Когда между вами океан

На Рождество Сал вернулся домой. Наконец-то обнял отца, что обещал сделать при каждом звонке, поговорил с ним и выпил кофе в по-настоящему семейной и уютной обстановке. Потом взял на руки отяжелевшего откормленного Гизмо, немного потискал, хотя кот пытался притвориться мёртвым, лишь бы его не трогали и дали смотреть сериал дальше. Салли оглядел свою комнату — такую же пустую и бесхозную, как комната Ларри… Ларри! Гизмо, сброшенный на кровать, недовольно мявкнул и вновь притворился мёртвым. А Сал распахнул дверь квартиры и едва не наступил на коробку перед ней. Прислушался, не тикает ли в ней что-нибудь, перенёс на кухонный стол и осторожно открыл. Внутри оказалось полотенце в виде испанского флага, фигурка маленького мозаичного быка и записка: «Жду в крепости одиночества». Он добрался до домика на дереве поразительно быстро. Романтики сказали бы, что он летел на крыльях любви. И, как выяснилось, летел не зря. Ларри, который почти прилип к маленькому окошку домика, всё это время с замиранием сердца ждал, когда увидит синеволосую макушку. Он уже ругал себя за такую сложную схему для долгожданной встречи — лучше бы просто явился в комнату Фишера и прижал его к себе… Наконец, из дверей подвала вылетел Салли, и бегом помчался к домику. Сердце Джонсона билось в такт с его шагами. Сал и забраться в домик не успел — с последних ступенек его подхватил Ларри, крепко обнял и затащил в «крепость одиночества». Джонсон тихо смеялся непонятно от чего, прижимал его к себе и пытался зарыться в макушку, припорошенную снегом. Фишер аккуратно стянул тёплые наушники и обнял его в ответ. — Ну наконец-то, — шепнул парень тихо и ткнулся носом в толстовку любимого. Протез он оставил в комнате — зачем скрываться? Ларри чуть отстранился и тут же стал легонько целовать его шрамы. Сал задрожал. Вроде бы, прошло совсем немного времени, а он — надо же — отвык от привычных нежностей. Уцепился за толстовку Джонсона, попытался повнимательнее его разглядеть. За три месяца в Испании тот успел немного загореть, и теперь словно передавал тепло жаркого испанского солнца. — Я так скучал, cariño, — с улыбкой произнёс Ларри и накрыл мягкие губы любимого своими. Это было очень приятно. Словно они вернулись на несколько месяцев, а то и на полгода назад — в уютную, хоть и заваленную хламом комнату в подвале, где из колонок грохотал метал, а они так нежно целовались под вопли солиста… Сал чувствовал себя так, словно кто-то и впрямь изобрёл машину времени. — Я тоже скучал. Очень-очень, — он едва сдерживает слёзы, чтобы не расстроить любимого, который наконец-то рядом с ним. Они ещё долго стояли вот так, в обнимку посреди старенького дома на дереве, обнимали и целовали друг друга. Сал всё-таки не выдержал и сморгнул пару слезинок. А потом Джонсон предложил ему настоящее испанское вино. Они выпили на брудершафт и вновь поцеловались. В этот раз память живо подбросила воспоминания о выпускном. — Жаль, что не соберёмся всей своей компанией на Рождество, — тихо вздохнул художник. Сал усилием воли заглушил в душе укол ревности. В конце концов, он ведь тоже скучает и по Тодду, и по Эшли. Им действительно было здорово в дружеской компании. Но компания Ларри лучше. Вскоре они решили перебраться в дом — родители ведь тоже соскучились, да ещё в домике прохладно. По тонкой дорожке среди сугробов сложно идти вдвоём, и Джонсон почти по колено увязал в снегу, но отпускать Фишера отказывался наотрез. Перед дверью пришлось долго отряхивать снег со штанин и кроссовок, чтобы не устроить в гостиной Джонсонов потоп. Лиза приняла их с улыбкой, тут же выдала плед, усадила поближе к обогревателю и поставила чайник, так нежно и по-матерински щебеча о всяких житейских мелочах, что Салли совсем утонул в уюте и тепле. И не замеил, как уснул под боком Ларри. Джонсон тихо говорил с матерью и старался смеяться с ней не очень громко, ведь под боком, словно странный синий котёнок, свернулся Фишер, и сладко спал. — Мам, я люблю его, — шепнул Ларри, принимая от Лизы чашку чая. — Я вижу, сыночек, — с тёплой улыбкой отзвалась она. Рождество они отмечали в квартире Фишеров. Генри и Лиза хоть и чувствовали себя немного скованно — родители двух влюблённых — но старались не подавать вида. Всё было таким тихим, нежным, семейным и уютным, что казалось, будто они в настоящей сказке. По крайней мере, Салли хотелось так думать. Ведь в сказке всё кончается «Они жили долго и счастливо», верно? Остаток рождественских каникул они с Ларри гуляли по городу, кафешкам, кино, разным магазинчикам, а вечерами сидели в комнате Джонсона как тогда, в школьные годы. И всё было так привычно и спокойно — становилось страшно от одной лишь мысли, что рано или поздно идиллия закончится.