Dein Weg

Пара недель, которые врачи дали на мое выздоровление, тянулись долго и мучительно. Из реанимации меня перевели на третьи сутки. Но, как оказалось, лежать там было намного веселее. Постоянные осмотры, бегающие медсестры. Хоть какое-то разнообразие. А вот в палате, которую я для себя окрестила одиночной камерой, хотелось лезть на стены. Врач приходил два раза в день. Осматривал, давал хороший прогноз и уходил. Медсестра тоже появлялась два раза в день, чтобы поменять повязку на моей руке, которая, кстати говоря, оказалась не в таком плачевном состоянии, как я думала изначально. Всего лишь несколько глубоких порезов. Но это не считается. Как-то в детстве я так навернулась с дерева, заработав себе перелом в нескольких местах. Вот это было «Да». А сейчас, так, царапины. О чем это я? А, о медсестре! Эту девушку с густо накрашенными ресницами, через несколько дней моего заточения, я уже начала узнавать по шагам из коридора. К концу недели, когда мне разрешили выходить из «камеры», чтобы начать расхаживаться, я могла четко определить ее местонахождение по запаху духов, тянущемуся в воздухе. Поначалу это забавляло, но затем я стала ловить себя на мысли, что подхожу к грани своего сумасшествия. По вечерам, находясь в гордом одиночестве, когда во всем отделении гасили свет и объявляли отбой, мой музыкальный слух начал улавливать не только шаги, писк аппаратов, шум за окном, но и, кажется, топанье тараканов где-то в подвале. И к началу новой недели я могла уже четко признаться себе в том, что крыша у меня все-таки поехала, пока во время обхода врач не выдержал паузу. Он долго смотрел на меня, мялся, не зная, как сказать. Я уже сама была готова дать ему автограф, только чтобы он перестал на меня так смотреть. Но, как оказалась, я о себе много возомнила, потому что, собравшись с мыслями, врач разрешил мне спуститься в реанимацию, куда я рвалась с самого начала моего перевода. Воспаленный мозг встал на место в ту же секунду, когда я очутилась в палате реанимации, в которой еще недавно лежала сама. Штефи. Моя Штефи. Такая родная и… Бледная, опутанная проводами, поддерживающими ее жизнедеятельность. Ее так хотелось обнять, поговорить с ней, посмеяться над очередной глупость или просто посидеть и помолчать. Наверное, это прозвучит странно, но Штефи была единственным человеком, с которым я могла просто молчать. Вот так вот сесть и молчать, потому что мы понимали друг друга без слов. А сейчас… Сейчас я уже ничего не понимаю. Что происходит вокруг? Как такое могло произойти? Штефи. Ребята… Господи, что я несу? С ней все будет хорошо! С ней должно быть все хорошо! А по щекам уже покатились слезы, хотя я и пыталась сдержать их до последнего. Заметив это, мой врач вежливо поинтересовался о моем состоянии и сообщил, что мне пора возвращаться к себе. Наверное, выглядела я не особо хорошо, поскольку по прибытию в отделение, медсестра тут же притащила мне успокоительное. И опять началось одно и то же. Процедуры, перевязки, обходы, больничная еда, от которой уже тошнило. Никто не приходил, не считая больничный персонал, никто не звонил. Нет, несколько раз мой телефон все же оживал. Звонил Якоб, у которого сейчас была куча проблем. Интересовался моим самочувствием. Потом – мама. Ну на нее я не в обиде вообще. После смерти отца ее здоровье сильно подкосилось, и теперь она даже из дома редко выходит. В третий раз звонил Он. Мой замученный и уставший от больничной рутины голоса, кажется, Его сильно напугал. Но услышав от меня, что все в порядке, куча вопросов тут же отпала. Говорили не долго, так как у группы что-то намечалось. Что, Он говорить не стал, несмотря на мои словесные пытки. Просто попросил отложить этот разговор до моей выписки. Да я же могу от любопытства умереть. А деваться некуда, придется ждать. К дню Икс в моей голове было столько всякого мусора, что когда я оказалась на свежем воздухе, ноги подкосились сами собой. - Осторожно! – Он ловко подхватил меня под руку, не давая упасть. - Отвезешь меня домой? – благодарно кивнув в ответ, спросила я, медленно спускаясь по ступенькам к парковке, где стоял Его автомобиль. - Я для этого и приехал, - почему-то усмехнулся Он не сводя взгляда с меня. Было такое ощущение, что Он видит меня впервые. Соскучился или я настолько плохо выгляжу? Поэтому спросила в лоб, чтобы не забивать свою голову еще больше. - Соскучился, - коротко ответил Он и открыл дверь машины, помогая мне сесть. В нос тут же ударил запах табака, дорогого мужского парфюма и кожи. - Новая? – спросила я, только сейчас заметив, что сижу в Его новом приобретении. Он кивнул. Коротко, без лишних рассказов и объяснений. Да я и спрашивать ничего не собиралась. Это Его дело. Его жизнь, в которую я не лезу с лишними расспросами. У нас так повелось с самого начала. Никто ничего никому не должен. В этом смысле у нас свободные отношения, если это можно так назвать. Между нами действует лишь одно правило: никаких интрижек на стороне. Поэтому мне спокойно с Ним, а Ему – со мной. Наши отношения вообще, в каком-то смысле идеальны. Я не задаю лишних вопросов, не лезу в его голову, не устраиваю сцен. С Его стороны ситуация точно такая же. Поэтому нас все более чем устраивает и смысла пробовать что-то менять ни Он, ни я не видим. - Как твоя рука? Его вопрос почему-то поставил меня в тупик. Я просто сидела и смотрела на Его профиль, пока Он следил за дорогой, крепко держа руль. Для большинства людей левая рука не так важна, как правая. Ею мы редко что-то делаем. Она, скорее всего, выступает в роли помощницы, без которой правая рука иногда не справляется. Но для гитариста обе руки правые. Нет одной – нет гитариста. Нет меня. Поэтому я даже не знаю, что ответить на Его вопрос. Если посмотреть со стороны обычного человека, то все просто замечательно. А со стороны гитариста – сомневаюсь. Каждый раз, когда проделываю упражнения на воображаемом грифе, от напряжения начинает сводить пальцы. Врач, конечно, сказал, что это временные трудности. Но насколько они временные, никто не знает. Поэтому сейчас я, на неопределенный промежуток времени – просто человек. Две руки, две ноги и так далее. Все функционирует на том уровне, на котором создала природа. Не больше и не меньше. - Пальцы сводит, - моя усмешка получилась какой-то нервной, потому что Он на несколько секунд перевел на меня нахмуренный взгляд, а потом, вновь переведя его на дорогу, положил руку на мое колено, осторожно сжав его. - Это временно, - заверил Он меня. – Помнишь, как Ландерс на сцене навернулся? - Ага, - хихикнула я, вспоминая один из фестивалей, на котором Rammstein выступали в качестве хэдлайнеров. Это сейчас было довольно забавно вспоминать, как ритм-гитарист, выполнив кульбит, неуклюже плюхнулся на мокрой сцене, а тогда было ну совсем не смешно. Особенно Якобу, который рвал на себе волосы из-за опасения срыва дальнейших концертов. Но все обошлось, к счастью для Пауля и остальных. Небольшое растяжение и, как правило, последствия на несколько недель. Как он играл? Я не представляю, поскольку сейчас моя рука может вынести нагрузку не более двадцати минут. И все. Пальцы становятся чужими и живут своей жизнью, вытворяя все, что им вздумается. Как я буду играть дальше? Стоп! О чем это я? Где играть? С кем играть? Я прерывисто выдохнула и закрыла глаза, наваливаясь на подголовник. Опять хотелось закричать, заплакать навзрыд или просто убежать. Но при Нем я этого делать не буду. Просто спокойно дождусь приезда домой. И вот тогда можно делась все, что захочется. А хочется многого, потому что эмоции льют через край. Не отрывая затылка от подголовника, я повернула голову влево и открыла глаза, уставившись на Него. Я не видела Его две недели, не считая того раза в реанимации, когда мой мозг совершенно не желал соображать. Как же может измениться человек за такой короткий срок. Взгляд потух. Он тяжело дышит. Наверное, много курил в последнее время. В целом вид уставший и я бы даже сказала замученный. Может у них что-то произошло в группе? Отголосок нашей аварии? Но на мой заданный вопрос Он мотнул головой, тем самым убеждая меня, что у Великих и Могучих все в порядке, и чуть сильнее сжал мое колено, руку с которого так и не убирал. Я тут же прищурилась, немного наклонившись вперед, чтобы хорошо разглядеть его лицо. Он так же тяжело дышал, даже ноздри раздувались, и мельком поглядывал на меня. - Что с тобой? – мой вопрос заставил Его прерывисто выдохнуть и осторожно припарковаться у тротуара. Он снова вздохнул и, сложив руки на руле, уронил на них голову. А я просто смотрела и ждала хоть какого-то ответа. Но то, что он произнес, просто застало меня врасплох. - Я думал, что сойду с ума, когда Якоб сообщил об аварии, - начал говорить Он, медленно принимая ровное сидячее положение. – Полиция сообщила, что никто не выжил… - Я везучая, - почему-то усмехнулась я, но усмешка вышла горькой, пропитанной болью. И это не укрылось от Него. Он тут же подался вперед, осторожно касаясь ладонью моей щеки и, несколько раз проведя по ней большим пальцем, прошептал, обжигая мое лицо своим дыханием: - Я боялся потерять тебя. Я даже не мог представить, что будет дальше… Без тебя. Я тут же поджала губы, стараясь не отводить от Него своего взгляда, чтобы в Его голове не возникли ненужные вопросы. Неужели Он так привязан ко мне? Неужели Он бы не смог отпустить меня, если бы когда-нибудь для этого пришло время? Поэтому я сидела, совершенно не зная, как реагировать и что ответить. Лишь одно я знала наверняка: с Ним что-то происходит. Но что? Прикусив нижнюю губу, я прерывисто вздохнула, засовывая свои мысли куда подальше, поскольку то, что начало появляться в моей голове, совершенно меня не радовало, а лишь угнетало все больше. Он словно понял это и, еще раз проведя большим пальцем по моей щеке, удобно разместился на своей сидении, снова направив машину к моему дому. За окном мелькали дома, деревья, парки. Все было так знакомо, но выглядело так мрачно, что я снова закрыла глаза, погружаясь в поток своих невеселых мыслей. Почему-то вдруг стало страшно от того, что ждало мня дальше. Пустая квартира, одиночество и расторжение контракта. В последнем я была уверена на все сто процентов. Группы больше нет. Зачем держать меня? Да и играть я в ближайшее время не смогу. Поэтому, здравствуй безработица! Радует только одно. Он будет рядом, Он не даст сойти с ума. Я на это очень надеюсь. - Слушай, Лиз, - прервал Он тишину салона и на секунду перевел на меня взгляд. – Вчера Якоб сказал, что хочет поговорить с тобой. - О чем? – с безразличием спросила я, так как примерную тему разговора уже представила. Но то, что Он произнес дальше, повергло меня если не в шок, то в состоянии негодования точно. - Хочет предложить присоединиться к нам. Попробовать что-то новое и нам и тебе. Он сказал это так спокойно и естественно, будто все это было давно спланировано и являлось вытекающим последствием из всего происходящего, которое нельзя было изменить ни при каких обстоятельствах. Поэтому я даже нервно усмехнулась, вытаращив на Него глаза. - Бред. Rammstein – это шесть брутальных мужиков. Шесть! Ни семь, ни четыре! А шесть! И тем более уж я ни коим боком сюда не вписываюсь. По-другому быть не может. - Ты не хочешь? – удивился Он, снова на секунду отводя взгляд от дороги. - Не хочешь попробовать что-то новое? Его удивление было настолько искренним и правдивым, что я уже ничего не понимала не только в сложившейся ситуации, но и, кажется, в своей жизни. - Ты говоришь об этом так, будто предлагаешь мне что-то новое в постели, - я передернула плечами и, помолчав, добавила уже более серьезным тоном, желая удостовериться в своих выводах: - А ты хочешь этого? - Отличный вариант, - чуть улыбнулся Он, сворачивая на парковку возле моего дома. - В первую очередь для нас с тобой. Так, что-то мне это уже не нравится! Нет никаких «нас». Есть ты, я и секс. И эти три составляющие вполне устраивали нас с самого начала. Что изменилось сейчас? Испугался? Места себе не находил? Могу сказать точно, что весь Его страх связан с тем, что такой, как я, Ему не найти. Какая нормальная девушка добровольно откажется от подарков, цветов, ужина в ресторане? Кто будет довольствоваться только сексом и посиделками дома за чашкой кофе, обсуждая свою работу? Кто еще согласится скрывать отношения с Ним? Быстро открыв свою дверь, чтобы Он не сделал это за меня, я покинула салон автомобиля, жадно втянув влажный от накрапывающего дождя воздух, и запрокинула голову назад, пытаясь разглядеть окна своей квартиры. Позади послышался звук закрывшейся двери, затем шаги и тихое ругательство. Скорее всего, Он угодил в лужу, образовавшуюся прямо возле моих ног. Но я даже не хотела поворачиваться, чтобы удостовериться в своих догадках. Сейчас я хотела только одного: оказаться дома. Одна! - Пойдем. Дождь начинается, - Он взял меня за руку, сжав мою ладонь теплыми пальцами, и потянул к парадной двери. Я сделала шаг и тут же остановилась, осторожно вытягивая руку из Его цепких и сильных пальцев. Его брови тут же нахмурились, и Он замер в немом вопросе, видимо, не ожидая такой реакции с моей стороны. - Прости, я хочу сегодня побыть одна, - тихо произнесла я, опуская взгляд. – Мне нужно подумать обо всем. - Я понял, - тут же закивал Он, и на лице появилась легкая улыбка. – Обещай мне, что не будешь делать глупостей. - Обещаю, - клятвенно заверила я, для убедительности покивав несколько раз. - А еще обещай, что сразу не скажешь Хельнеру «нет». - Обещаю, - снова кивнула я, ощущая себя в этот момент ребенком, который торжественно клянется перед родителями больше не безобразничать. – Только я… - Лиз, - тут же перебил Он. - Хорошо. Обещаю. Откажу не сразу. Немного подумаю, - с иронией произнесла я, устав уже давать эти обещания. - Да ты пойми, Лиз, - не думал сдаваться он, тряхнув головой, чтобы сбросить с волос капли дождя, начавшие стекать на лоб, - такой шанс выпадает раз в жизни! Разве ты не хочешь… - Я хочу оказаться дома, принять душ и забыть о своем существовании на ближайшие сутки. Это мое единственное желание на данный момент, - огрызнулась я, но тут же из моей груди вырвался вздох безумной усталости. – Прости, я сейчас ничего не соображаю. Давай поговорим потом. - Конечно, - тут же спохватился Он, наконец, поняв, что мне нужен отдых после моего двухнедельного заключения. – Отдыхай. Как и в машине, Он коснулся моей щеки своей широкой ладонью, снова провел большим пальцем по коже, стирая каплю дождя, и с жадностью приник к моим губам, с каждой секундой напирая все сильнее. Конечно, я понимаю Его. Без должного отдыха... Кровь кипит, организм требует. Но нет! Придется подождать. Поэтому, чтобы укротить пыл, я аккуратно отодвинула Его от себя, уперев ладонь в широкую груди. - Я пойду. Его ноздри раздувались как у дракона. И если бы я опустила взгляд, то точно бы увидела, как Его темные брюки сейчас плотно облегали определенное место, которое изнывало от нехватки женского внимания. - Ты обещала подумать. - Я помню. Посмотрев на прощание в Его грустные уставшие глаза, я коротко кивнула и, развернувшись, направилась к дому. Тепло и легкий запах каких-то растений, стоящих в зеленой зоне неподалеку от лифта, тут же подействовали лучше всякого успокоительного. Тело начало расслабляться, а веки закрывались сами собой. Поэтому я поспешила оказаться в своей квартире, не желая рисковать свалиться прямо посреди холла. Но едва войдя в свою квартиру, где я надеялась получить долгожданный отдых, мой организм предательски выплеснул все эмоции наружу, заставив меня съехать по закрытой двери, заливая лицо потоками слез. Сколько я просидела в прихожей, не знаю, но моя истерика продолжилась в ванной, затем на кухне, где я влила в себя стакан воды, в попытке успокоиться, а потом в спальне, где спустя n-ое количество времени, мозг все же сдался погрузив меня в тяжелый сон.