Dein Weg

Утро пришло ко мне с ужасной болью в желудке. Вчера, пока парни заливали в себя горячительное, я, в прямом смысле слова, объедалась сладким. Сначала шел кусок шоколадного торта, потом – «Тирамису», «Крем-брюле», какая-то непонятная штука, похожая на желе и в довершение я все это «украсила» доброй порцией мороженного. Но не зря в детстве мама все время повторяла одно и то же: «Сначала суп и второе, потом десерт». А за вчерашний день у меня маковой росинки во рту не было, не считая йогурта за завтраком. Поэтому желудок решил взбрыкнуть. И я продолжала лежать на животе, боясь сделать лишнее движение, чтобы боль не вздумала усилиться. Хватит с меня и того, что мой организм, в последнее время, постоянно пребывает в состоянии непонятного напряжения. А тут еще это. Я вздохнула и только собиралась снова закрыть глаза, как до моего слуха долетели посторонние звуки, никак не вписывающиеся в тишину номера. Пошевелив под одеялом ногой, я наткнулась на чужую нижнюю конечность, которая тут же отодвинулась подальше. Пришлось прилагать усилия, чтобы чуть приподнять голову и повернуть ее в другую сторону, чтобы посмотреть на вторую половину кровати. Нет, я вовсе не испугалась, что в моей постели окажется незнакомый мне мужик. Этого быть не может в принципе. Просто я была крайне удивлена тому, что Он еще здесь. Поэтому, уронив голову обратно на подушку, сказала: - Я думала, ты уже ушел. Он лежал точно так же, как и я, на животе и уткнувшись одной половиной лица в белоснежную подушку. Вчера Он слишком много выпил (впрочем, это было нормальное состояние для всех после успешного концерта) и сейчас был явно не в форме, чтобы шевелиться, а тем более вставать. Поэтому, не отрывая головы от подушки и не открывая глаз, сонно промямлил, спустя минуту после моей реплики. - Уже ухожу. Только еще немного посплю… И Он, кажется, снова погрузился в царство Морфея. Вот только меня такой расклад ну вообще не устраивал. Будучи абсолютно в трезвом уме я прекрасно понимала, что если Его пребывание здесь затянется еще на несколько минут, то все, вся наша двухлетняя конспирация провалится с приходом Якоба, который еще вчера написал мне, что навестит утром, чтобы прояснить ситуацию. А утро, между прочим, уже давно настало. Неохотно повернувшись, а потом сев на кровати, я осторожно потрясла Его за плечо, пытаясь разбудить. - Сейчас Якоб придет. Как будем объяснять все это? – и я многозначительно обвела взглядом тушу, развалившуюся на моей кровати. – Или тебе до сих пор плевать? – вспомнила я Его вчерашние слова. Но к моему удивлению Он мотнул головой. По крайней мере, мне так показалось, поскольку голову Он так и не поднял и глаза открывать тоже не собирался. - Тогда я тебя сейчас с кровати столкну! – провозгласила я. - Надорвешься, - тут же последовал ответ. Его голос был хриплым ото сна, а губы еле шевелились. Да и вообще вид у Него был весьма забавный. Растрепанные волосы, помятое лицо, наполовину уткнувшееся в подушку, нога, торчащая из-под одеяла, и рука, свисающая с кровати. Все это вызвало у меня смешок и я, кажется, даже забыла о своем желудке, улыбнувшись и снова толкнув Его в плечо. - Тогда мне придется позвать кого-то из ребят. - Узнают ведь, - пробормотал Он. - Придумаю что-нибудь, - не сдавалась я. – Скажу… Скажу, что ты сам завалился ко мне, приставать начал… Он тут же заворочался и, кое-как перевернувшись на спину, открыл один глаз, медленно растягивая губы в улыбке и глядя на меня. - А потом мы занялись сексом. Ты, кстати, и сопротивлялась не долго, - Он открыл второй глаз и коварно улыбнулся. - Не было такого! – возмущенно воскликнула я, хотя понимала, что Он просто решил подшутить надо мной. – Ты же пьян был. - Так они тоже, - еще шире улыбнулся Он, начав пробираться рукой от моего колена к бедру. – Поэтому в подробностях расскажу, как ты потрясающе делаешь… - Фу, перестань, - смеясь, воскликнула я, прерывая его на полуслове. – Это пошло! - А то, что вчера произошло на сцене, нет? – вдруг спросил Он и окончательно проснулся, приподнимаясь на локтях. - Ты решил напоминать мне об этом каждый день? – с недовольством выдохнула я, перелезла через Него, спускаясь на пол, и направилась к креслу, где лежала моя одежда. - Нет. Просто не хочу, чтобы это повторилось еще раз! Я стояла к Нему спиной, но по звуку прекрасно определила, что Он все-таки встал и сейчас, наконец, покинет мой номер, дав мне возможность побыть одной. - Лиз, ты пойми, - говорил Он, тоже начав одеваться, - я не хочу больше сидеть в палате реанимации и смотреть, как ты лежишь там обвешенная проводами. Я… - Ты закончил? – повернулась я к Нему, останавливая эту грандиозную речь. За два года Он изучил меня не хуже, чем я Его, поэтому понял, что дальнейший разговор со мной просто бесполезен. - Ладно. Я пошел. Про интервью не забывай. Черт! Совсем ведь забыла. Как же я ненавижу эти интервью. Опять начнутся тупые вопросы, попытки разузнать что-то пикантное. Достали, одним словом! И я вздохнула, осторожно опускаясь в кресло и даже не обратив внимания на то, как Он покинул мой номер. Настроение снова опустилось к нулю, и мое выражение лица приняло замученный вид. А еще должен прийти Якоб, чтобы быть третьим, кто отчитает меня за вчерашнюю самодеятельность. Но к моей радости (которая, кстати, в этот день на этом и закончилась) Хельнер даже слова не проронил про мою выходку. Он только поинтересовался моим самочувствием и отношениями с парнями и ушел, тоже напомнив про интервью. Спасибо, сейчас уж точно не забуду. Поэтому через несколько часов я сидела в очередном офисе очередной газеты или журнала (Боже, я уже запуталась в них!) и пыталась держать себя в руках, иногда поглядывая на Шнайдера и Круспе, сидящих возле меня. Поддержки я, конечно, у них не искала, но очень надеялась, что кто-нибудь из них отвлечет этих пиявок от моей персоны, поскольку мои нервы натянулись до такой степени, что очередного вопроса я не выдержала. - Элизабет, - с довольной физиономией начал один из журналистов, еще не подозревая, что сейчас получит отличную порцию информации, - скажите, как вам удалось попасть в Rammstein? Все-таки группа с мировым именем, а «In Flammen», по меркам шоу-бизнеса, просуществовали нет так долго. Ну, все! Достал! - Как я попала в группу? – процедила я сквозь зубы, а потом натянула фальшивую улыбку, в упор уставившись на журналиста. – Да легко! Нужно знать, с кем спать! Кажется, мой ответ просто убил всех наповал. На меня тут же были обращены взоры всего коллектива и журналистов. А Якоб, сидящий на другом конце стола, даже прикрыл рукой глаза и замотал головой, будто чувствуя, что последует дальше. И только этот наглый, противный, журналистишка шел до конца. - Вы сейчас имели в виду своего продюсера? – без капли стеснения спросил он. Тут же послышался звук включаемых диктофонов, журналисты оживились, отойдя от небольшого шока и приготовившись писать сенсацию. Оживился Якоб, с каким-то страхом глядя на меня и ожидая того, что я еще не совсем сошла с ума. Но меня было уже не остановить. - Да, - кивнула я, вскинув брови. – А еще у меня грудь второго размера, но я часто пользуюсь силиконовыми вставками, чтобы она смотрелась побольше. Девственность я потеряла в шестнадцать. С кем – не спрашивайте. Я все равно не помню его имя. Нижнее белье ношу разных брендов. Но чаще всего не ношу. Так быстрее раздеться получается. Как-то давно медиатор украла из магазина, потому что мой сломался, а на новый денег не было. Но я его потом вернула, - заверила я журналистов и продолжила свой словесный поток. – Так, что еще? А-а-а, личная жизнь! О-о-о-о, она у меня о-о-очень насыщенная. Сегодня один, завтра – другой. Кстати, по поводу служебных романов. Я соврала, что не приемлю их. И вы же узнать, наверное, хотите, с кем я сплю из группы! С ним, - и я без зазрения совести кивнула на Рихарда, замечая, как вытягивается его лицо. – Правда, Рихард?! Но когда он мне надоест, - снова повернулась я к журналистам, - думаю сменить его на Шнайдера. Думаю, он будет не против, - с этими словами я так резко поднялась с места, что мой стул с грохотом упал на пол и, кажется, даже разбил напольную плитку, но мне было уже не до этого. – Еще вопросы есть?! – рявкнула я и, не дожидаясь ответа, выскочила из офиса. Подобно урагану я неслась по коридорам, пытаясь отыскать нужную дверь сквозь слезы, выступившие на глаза. Было больно, мерзко, противно. Казалось, что от всего этого мой многострадальный желудок сейчас вывернется наизнанку. Ну почему? Почему они не могут отстать от меня? Каждый раз засыпают своими дурацкими вопросами. Лезут в мою личную жизнь. Почему нельзя спросить о чем-то другом, кроме как об этом?! Почему? Но эти вопросы, как и всегда, повисли в воздухе, а я рухнула на диван в отведенной для нас гримерной, начиная сотрясаться в истерике. Слезы душили меня, к горлу подкатывался противный ком, не давая спокойно дышать. И в тот момент, когда я ощутила, что мне не хватает воздуха, чья-то рука осторожно легла на мое плечо. Вздрогнув от неожиданности, я медленно выпрямилась, принимая сидячее положение, и уставилась заплаканными глазами на Рихарда, за спиной которого стояли остальные во главе с продюсером. Я тут же поджала губы, вытерла мокрые дорожки на щеках и, втянув носом воздух, кивнула: - Орите! Но никто даже слова не сказал. Все семеро просто стояли и смотрели на меня странными взглядами, как мне показалось, жалостливыми, словно я была похожа на брошенного маленького котенка, замерзающего где-то в подворотне. Даже вечно улыбающийся Ландерс снял с лица свою улыбку и протянул стакан воды, надеясь, что это сейчас поможет мне. Я лишь мотнула головой, пытаясь сказать этим, что спасти мою голову может только чудо или хорошая взбучка, или… Додумать я не успела. Видимо Якоб все-таки решился на серьезный разговор, потому как попросил ребят рассесться и, сев в кресло напротив, уставился на меня. - Что с тобой происходит, Элизабет? – его голос звучал спокойно, без лишних эмоций и напряжения. - Я не знаю, - мотнула головой я, шмыгнув при этом носом. - Когда вчера мне звонил Эмануэль, - продолжил Якоб, все-таки вспомнив про звонок нашего менеджера, - я был удивлен и даже не поверил. Как такое может быть? Лиз же не могла вытворить такое на сцене! Запросил съемку. Пришел в шок. Но, как оказалось, своей выходкой ты только рейтинги подняла. Поэтому… Молодец. - Мы это все оценили, - все-таки вернулся в свое амплуа Ландерс, тихо хихикнув, стоя у окна, чем вызвал гневный взгляд Линдеманна, стоящего чуть поодаль. А Хельнер продолжал, не обращая внимания ни на кого. Будто в помещении мы находились вдвоем. - Но сейчас… - и он многозначительно покачал головой. – Меня возмутило не то, что ты сказала… Да, иногда подстегнуть этих акул и устроить им небольшую встряску необходимо, чтобы про тебя не забывали. Меня возмутило то, как ты сказала. Если врешь, то ври красиво, а не кидайся на журналистов, не выплескивай на них свою злость. Иначе все это обернется против тебя. Поняла меня? - Поняла, - послушно кивнула я, чуть поджав губы и опустив взгляд в пол. Отчитал будто школьницу. Ну, а чего ты ждала? Что тебя погладят по головке? Скажут: «Так держать!»? Нет, дорогая! Скажи спасибо, что вообще не поперли из группы. - Лиз, поезжай в гостиницу, - заботливо улыбнулся Шнайдер. – Мы тут сами разберемся дальше. Я ничего не сказала, а только послушно поднялась на ноги и, кинув на ребят извиняющийся взгляд, вышла из гримерки. Настроение было настолько паршивое, что даже наш водитель не стал задавать вопросов, видя, что этого делать не нужно. Просто отвез меня в гостиницу и уехал обратно. А я начала собирать свои немногочисленные вещи. Ведь через несколько часов нам предстоял очередной перелет.