Dein Weg

Несколько последующих дней прошли для меня как в аду. Нет, вовсе не из-за того, что я не вылезала из офиса, где проходили наши репетиции перед следующим концертом, заботливо организованным Якобом, и не из-за того, что с моим появлением в группе акулы пера с новыми силами воспылали интересом к Rammstein. Черт! Да лучше бы это так и было. Но нет! Я просто как последняя трусиха боялась, что Он снова заговорит о том, что я даже произносить не хочу. Каждый божий день я с замиранием сердца ждала, когда Он подойдет и поинтересуется моим решением. И что я скажу Ему? «Дай мне еще время». Зачем? Я ведь думать даже не собираюсь. Здесь же и так все ясно. А из этого следует, что ответа «Да» быть не может. Да и ответить «Нет» я тоже не могу. Почему? Я даже сама себе не могу назвать причину. Просто не могу и все тут! Возможно, я так привыкла к Нему, что боюсь потерять Его. Если Он вдруг подошел к такому серьезному решению, значит, в Его голове что-то изменилось и то, что было прежде между нами, Его уже не устраивает. Господи, да за что же мне все это?! Я на секунду прикрыла глаза, пытаясь усмирить биение сердца и частое дыхание, прежде чем почувствовала легкий толчок в бок со стороны сидящего рядом Флаке. - Лиз, тебе задали вопрос, - напомнил он. И тут я пришла в себя. Мои мысли настолько поглотили меня, что я даже забыла о том, что сижу в офисе первого немецкого музыкального канала… за длинным столом… в компании парней и… Черт побери, даю интервью! - Вы бы не могли повторить свой вопрос? – произнесла я, даже не зная, кто из журналистов задал мне его. Из массы акул пера послышался мужской голос, и я быстро начала искать взглядом того, кто мне его задавал. - В какую сумму оценивается ваша гитара? Ага. Нашла! Счастью нет предела! Молодой человек со взъерошенными волосами и в смешной клетчатой рубашке. Никогда бы не подумала, что он – журналист. Смешнее вопроса мне еще никогда не задавали. Хотя… Да, совсем забыла. Все, на чем играют Rammstein, в чем ходят, на чем спят, оценивается в кругленькую сумму. И ярые фанаты с кучей денег готовы покупать это невзирая на стоимость. И пока я обдумывала эти мысли и, видимо, сильно тупила, на вопрос за меня ответил Рихард. Чуть подавшись вперед, чтобы оказаться поближе к микрофону, он сначала глянул на меня, а затем, переведя взгляд на журналистов, произнес: - Когда ее гитара будет выставлена нашей звукозаписывающей компанией на аукцион, вы узнаете сумму, - при этом его губы растянулись в улыбке Чеширского кота, а я в свою очередь мысленно поблагодарила Круспе за спасение утопающего. В данном случае меня. Поскольку за свою музыкальную карьеру вопрос об инструментах, а тем более об их стоимости, никогда не стоял. Да и моя гитара досталась мне, можно сказать, задаром. Папа купил ее у нашего соседа за сущие копейки, когда тот переезжал в другую страну и тащить инструмент туда даже не собирался. А как Рихард здорово выкрутился! Да, Лиз, тебе еще учиться и учиться! И не привыкла я к таким вопросам, поэтому не знала, как поступают в таких случаях. Обычно эти зубастые акулы интересовались концертами, турами, съемками и, конечно же, личной жизнью. Кстати, вот оно! Вуаля! Как говорится: «получите и распишитесь». И долго ждать не пришлось. - Элизабет, долгое время ходили слухи о вашем романе с ударником «In Flammen», но за три года существования группы это так и не подтвердилось. Теперь вы в Rammstein… Ну, начинается! Бла-бла-бла. Одно и то же из года в год. Откуда вообще берутся эти слухи? Кто их придумывает? Ладно, Лиз, держи себя в руках и давай, сумничай что-нибудь, чтобы от тебя отстали раз и навсегда. - Да, я поняла вас, - перебила я журналиста, поскольку озвучивать дальнейшее ему не было смысла. - Я считаю, что служебные романы существенно мешают работе коллектива, тем более, если люди тесно взаимодействуют друг с другом. Ты не можешь адекватно оценивать, к примеру, работу человека, его промахи, поскольку это может испортить ваши отношения. И если мой роман с ударником «In Flammen» так и не подтвердился значит… Нет. Я не поддерживаю близких отношений ни с кем из группы и не планирую. Так как смешение личной жизни и работы неприемлемо для меня. Я говорила на одном дыхании и с такой серьезность, что кажется в это поверили не только журналисты, но и я сама. Но я врала. Врала без зазрения совести, поскольку человек, имеющий доступ к моему телу, сидел в паре метров от меня. Краем глаза я видела, как во время моей речи Он почти незаметно усмехнулся и опустил взгляд вниз. Конечно, Ему смешно! А мне вот не до смеха сейчас, потому что нападки на меня продолжились с новой силой. Все пытались узнать: что я ем, где сплю, с кем сплю, какой бренд нижнего белья предпочитаю и так далее по списку. Будто я свалилась откуда-то с неба и ранее меня не существовало. Ах, да! Опять забыла. Я ведь теперь в Rammstein. Да и перед пресс-конференцией парни предупреждали меня о том, что в первое время внимание к моей персоне будет очень пристальным. Но чтоб до нижнего белья… Господи, дай мне сил пережить все это! *** «Откуда она взялась?». «Да кто она вообще такая?». «Наверное, раздвинула ноги перед тем, кем нужно!». «Стерва!!!». «Бездарность». «Долго не продержится». Эти фразы, которые я читала на официальном форуме группы, резали не хуже ножа для разделки туш, но я упорно продолжала читать всю ту грязь, которая рекой лилась на меня. Как же я ошибалась, что худший мой кошмар – журналисты. А нет. Оказалось, что ненависть фанатов куда сильнее всего остального, потому что я даже забыла о моей проблеме, стоящей сейчас на первом месте. Куда уж тут до вопроса с замужеством, когда вон какие страсти разгораются во всемирной паутине. И ведь ни одного положительного. Кому в таком случае верить? Ребятам или фанатам? Одни говорят, что я хорошая гитаристка, другие – называют бездарностью и поливают высококлассным дерьмом. Наверное, фанатам виднее. Благодаря им группы держатся на плаву. Нет фанатов – нет группы. Значит, правы они. Я тяжело вздохнула, откинулась на спинку дивана, стоящего в нашем офисе, и закрыла ноутбук, переведя взгляд на ребят, которые в этот момент настраивали инструменты, готовясь к репетиции. На душе было так больно и мерзко, что хотелось заплакать. Но я держалась изо всех сил, хотя подступившие к глазам горячие слезы все-таки почувствовала. Рядом со мной просел диван и я перевела взгляд поблескивающих глаз на Шнайдера, севшего рядом и с любопытством заглянувшего в мое лицо. - Про себя читала? – поинтересовался ударник и кивнул на ноутбук, покоящийся на моих коленях. - Ага, - коротко кивнула я и протестующее открыла рот, когда рука Кристофа нагло переместила чудо техники с моих колен на противоположный конец дивана, но так ничего и не сказала. Зато Шнайдер молчать не стал. - Не принимай близко к сердцу, - сказал он с какой-то заботой и чуть улыбнулся. - С чего ты взял? – передернула я плечами, стараясь не показывать своего состояния. – Я и не думала. Зачем им всем знать, что за последнее время у меня набралось столько проблем, что просто хочется лезть на стену. Еще и этот чертов форум с фанатами решил окончательно добить меня! Я и так тут на птичьих правах, хотя контракт все же существует. Но факт в том, что общество не приняло меня. А из этого можно сделать вывод, что я здесь – никто. - Видно по твоему лицу, - пояснил Шнайдер. Ну да. Глупый был вопрос. Ведь на моем милом, как думают некоторые, личике, наверное, такое выражение, что меня можно засыпать тонной конфет. Но если ребенку это поможет, то мне – нет. Господи! Ау, кто-нибудь, выключите мой мозг! Я слишком много думаю в последнее время. - Я на сто процентов уверен, - тем временем продолжал Шнайдер почти шепотом, за что огромное ему спасибо, поскольку слышать наш разговор остальным совершенно не нужно, - что все это пишут недалёкие девицы, которые спят и видят как кто-то из нас трахает их до потери сознания. - Фу, как пошло, - чуть скривилась я и на моем лице появилась улыбка. Да ладно! Я даже сама себе не поверила. Еще в этом Мире остались слова и люди способные вызвать у меня сию мимику?! Браво, Шнайдер, и спасибо! Даже как-то легче стало. - Зато, правда, - ответил ударник на мою реплику и поднялся с дивана, чтобы присоединиться к остальным. Но я не дала ему уйти. Схватив его за запястье, тем самым остановив, я поднялась следом и, на секунду поджав губы, вздохнула. - Спасибо. - Обращайся если что, - подмигнул он и я отпустила его руку прежде чем до нас долетел голос Тилля. - Чего вы там делаете? – крикнул вокалист с другого конца офиса. – Идите репетировать. Времени мало! - Пошли репетировать? – снова улыбнулся Шнайдер и зашагал к своей ударной установке, протискиваясь между гитаристами. Я же, помедлив пару секунд, подошла ближе и, зачем-то дернув плечами, взглянула на Линдеманна, уточнив: - Куда мне встать? На мох первых репетициях с Rammstein я стояла где-то в стороне, поскольку Рихард и Пауль в один голос заявили, что им нужно «понимать где я», поэтому и поставили меня на самую галерку, чтобы звук от моей гитары не так явно разливался вокруг, заполняя комнату. А сегодня все заднее пространство было занято и желания втискиваться между Оливером и стеной совершенно не было. Поэтому я продолжала стоять, глядя на то, как вокалист всея Германии переглядывается с соло-гитаристом. И если бы я не была здесь новенькой, то могла с точностью сказать, что эти двое что-то задумали. Но, к моему потрясению, я не ошиблась. Меня ждал очень большой и толстый сюрприз, который озвучил Тилль после едва заметного кивка Круспе. Быстро пройдя к столу и взяв с него какой-то лист бумаги, Линдеманн вернулся обратно, достал микрофон, всунутый в задний карман его джинс и, вручив его вместе с листком, заявил: - Сегодня ты со мной. Потом решим. Уже чувствуя какой-то подвох, я с пару секунд пялилась на вокалиста, как на картину Пикассо, а потом все-таки решилась, хоть и со страхом чего-то неизвестного, опустить взгляд в поданный мне лист. - Engel, - прочла я заголовок песни, напечатанной на бумаге, и мой мыслительный процесс начался в полную силу. – Не-е-е-ет! – затянула я мотая головой и предусмотрительно отходя от Тилля подальше, будто это могло спасти меня. - Да! – кивнул вокалист и улыбнулся будто хищник, смотрящий на жертву. - Я не умею, - продолжала протестовать я. - Да брось, Лизхен, - парировал Тилль. – Это совсем не страшно. Я же не прошу тебя надевать намордник, который парни используют в Feuer Frei, - и он поочередно кивнул на Круспе и Ландерса. Ну, спасибо вам, герр Линдеманн, и на этом! Могу даже раскланяться, но не буду, потому что моему «счастью» просто нет предела. Я гитаристка, а не вокалистка. Ни разу на наших концертах я не открывала рот больше, чем на бэк-вокал из двух слов, и то, это скорее походило на ор, чем на пение девочки из семинарии. Да, я умею петь, но только для себя. В душе там или во время готовки, за которую я принимаюсь крайне редко. А тут ни два слова, ни три, а несколько строк, да еще и на такую аудиторию. Я не подписывалась на это, как в «In Flammen», так и в Rammstein. Тем более, входя в состав последних, я с Якобом четко обговорила условия: стою, никого не трогаю. А получается, что сейчас на мне будут эксперименты ставить?! Ну, уж нет! Я не подопытный кролик! - Лиз, ну правда, - поддержал вокалиста Рихард. – Мы поставили на эту песню. Ага, они поставили, а я теперь отдувайся и позорься. Нет, мои дорогие, у меня тоже есть свои принципы и желания, через которые я не собираюсь переступать. Может быть… Возможно… Не в данный момент. Черт! Может перестанете так смотреть на меня, будто я вам должна кругленькую сумму, да еще и с процентами?! Нет, Лиз, даже не думай сдаваться! Слышишь меня? Не вздумай сдаться! - Ладно, - выдохнула я помотав головой и возвращаясь на место возле Тилля. – Я попробую. - Вот и отлично, - улыбнулся вокалист и, встав перед своей микрофонной стойкой, кивнул парням. И репетиция началась, еще раз напоминая, что теперь я принадлежу не только себе, но и Rammstein. Но с вокальными партиями у меня ничего не выходило, поэтому спустя два часа моих мучений, было решено отложить это дело и «ехать» дальше. А я, видимо, так разнервничалась, что и с привычной работой дружба сегодня не клеилась. И дело было уже не в руке, которая давала знать о себе все меньше, а в моем многострадальном мозге, настроенном сегодня только на негатив. Первым не выдержал моей игры… Нет, не Шнайдер, и не Рихард, и не Тилль, а, кто бы мог подумать, Оливер. Один из самых спокойных лиц группы. Чтобы вывести этого человека из себя, по слухам, нужно о-о-о-очень постараться. Значит, я старалась. Потому как Ридель перестал играть и, выдохнув с явным недовольством, спросил: - Куда ты торопишься? - Я не понимаю, как здесь сыграть, - честно призналась я. - Торопишься, поэтому и не понимаешь, - влез в разговор Рихард. Похоже, они все это прекрасно слышали, но по каким-то причинам не остановились, ничего не сказали. Почему? Этот вопрос так и завис в воздухе, поскольку я тупо уставилась на то, как Круспе снимает с себя гитару, аккуратно ставя ее на подставку, и снова разворачивается в моем направлении. - Иди сюда, - махнул мне рукой Рихард. Словно провинившийся ребенок я медленно подошла к соло-гитаристу, ожидая своей участи. Но до последней секунды я даже представить не могла, что Круспе развернет меня спиной к себе и, обхватив своими ручищами с обеих сторон, прижимая к себе, ухватит кисти моих рук пальцами. Я тут же дернулась вперед, стараясь отойти хотя бы на шаг. - Не волнуйся. Я помню про твою руку, - предупредил Рихард, пресекая мой побег. – Шнайдер, задай ритм, - кивнул он ударнику и, когда тот застучал по своим тарелкам и барабанам, начал играть моими руками, направляя их на нужный ритм. – Вот так. Тут помедленнее. Видишь? Главное, не торопиться! Поняла? - Ага, - кивнула я, внимательно рассматривая игру своих рук под руководством гитариста. А сама была готова сквозь землю провалиться из-за сложившейся ситуации, поскольку парни внимательно наблюдали за происходящим, каждый думая о чем-то своем, или об одном. В общем, когда моя пытка закончилась, я отскочила от Круспе на безопасное расстояние и, заверив, что я все поняла, медленно вернулась на свое место, вдогонку выслушав еще пару наставлений от соло-гитариста. Да что за день-то сегодня такой?! Но на этом сюрпризы, если можно так назвать, заканчиваться не думали. Очередной сюрприз за этот день ожидал меня уже в Его машине по дороге к Нему, после того, как я померзла в паре кварталов от офиса, поскольку Ему пришлось задержаться немного дольше. Ещё где-то на середине репетиции я почувствовала странное недомогание. Складывалось ощущение, что мой организм хочет вывернуться наизнанку. Честно говоря, такое состояние посещало меня не редко в последнее время. Но я как-то не обращала на это никакого внимания. А сегодня... Сюрприз!!! Почувствуй в два раза сильнее. Может тогда вся дурь из головы выйдет! Поэтому когда я почти заорала, требуя остановить машину, прикрыла рот рукой и выскочила посреди улицы, бросаясь в ближайшую подворотню, Он перепугался не меньше меня и кинулся следом. Мой желудок крутило, выворачивало наизнанку, скручивало в трубочку. И я была благодарна Ему за то, что помог подержать мои волосы, спадающие на лицо. Хотя в этот момент я готова была провалиться сквозь землю из-за того, что Он видел это. Но надо отдать Ему должное - держался молодцом! Не каждый вынесет такое зрелище и не захочет присоединиться. А Он стоял, держал мои волосы одной рукой, а второй придерживал за плечо до тех пор, пока мой желудок не успокоился и я не уперлась вытянутой рукой о стену. - Что с тобой? – обеспокоенно спросил Он, помогая мне выпрямиться. - Не знаю, - дернула я плечом и осторожно, пользуясь Его поддержкой, направилась к машине. – Еще на репетиции стало не по себе. - Да? – Он с подозрением заглянул в мое лицо, помог сесть в машину и, быстро оказавшись на водительском месте, продолжил поездку. Больше мы не проронили ни слова. Я из-за того, что перед глазами мелькали яркие вспышки, а желудок еще не отошел от своего опустошения, а Он… Он просто поглядывал на меня с явным беспокойством, пытаясь разгадать причину моего недомогания. Поэтому, доехав до дома и оставив машину на подземной стоянке, Он завел меня в квартиру, а сам ушел в неизвестном для меня направлении. И я, оставшись одна, скинула кроссовки, которые улетели по разным углам прихожей, закинула куртку на вешалку в зеркальном шкафу и направилась на поиски чего-то, что могло улучшить мое состояние. В этой дорогущей квартире, обставленной эксклюзивной мебелью и различной техникой я знала каждый уголок. За два года наших встреч мне удалось выучить здесь все. Я знала каждый звук, каждый шорох. Вот сейчас, проходя в гостиную, я была с точностью уверена, что услышу скрип половицы. Вот! Так оно и есть. В прошлом году Его квартиру изрядно подтопили соседи сверху, а Он, в силу своей занятости, просто отдал ключи рабочим, чтобы к Его приезду из тура жилье было приведено в должный вид. Но те решили не заморачиваться с дверным проемом, оставив одну половицу белоснежного паркета на своем месте. Она и рассохлась, теперь издавая скрип каждый раз, когда кто-то ступал на нее. Звук, конечно, наипротивнейший. Поэтому я всегда перепрыгивала этот участок паркета, чем весьма забавляла Его. Но сегодня Его нет, а значит – плевать, пусть скрипит себе на здоровье. И я для большего подтверждения своих мыслей еще раз наступила на многострадальную половицу, словно пытаясь насладиться этим звуком, а потом прошла в гостиную. Наверное, это моя самая любимая часть Его квартиры (конечно не считая спальни). Огромное окно во всю стену открывало просто потрясающий вид на Берлин. Я могла часами стоять и смотреть на крыши города, бегущие по небу облака, солнце, луну. Вот и сейчас, не включая свет, я подошла к окну и, прислонившись лбом к холодному стеклу, уставилась на мерцающие огни города. На душе было мерзко от всего, что произошло за день. Это интервью, за время которого акулы пытались разворошить как можно больше моего «грязного белья», затем репетиция с чертовым бэк-вокалом, который мне так и не удалось обуздать, неудачно сыгранные партии, а в довершение – подарок моего желудка. Что со мной происходит? Этот вопрос так и остался без ответа, поскольку позади меня послышались шаги, и я обернулась. Он стоял передо мной с каким-то встревоженным, но в то же время безумным видом. Его глаза блестели, грудь тяжело вздымалась, а сам он был мокрый как мышь. Похоже, на улице начался дождь. Стоп! А почему Он мокрый? И вернулся быстро. Мой мозг сразу начал делать логические выводы, придя к тому, что мой «секретный агент» был где-то недалеко, раз ушел пешком. И куда же он ходил? На этот вопрос я получила ответ в ту же секунду, когда мой взгляд спустился на уровень его руки. - Что это? - я с подозрением взглянула сначала на прямоугольную коробочку, которую Он мне протянул, а потом на Него. Но Он молчал, будто ожидая того, чтобы я сама ответила на этот вопрос не заставляя делать это Его. Ну ладно. Я вздохнула и забрала коробку из Его рук, тут же ошарашено уставившись на Него, поскольку мои пальцы сейчас сжимали ни что иное, как тест на беременность. - Зачем? - недоуменно хлопая глазами, я уставилась на Него, совершенно не понимая, что с этим делать. Нет, я конечно знаю, что такое экспресс тест и как им пользоваться, но что мне делать с ним сейчас. Точнее - для чего он мне сейчас?! - Мне не нравится твоё состояние, - честно ответил Он. - А тебе не кажется, что на то есть веские причины? - огрызнулась я, уже поняв, к чему Он клонит. - И это, - я потрясла коробкой почти перед самым Его носом, - не имеет никакого отношения к моему состоянию! - Лиз, я понимаю, - вздохнул Он, - но давай все же внесём ясность. Какую к черту ясность?! О чем вообще ты говоришь? Ерунда какая-то. - Ну раз ты так хочешь... - снова огрызнулась я и, не закончив фразу, быстро направилась в сторону ванной комнаты, громко хлопнув за собой дверью. Едва оказавшись одна, я почему-то ощутила странный страх, закрадывающийся где-то глубоко внутри. Руки начали потрясываться, под ложечкой засосало, а сердце участилось ритм. А что если Он прав?! У меня ведь действительно задержка и уже давно. Да нет. Это бред чистой воды! Этого просто не может быть. Да если даже и могло, то после аварии... Боже, так не бывает, а если бывает, то только в самых плохих фильмах. Черт! Черт! Черт! Да показывай ты уже, наконец! Сев на край джакузи, я со злостью потрясла белой пластмассовой палочкой, будто это могло ускорить результат. Пожалуйста, пожалуйста. Мне сейчас только этого не хватало для полного счастья. Да мне вообще это не нужно. Так я и просидела, казалось целую вечность, пока в маленьком окошечке не проявились полоски. Быстро соскочив с джакузи, я кинулась к умывальнику и схватила коробку, лежавшую на нем, чтобы убедиться в том, что Он ошибся. Но, по часто срабатывающему закону подлости, надпись в инструкции, соответствующая моему результату, гласила: Ошибочный тест. Что? Нет, нет! Только не это! Как ошпаренная я вылетела из ванной, едва не ударив Его дверью. - Больше нет? - я махнула в воздухе тестом и заметив как он мотнул головой, кинулась к выходу. Если бы несколько минут назад мне сказали, что в моей голове будет быться такая мысль, я бы дико посмеялась, но сейчас... Поэтому на Его тревожный вопрос ответила быстро и не задумываясь. - В клинику... Доеду сама. С этими словами я выбежала из квартиры, метнувшись к лифту и слыша как он вышел на площадку. Но смотреть на Него и тем более что-то говорить, у меня не было ни времени ни желания. Поэтому забежав в кабину лифта и судорожно потыкав несколько раз на кнопку первого этажа, я достала мобильный и быстро набрав номер произнесла, когда в динамике послышался знакомый голос: - Мам, ты мне очень нужна. Сейчас.