, шикнула на них Сараби. — Смерть Фины для нас тяжёлая потеря. Она была моей подругой детства. Она была моей опорой, но у неё есть сын, который нуждается в нас. Сын, которого она оставила, доверив его нам. Нала, дитя моё, есть ли у тебя идеи, как назвать твоего младшего брата?        — У меня? — переспросила она.        У Налы, на деле, на языке крутилось только одно имя: имя друга детства.        Она бы хотела, чтобы её брат носил его имя.        Она бы хотела, чтобы её брат звался Симбой.        Но Нала заставляла себя представить реакцию Сараби, когда она услышит снова имя покойного сына. Представление этого не позволяло ей предложить это хотя бы из чувства такта.        Она глубоко задумалась, посмотрев то на Сараби, то на Минту.        И наоборот.        Миг.        Нала вдруг дёрнулась, будто загорелась идеей.        — Мхиту! — победоносно восклицала она. — Его будут звать Мхиту!        — Ох, ну… — замялась Сараби, расплывшись в кривой улыбке. — Хорошее имя, но… амм… что оно означает?        — Ничего, — беззаботно пожала плечами юница. — Просто имя, которое я выдумала только что. Я подумала, что будет правильно, если имя моего брата будет похоже на имя львицы, которая решила стать его второй мамой.        — Прекрасная идея, — одобрительно провозгласила Минту, ещё раз лизнув мальчонку по макушке. — Значит, принц Мхиту?        — Пока что просто малыш Мхиту, — усмехнулась Сараби.        Получивший только что своё долгожданное имя, львёнок, вновь ощутив на шерсти тёплый язык львицы, пискнул. Он почувствовал, как его осторожно взяли за шкирку и поднесли ближе к чему-то мягкому. Слепо ползая вперёд, он уткнулся в розовый сосок, и, следуя инстинктам, схватился за него беззубой пастью, жадно лакая молоко.        — Добро пожаловать домой, сынок.