Dein Weg

Горячие струи воды били по моему телу, смывая грим, пот и усталость от прошедшего концерта. Но если раньше эта усталость была весьма приятна и привносила эйфорию, то сейчас я чувствовала себя подавленной и разбитой. Поэтому продолжала стоять, уткнувшись лбом в горячую стену и подставив спину под рвущийся поток воды. Настроение было самое, что ни на есть, паршивое. Я подставила ребят, подставила себя. Еще эта чертова рука так противно ныла, что хотелось просто разреветься, а еще больше – никогда не выходить из этой душевой, чтобы не видеть взгляды ребят. И хотя по окончанию огненного шоу никто из парней мне даже слова в упрек не сказал, думаю, недовольства внутри было много. И они правы. Кто я такая? Девочка из коллектива, который просуществовал три года. Девочка, у которой за плечами, по меркам музыкантов, почти нет опыта. Боже, да я стояла там, как истукан. Даже та эйфория, которая решила навестить меня, испарилась через несколько минут, когда столпы огня и искр начали вылетать отовсюду, рискуя подпалить мне всю растительность на голове и лице. Кажется, еще никогда я не чувствовала себя хуже чем… Мой поток мыслей был прерван сразу после того, как я выключила душ, и прекратившийся шум воды дал возможность слышать то, что происходило по ту сторону двери. - Там занято, - донесся до меня голос Шнайдера. - Кем? Кажется, Пауль. Да, точно он. Всегда неунывающий, улыбчивый тип. Мне даже иногда кажется, что в его венах течет не кровь, а алкоголь, поскольку нельзя же постоянно быть на улыбке. Хотя, может, это просто я всегда недовольна тем, что происходит вокруг? В данном случае сейчас, потому что то, что было за дверью, начало меня настораживать. - Там Лиз, - снова предупредил ударник. Но, Ландерса это, видимо, не остановило, и за дверью послышались приближающиеся шаги. А ведь на двери даже замка нет. Вот черт! Я отошла к горячей мокрой стене, прижавшись к ней спиной, чтобы при вламывании, Ландерс увидел как можно меньше из-за окружающего меня пара. Но за дверью все неожиданно стихло. И я поспешила выскочить на кафельный пол, чуть не рухнув на нем, наспех вытерла с кожи капли воды, и, кое-как нацепив на влажное тело одежду, толкнула дверь. Но та приоткрылась лишь слегка, стукнувшись обо что-то. Тогда я осторожно выглянула из-за двери, чтобы посмотреть на преграду на моем пути. Каково было мое удивление, когда за дверью я обнаружила две широкие спины принадлежащие Тиллю и Рихарду, которые, по всей видимости, преграждали путь неугомонному Ландерсу. Едва почувствовав толчок, Рихард отошел от двери на шаг и, обернувшись, спросил, пытаясь разглядеть меня через приоткрытую дверь, которую все еще удерживал Линдеманн: - Ты все? - Да, - кивнула в ответ я, протискиваясь между вокалистом, который освободил мне путь, и Круспе, странным взглядом наблюдающим за моими телодвижениями. - Наконец-то, - провозгласил Ландерс и скрылся за дверью, где вскоре зажурчала вода. - Терпеливей надо быть, - крикнул ему вдогонку Шнайдер, надеясь, что гитарист услышит его. – Среди нас все-таки дамы. Дамы. Странное выражение. Но мне, честно говоря, понравилось услышать такое, тем более из уст Шнайдера. Если так пойдет и дальше, то я просто влюблюсь в этих парней. Мало того, что они спокойны, вежливы, они еще и обращаются с такой галантностью. Хотя влюбляться, думаю, не стоит. Во-первых, любовь, влюбленность, во всех ее проявлениях, - это не для меня, а, во-вторых, пока я отмокала в душе, успела кое-что надумать касательно моего дальнейшего пребывания в Rammstein. И это я хотела сообщить ребятам незамедлительно. Но только я открыла рот, что бы огласить мое решение, как две пары рук, Шнайдера и Ландерса, который вырос рядом будто из-под земли, потащили меня к выходу со словами: - Ну что, это нужно отметить. Ты с нами? - Я не… - попыталась возразить я, но тут же была перебита шагающим позади нас Оливером. - Конечно, с нами, - усмехнулся Ридель. - Отбиваться от коллектива, по меньшей мере, глупо и неприлично, - сделал заключение Флаке, после чего не оставил мне ни малейшего шанса на придумывание отговорок. Поэтому я просто кивнула, осторожно высвободившись из рук ударника и гитариста, боясь, что ноющая рана будет снова растревожена. - Тогда, пошли, - улыбнулся своей фирменной улыбкой Пауль и распахнул дверь, ведущую на улицу. Я тут же, честно говоря, офигела, моя челюсть рисковала с грохотом упасть вниз, а сердце забилось в сотню, нет, в тысячу раз быстрее, едва мой взгляд наткнулся на огромную толпу фанатов, из которых охрана, кое-как пыталась соорудить живой коридор для нашего прохода к автобусу. И если я замешкалась, соображая, что делать в таких случаях, поскольку окончание наших концертов не сопровождалось такой армией поклонников, то парни просто двинулись вперед, совершенно спокойно раздавая автографы и делая фото. Я же зашагала через этот дико орущий, визжащий и двигающийся коридор последней, оглядываясь по сторонам так, словно меня вели на голгофу. Это ж подумать только, три года в мире шоу-бизнеса, в популярной группе. Но, кажется, это была просто иллюзия, поскольку настоящая популярность и признание, вот они, с двух сторон. И среди них я – никто. Просто дополнение. Седьмой номер, которого, по сути, быть не может. В этом я полностью права, поскольку моего присутствия, к моему счастью или сожалению (я для себя пока не решила), никто из фанатов даже не заметил, будучи охваченными шестью Богами, идущими впереди. - Не отставай, - голос Ландерса возник из ниоткуда, а сам Пауль появился через секунду возле меня. Он приобнял меня за плечи и уверенно зашагал вперед. Что он пытался сделать этим? Спасти меня от толпы беснующихся фанатов или… Боже, откуда в моей голове столько негатива? Он просто хочет помочь. И то, что он постоянно улыбается, еще ничего не значит. Ведь может же человек всегда находиться в хорошем настроении? Не всем же быть таким, как я, вечно копающейся в самой себе и ищущей какой-то подвох во всем. И откуда это только взялось во мне? Я даже сама не знаю и не помню, с чего все это началось. А может я всегда была такой? Хотя нет, не всегда. Пока я была в нашей группе, с самооценкой у меня было все в порядке. Но вот сейчас… Я прямо чувствую, как она с огромной скоростью падает вниз. Быть может, так происходит из-за них, из-за Rammstein? Я всегда считала их самыми лучшими в нашем деле. И теперь, оказавшись среди них, я превратилась в маленького незаметного человечка, поскольку их слава, едва коснувшись меня, просто сожрала, даже не поперхнувшись. А что тогда будет дальше? А дальше был ночной клуб, атмосфера которого снова не дала мне высказать свое решение, отложив его на неопределенное количество времени. Устроившись в уголке дивана в vip-зоне, я попивала апельсиновый сок и на всевозможные вопросы о предпочтениях в алкоголе, ответила, что не пью, тут же поймав на себе то ли удивленный, то ли одобряющий взгляд Рихарда. А что я могла сказать? Правду? Что после первой рюмки мой организм, поборовший зависимость, войдет во вкус, вспомнив старое, и потребует еще, а после третей я уже не смогу остановиться, рискуя снова наделать глупостей и попасть под гнев Якоба? Ну уж нет, больше этого не повторится. Поэтому убедив великолепную шестерку в том, что компанию в игре «Кто кого перепьет» я им не составлю, продолжила наслаждаться дарами природы, разглядывая мою компанию. Почему-то именно сейчас, в неформальной обстановке, в которую не удавалось окунуться со всей этой подготовкой к концерту, я смогла разглядеть ребят как следует, увидеть их истинные лица. Они были абсолютно другими. Улыбчивые и веселые. Даже Пауль уже не казался таким клоуном, раздражающим меня каждый день. Он, конечно, отвешивал шутки, но над ними можно было посмеяться от душ. Что, собственно все и делали. Все, кроме меня. Я все так же продолжала сидеть в углу, пытаясь слиться с диваном, чтобы в этот вечер быть только сторонним наблюдателем и избавить себя от разговоров, но присевший рядом Линдеманн нарушил мои грандиозные планы. Присев рядом и водрузив на стеклянный стол свой стакан с золотистой жидкостью, Тилль откинулся на спинку дивана, положив на нее вытянутую руку, и, повернувшись ко мне, пристально уставился на меня, словно пытаясь что-то разглядеть в моем лице. - Ты в порядке? Его голос был настолько мягким и спокойным, отличаясь от того звериного рыка, несущегося со сцены, что я не переставала удивляться этому еще с первой нашей встречи. Ну как человек может так меняться? На сцене он просто Бог, мечущий столпы искр, сотрясающий стены своим мощным рыком и заводящий толпу своей энергией. Но как только выключались софиты, расходились фанаты и внимание прессы прекращалось, он становился обычным человеком. Футболка, джинсы и ни капли грима. А его глаза не излучали ни похоти, ни ярости, ни безумия. Они просто смотрели на меня с каким-то беспокойством, ожидая ответа. - Честно? – выдохнула я, чуть наклонившись к Тиллю, поскольку музыка, гремящая в клубе, заглушала мой голос. - Нет. Я подвела вас, простите. - Не говори ерунды, - на секунду нахмурился Линдеманн, тоже приблизив свое лицо так близко, что я начала ощущать его дыхание с привкусом дорогого алкоголя. - Никто даже не заметил. - Не уверена. Он на секунду перевел взгляд на парней, которые были заняты обсуждением какого-то нового автомобиля, и снова посмотрел на меня. - Здесь слишком шумно. Пойдем, выйдем, - предложил он и, поднявшись с места, протянул руку. Но вкладывать свою маленькую, по сравнению с его, ладонь в эту ручищу я и не думала. Поэтому, поставив стакан и поднявшись с дивана, я одернула футболку и просто молча последовала за вокалистом, идущим к двери в коридор, выходящей на задний двор. Пару раз за нашу с ним прогулку по длинному коридору, Тилль пытался идти рядом, но встречающиеся на пути люди, заставляли его снова шагать впереди меня, и он оглядывался назад, видимо думая, что я могу отстать. Зачем я пошла с ним? Не имею ни малейшего понятия. Может быть взыграло простое любопытство того, что он может сказать мне. Поэтому я продолжала идти за ним до тех пор, пока передо мной не распахнулась дверь и Линдеманн не пропустил меня вперед. К моему удивлению задний двор ночного клуба оказался совершенно не таким, каким я его себе представляла или когда-то видела. Небольшая огороженная высоким забором территория была освещена тусклыми фонарями, дающими возможность уединения и спокойного общения без посторонних взглядов, несколько лавочек, пара высоких столиков и урны с пепельницами вдоль стены на местах для курения. В общем, все для клиентов vip-зоны. И поскольку столики и лавочки были уже заняты, то нам ничего не оставалось, как разместиться возле стены. Встав по другую сторону урны, я прислонилась к стене, тут же поежившись от холодного кирпича, соприкоснувшегося с моей кожей и мотнула головой на предложенную мне сигарету. Тогда Тилль закурил сам и, выпустив изо рта первый дым, уставился на меня. А я, как провинившаяся школьница, смотрела на свои кроссовки, принявшись считать дырки для шнурков только для того, чтобы заполнить свою голову отвлекающими мыслями. Один, два, три, четыре, пять… До шестой я дойти не успела, поскольку спокойный обволакивающий голос Линдманна, который оседал где-то в моем мозгу и не хотел покидать его, отвлек меня от этого занятия, заставив поднять взгляд на вокалиста. - Знаешь, сколько раз я забывал текст, слова путал? – с небольшой усмешкой произнес Тилль, снова выпустив сигаретный дым в воздух. - А знаешь, зачем у Шнайдера лежат дополнительные комплекты палочек? - Зачем? – тут же спросила я. И он снова усмехнулся, стряхнул пепел и после очередной затяжки ответил на мой вопрос. - А затем, что он часто их роняет. Только этого никто не замечает. А Рихард с Паулем, так вообще, после каждого концерта выясняют, кто снова слажал. - Это получается, что только Оливер и Кристиан профессионалы своего дела? – теперь пришла очередь усмехаться мне. - Мы все такие, - пожал плечами Тилль и щелчком отправил окурок в пепельницу. - Просто даже у профессионалов бывают осечки. Так что, перестань грузиться из-за этого, - и на его лице вдруг появилась улыбка, такая искренняя и добродушная, что мне захотелось тоже улыбнуться, хотя этого я так и не сделала, а лишь пожала плечами, продолжая свое самобичевание. Но Тилль, будто прочитал мои мысли, заглянув в самую их глубину и найдя истинную причину моего настроения. - Или есть еще что-то? – спросил он, чуть нахмурившись и склонив голову, чтобы заглянуть в мои глаза. - Ты хочешь быть моим личным психологом? – усмехнулась я. - Почему бы и нет. Здорово! Вокалист Rammstein будет лезть мне в душу, раскапывая и без того глубокие ямы. Но почему-то именно сейчас мне захотелось именно этого. Рассказать то, что кипело в душе. Выложить все как есть, чтобы раз и навсегда успокоиться, расставить все точки над «i» и забыть. Поэтому после короткой паузы, я решилась. - Я до сих пор не могу прийти в себя, после того, что случилось. А среди вас я как не в своей тарелке, - тараторила я, будто боясь, что сейчас он просто развернется и уйдет, так и не дослушав мой бред. - Я же прекрасно знаю, что Якоб настоял на том, чтобы я была с вами, а вам ничего не оставалось кроме как согласиться. Но к моему удивлению Линдеманн только покачал головой и тут же произнес серьезным тоном, в котором не было ни капли фальши. - Ничего подобного! – заявил он мне. - У нас в группе демократия. Мы голосовали за тебя. Я, кстати, первым отдал голос за твою кандидатуру. Остальные поддержали. - Да ладно, ты просто пытаешься меня успокоить, - чуть скривилась я. - Нет, - снова заявил Тилль, пытаясь переубедить меня. - Можешь спросить у остальных. А вообще… - и его брови сдвинулись к переносице, а в глазах начало проскальзывать недоумении. - Почему ты такого низкого мнения о себе? Ты хорошая гитаристка… - Была… - вздохнула я и опустила взгляд. Только на этот раз подсчитывать дырки на кроссовках я не стала, а лишь просто смотрела вниз, пытаясь понять: умираю я, или нет, и шанс на мое воскрешения все же существует. Вот только где он, этот шанс? Здесь, среди этих шестерых парней или где-то еще? Хотя врач же сказал, что все пройдет. Может так оно и есть, а все мои нападки на саму себя всего лишь работа моего больного мозга? Я усмехнулась. Почему-то сейчас мне всей душой захотелось поверить словам Тилля о том, что я не просто втиснутый элемент. Я чего-то стою в этой жизни. Я заслужила то место, где нахожусь сейчас. И вовсе не тем путем, который обычно приписывают женскому составу шоу-бизнеса, а своим трудом и талантом. - Пойдем внутрь, а то замерзнем, - предложил Линдеманн и кивнул на дверь, через которую мы вскоре вновь вошли в клуб. Только сейчас, ощутив контраст холода и тепла, я поняла, что ужасно замерзла, стоя на улице в одной футболке. Но в тот момент все мои чувства перекрывали мысли, поэтому я поежилась и, обхватив себя руками зашагала вперед. На этот раз Тилль шел позади, но я затылком чувствовала его взгляд на себе, поэтому ускорила шаг, быстро оказавшись возле нашего столика. Как я и думала. Нашего отсутствия даже никто не заметил. Только Рихард на секунду перевел взгляд на меня и Тилля, появившегося за моей спиной, и снова продолжил разговор со Шнайдером. Оливер и Флаке тоже были заняты обсуждением какой-то программы для обработки звука, как я поняла по обрывкам фраз, еле доносившихся из-за громкой музыки. Поэтому я просто уселась в свой угол и принялась отрешенно рассматривать все вокруг, будто видела это впервые. Но когда возле меня опустилось крупногабаритное тело вокалиста, мой инстинкт самосохранения сработал на все сто, и я резко отдернула левую руку, уставившись на Тилля. Он ничего не сказал, лишь взгляд стал каким-то грустным, будто извиняющимся или даже жалостливым. И почему-то в этот момент мне захотелось засмеяться, потому что вид у вокалиста был довольно забавный. Брови домиком, слегка поджатые губы и взгляд как у ребенка, которому не досталось конфетки. Ну правда же, смешно. Но в следующую секунду мне было уже не до смеха, поскольку рука вокалиста слегка приподнялась и пальцы осторожно коснулись моей руки, самыми кончиками задевая шрамы, оставшиеся на коже. - Болит? - Болит, - кивнула я и, убрав руку, опасливо оглянулась по сторонам. Но остальным все также было не до нас. Рихард продолжал разговор со Шнайдером, Оливер с Кристианом, а Пауль… Вот черт! Про него-то я и забыла. Этот вечно улыбающийся тип сидел напротив меня и заинтересованно наблюдал за нашим разговором. Вот только улыбки уже вовсе не было. Она бесследно исчезла, видимо уступая место мыслительному процессу, который, кажется, уже делал выводы. Так, все. На сегодня с меня хватит! Я и так задержалась здесь дольше, чем планировала. Тем более, на такое окончание вечера я вовсе не рассчитывала. Поэтому лучший вариант – удалиться. - Я, пожалуй, домой поеду, - почти крикнула я поднимаясь с дивана и чуть наклоняясь над столом, чтобы все меня расслышали. Парни тут же прекратили свои разговоры и уставились на меня. - Тебя подвезти? – поинтересовался Шнайдер, чуть приподнявшись и, видимо, готовясь исполнить свое предложение. Но я тут же мотнула головой, своим жестом усадив пятую точку ударника обратно - Спасибо. Не нужно, - вежливо отказалась я и, распрощавшись со своими коллегами, быстро направилась к выходу, желая как можно скорее оказаться в своей квартире. *** Побыть в одиночестве иногда бывает очень полезно. Можно обдумать все то, что накапливается в голове. Без постороннего вмешательства. Тихо и спокойно. Но потом это самое одиночество принимает совершенно другую личину, заставляя твои мысли поедать тебя изнутри. Я убедилась в этом на собственном примере именно сейчас, когда снова осталась одна в своей пустой и какой-то мертвой квартире. Даже несмотря на свои противоречивые мысли, посетившие меня в клубе, среди ребят я на какое-то время ощутила себя нужной. И по большому счету я должна благодарить за это Тилля. Он словно видел меня насквозь, проникал в самую душу, заставляя вырываться наружу тому, что я так старательно спрятала от чужих глаз. Мое собственное я. Ведь он был прав. Я не всегда была такой. Я умела радоваться жизни, как никто другой. Улыбаться при неудачах и вновь что-то делать, пробовать, рисковать, не боясь нарваться на критику. Что со мной произошло? Почему я стала такой? Когда? Ведь виной всему не авария, не потеря друзей, а что-то другое, что произошло намного раньше, где-то между вынесенным диагнозом отца и… Мысль быстро начала выстраиваться в моей голове, но уловить ее я все же не успела, так как в дверь позвонили и я неохотно поплелась открывать. Он стоял на пороге, держа палец на дверном звонке в готовности нажать кнопку еще раз, но едва увидев меня, тут же опустил руку, обеспокоенно взглянув в мое лицо. - Ты в порядке? – поспешно поинтересовался Он. - А почему я должна быть не в порядке? – дернула плечами я и отошла в сторону, давая Ему возможность пройти. - Я звонил тебе несколько раз, но ты не берешь трубку, - пояснил Он, закрывая за собой дверь и проходя в кухню, поскольку в остальной части квартиры было темно. – Поэтому приехал, а ты дверь не открываешь. - И давно стоишь? – поинтересовалась я, остановившись возле кухонного гарнитура и навалившись на него. - Минут пятнадцать, - взглянув на свои часы, сказал Он и встал возле меня. Так мы и стояли половину того времени, что он ждал под дверью. Бок о бок. Смотря куда-то вниз. В полном молчании. А вся эта какая-то нелепая ситуация походила на паузу перед каким-то важным разговором. Неужели Он решил что-то изменить в жизни? Расстаться со мной. Отпустить в свободное плавание. И я даже не знала, радуют меня такие мысли или все же вгоняют обратно в состояние депрессии. С одной стороны это не отношения. Хотя, как посмотреть, потому что с другой – все более чем устраивает. Господи, я уже так запуталась в своей жизни, что не понимаю ни своих чувств, ни желаний, я просто выпадаю из реальности, рискуя в один прекрасный момент окончательно не вернуться в нее. - Кофе будешь? – предложила я, разорвав тишину, чтобы она перестала давить на мой воспаленный мозг. - Нет. Не хочу, - Он мотнул головой и, продолжая разглядывать плитку на полу, спросил: - Что случилось в клубе? - Ничего. - Но ты так быстро ушла? - Я просто устала, - произнесла я, тяжело вздохнув. - А ты почему здесь? Ребята… - Да никто и не заметил, что я ушел, - дернул плечами Он и навалился рукой на столешницу, сбив при этом небольшую белую баночку. - Что это? Он наклонился, чтобы поднять ее. Футболка тут же обтянула все Его мышцы, открывая моему взгляду накаченный торс, каждый сантиметр которого я знала, как свои пять пальцев. Внизу живота все тут же скрутило, а к горлу подступил ком, который я поспешила сглотнуть, поскольку это зрелище было не для слабонервных. В хорошем смысле этого слова. - Обезболивающее, - пискнула я, потому что голос предательски сел. Медленно выпрямившись и поставив баночку с таблетками на свое место, Он встал напротив меня так, что все пути к моему отступлению были перекрыты Его широкой грудью, а с боков – крепкими накаченными руками. - Болит? – наклонившись, прошептал Он мне в самое ухо. Но ответить я так ничего и не смогла, а из груди вырвалось лишь мычание, поскольку Его губы коснулись кожи на моей шее, руки медленно спустились от талии к бедрам, а в следующую секунду Он уже ловко водрузил меня на столешницу, продолжая покрывать поцелуями оголенные участки шеи и плеч. Вот оно! То, чего мне так не хватало. Этого тела. Не Его, а именно тела, которое доводило меня до исступления, заставляя изнывать каждую клеточку. Я уже давно призналась себе, что с этим человеком у нас никогда и ничего не будет. Но раз Он есть, почему бы не пользоваться тем, что нам обоим хорошо вместе. Зачем идти, искать, страдать? Можно просто наслаждаться друг другом. Как сейчас, когда Его руки сжимают мою грудь, а губы страстно впиваются в мои. - Я так скучал, - шептал Он каждый раз, когда на секунду прерывал поцелуи, оставляющие влажные следы на моем теле. - Осторожно, рука, - сквозь сбившееся дыхание предупредила я, остановив Его попытку вцепиться в мою саднившую плоть. Он тут же остановился, опустил взгляд и медленно, едва касаясь кончиками пальцев, провел по тем местам, где оставались не до конца зажившие шрамы. Мое тело тут же прошибло насквозь, но не от боли, а от новой волны возбуждения. И я застонала, прикусив нижнюю губу, как мне показалось, до крови, в то время, как Его пальцы сменили губы, перемешав боль с безумным наслаждением. А я ведь даже представить не могла, что такое возможно. Или может быть у меня окончательно поехала крыша, что теперь боль может доставить мне удовольствие? От набежавших мыслей я улыбнулась сама себе и, опершись свободной рукой о столешницу, чуть откинулась назад, тем самым говоря Ему, что больше ждать нет сил. Поэтому вскоре наша наспех скинутая одежда уже валялась по разным углам кухни, а наши тела, слившись воедино, двигались в такт, изнывая от безумного наслаждения. Все мысли, которые терзали меня уже не один день, тут же улетучились из моей головы. Я просто не готова. Не готова отказаться от всего этого. От Него, от музыки, от шанса, данного мне. Это моя жизнь. Целиком и полостью моя. И для ее комфортного проживания мне ничего больше не нужно. Вроде. Наверное. И я лишь сильнее сцепила ноги, обвивающие Его бедра, а руками крепко обняла за шею, прижавшись и уткнувшись в его плечо, чтобы каждой клеточкой ощущать это тело, принадлежащее сейчас только мне. *** Утро подкралось незаметно, поскольку ночь мы пытались восполнить то, чего были лишены долгое время. Все тело болело так, будто на меня упал медведь. Хотя, Его можно сравнить с ним. Вчера Он честно пытался обуздать себя и держать в руках, но это получалось ровно до того момента, пока мы не дошли до спальни. И тогда, очутившись в зоне комфорта, наружу вылез тот зверь, который когда-то приучил меня к себе и от которого я сейчас просто теряла голову в постели, забывая обо все на свете. Поэтому первым делом после пробуждения я побежала в ванную комнату проверять последствия этой ночи. Но, к моему счастью, ни синяков, ни соответствующих кровоподтеков на моей теле обнаружено не было. Я вздохнула и включила кран, повернув его на холодную воду, которая тут же заставила меня поежиться. Зато пробуждение будет быстрым! И я плеснула пригоршню воды в лицо, тут же ощутив, как едва не свело зубы. Бррр! Все-таки не люблю холод. В нем я чувствуя себя как подмороженная рыба. А вот солнышко и тепло – в самый раз. Тогда и голова работает лучше и настроение поднимается. Хотя, признаться честно, настроение у меня поднялось еще вчера, после ночной эмоциональной и физической разгрузки. Видимо, я была права. Это то, чего мне так не хватало. Особенно этих рук, которые сейчас обняли меня сзади, прижимая к горячему телу и пытаясь проникнуть под кружево трусиков – единственной одежды на мне в это утро. - С добрым утром, - прошептал Он в самое ухо и поцеловал меня в щеку, улыбнувшись мне. - Утро на самом деле доброе, - вернула улыбку я, глядя на Его отражение в зеркале. – Спасибо, что пришел вчера. Мне даже как-то стало легче. - Я рад, - закивал Он, но улыбка с лица почему-то исчезла. – Знаешь, я же вчера пришел, чтобы поговорить с тобой, - Он вздохнул, будто набираясь смелости, поскольку его взгляд начал бегать из стороны в сторону. – Как на счет того… - Он снова замялся, а через секунду выпалил: - Как насчет того, чтобы взять мою фамилию? - Да мне и с моей неплохо, - усмехнулась я, но тут же до меня дошел весь смысл Его фразы, заставив резко развернуться в крепких объятиях и нахмуриться. – Что? Что ты сейчас сказал? - Мне повторить? – спокойно произнес Он. Его голос был ровным и четким, но вот глаза. Они полностью выдавали Его состояние. Я видела, что Он напряжен. Он нервничает и, кажется, ждет ответа, не сводя с меня вопросительного взгляда. - Я расслышала с первого раза, - предупредила я, словно боясь услышать повтор, и тут же прищурилась, чуть запрокинув голову назад, чтобы лучше видеть Его, нависшего надо мной. – С чего это ты вдруг? Тебя же все устраивало. - Все, да не все, - пожал плечами Он так, что на обнаженном теле заиграли мышцы. – Так да или нет? - И ни да, и ни нет! - Как это понимать? – Его брови тут же нахмурились, поскольку Он явно ожидал другой ответ. Ну конечно, кто же откажется от того, чтобы заарканить кого-то из Rammstein?! Только круглая дура. А я, наверно, такой и являюсь, поскольку сейчас даже думать не хотела над тем, что слышала. Поэтому не нашла лучшего решения, как сказать: - Я подумаю, - и вытолкнула Его из ванной со словами: - А теперь выходи. Я хочу принять душ. Он вышел, предупредив, что сварит кофе сам, а я только кивнула и захлопнула дверь, предусмотрительно повернув замок, чтобы никто не нарушил моего уединения. Внутри все клокотало, а сердце готово было выскочить из груди от всего того непонятного и настораживающего, что произошло минуту назад. Почему? Зачем? Что происходит? Эти вопросы вихрем проносились в моей голове, и я пыталась понять: что могло произойти, чтобы заставить полностью изменить Его сознание? А что теперь делать мне? Подумать? Да над чем тут думать?! У меня даже в мыслях не было такого исхода событий. Но ведь Он теперь будет ждать ответа… - Вот вляпалась! - тихо прошептала я, медленно съезжая по закрытой двери на кафельный пол.