Клоун накрахмаленный

      Взрослея, я понимал, что как бы сильно мы не дружили с парнями, наши интересы расходились. Я не то чтобы не любил спорт, да и с физической формой у меня всё было в порядке. Просто приоритеты были немного другими.               Я долго думал над тем, кем же стать в будущем. Мама предлагала идти по её стопам, папа навязывал отельный бизнес, говоря, что там вертятся большие деньги. Вот только я слушал дедушку, он говорил родителям, что работать с людьми, как это делают они, у меня не получится. Уж такой у меня характер… Поэтому я думал идти в биологию, исследовать, открывать и запатентовывать. Эти перспективы были радужными, даже слишком радужными. Но я их грел и лелеял внутри себя. Мне хотелось делиться своим знанием для начала хотя бы с окружающими, но мало кто мог меня понять. Тем более парни.               После школы Боб и Рэй, как и обычно, остались тренироваться, а я, шаркая ногами, плёлся к выходу. С ненавистного из-за наказания третьего этажа я спустился на второй. Я мог идти по лестнице дальше, но почему-то решил посмотреть, как там идёт работа на западном крыле.               Место, где работал Маляр, можно было отличить даже не по запаху краски. Вокруг него толпились девушки. Много девушек. Этот чувак был достаточно красив, чтобы привлечь к себе внимание противоположного пола, а если учитывать поцелуй с тем непонятным мужиком, то не только противоположного… Люди гудели: «Уэй то, Уэй сё». В столовке только и речи было о «художнике», «брате ботаника Майки», «да, это тот, который побил Айеро». Я не мог сдерживать своего возмущения, поэтому каждый, кто упоминал мою фамилию рядом с именем Маляра, впечатывался мною в стену несколько раз. Это так… Для профилактики.               А ещё мне хотелось курить, но у меня не было ни единой сигаретки. Когда мама узнала о наказании (долбаный Фитз всё-таки позвонил родителям), мне перестали выдавать деньги. И вся картина моего мира, казалось, перерисовывалась… Перерисовывалась Маляром.               Приближаясь к толпе любительниц оставаться после уроков ради красивой мужской задницы, я выпрямил спину, поправил волосы и воротник рубашки.               — Слышь, Маляр, сигаретки не найдётся? — с вызовом и усмешкой сказал я. На меня уставилась пара десятков человек. Я надел на себя маску уверенного короля школы.               Игнорируя перешёптывания, я встал рядом с Маляром и положил руку на лестницу. Затем я окинул взглядом девушек и нагло подмигнул ему.               Уэй кивком поздоровался со мной.               — А ты стремянку взял, чтоб устойчивее? — засмеялся я, похлопав ладонью по железному каркасу.               — Это Ваше «слышь, Маляр» скоро будет мне сигналом для нервного тика. Опять будете пытаться меня стряхнуть? — захихикал в ответ Уэй. Девушки подхватили его смех, но резко прекратили, как только я пустил в них стрелу убийственного взгляда. — Поставьте, пожалуйста, на пол. Мне надо сделать объявление, пока не забыл, — он подал мне ведёрко и кисти, а сам повернулся к присутствующим. — Милые дамы, — сказал он, — я буду рисовать большую картину на стене. И мне нужно два ученика школы. Натурщика я уже выбрал, — он показал на меня. — А вот кандидатуру натурщицы вы предложите мне сами.               Пару секунд все, включая меня, хлопали глазами. Постепенно нейроны оттаивали, и информация пошла в мозг. Сначала заговорила одна девушка, потом вторая. Кто-то с кем-то заспорил. Пошли толчки. Голоса превратились в одно сплошное кудахтанье.               Уэй спрыгнул на пол и, забрав у меня свои орудия, совершенно спокойно сказал:               — А мы пока пойдём покурим.               Но пойти покурить, когда рядом такая буча, оказалось сложным. За нами потянулась гудящая, пищащая и ревущая толпа. Каждая из них считала, что только она и никто другой достойна внимания Джерарда.               — Мистер Уэй! Мистер Уэй! — визжали они.               Джерард не понимал, что происходит, лишь качал головой и пытался выскользнуть на лестницу. Видимо, он не ожидал, что простое предложение позировать ему приведёт к такому ажиотажу.               — Тихо! — заорал я. — Сейчас, — мой голос принял вкрадчивый и угрожающий оттенок, я просто обожал так говорить, — если кто-нибудь. Из вас. Пойдёт за нами за школу, — я говорил так медленно, словно объяснял, как решать уравнения по химии. — Я сам. Лично. Поставлю ей фингал… Даже невзирая на то, что вы все девушки.               После таких слов за нами никто не осмелился идти. Спускаясь вниз, Маляр то и дело поглядывал на меня.               Наконец мы забежали за школу.               — Натурщик? — возмутился я, принимая из его рук сигарету. — Это что за новости вообще?               — Ну… — Уэй развёл руками. — Я подумал, что вас и так все обидели. Почему бы не оставить именно ваше изображение на стене?               — Наше? — я почесал макушку и задумался.               — Так вы согласны? — Джерард любезно поднёс к моему рту зажигалку. — В знак мира между враждующими сторонами.               — Согласны, — я не мог не улыбнуться, глядя на его милое скалозубство               — Будете с другой натурщицей оставаться после уроков по очереди. Если девушки, конечно, друг друга не разорвут.               ***              На следующий день я был готов позировать. Урок физ-ры был предпоследним, за ним шла ещё литература, но мне уж слишком не терпелось попробовать себя в роли натурщика. Я потратил весь вечер, чтобы выстирать и выгладить себе белую рубашку. Я аккуратно повесил её на тремпель и упаковал в мамин чехол для платья. Хорошо, что она не заметила. Я даже взял её пенку для укладки и тайком от родителей утром пытался зачесать волосы покрасивее. Чтоб было солидно.               Мысль о том, что ученики через года будут приходить в школу и лицезреть моё лицо на картине, просто грела изнутри. Я снова, словно жвачку, забросил в голову мысль. Я думал, что, возможно, и мои дети будут учиться в этой школе. Они будут драться со своими одноклассниками и говорить, что настолько крутые, что их отец нарисован на стенах школы.               Я улыбался, представляя это, и, таща в одной руке рубашку в чехле, шёл к Маляру.               В полупустом коридоре (на западном крыле находился актовый зал, который Джерард тоже раскрашивал, библиотека и кабинеты, в которых редко кто занимался) я издали услышал голос злого Джерарда. Это меня насторожило. Я сделал пару тихих шагов, а затем нырнул за небольшой выступ стены. Мне было видно только краешек происходящего.               — Я больше не хочу иметь с тобой дело. Я уже говорил это, — всё тот же холодный голос Маляра. — Я больше не хочу тебя даже видеть… — вдруг его голос словно надломился. Он стал говорить тише, мягче, так, словно после каждого слова ему резали лезвием по горлу. — Я благодарен тебе за всё, но… Том, пожалуйста, уйди.               Уэй был на стремянке и устало тёр глаза. Рядом стоял тот чувак, который засосал его пару дней назад. Он всё не унимался, и я не понимал почему.               — Так вот ты как заговорил?.. Ты понимаешь, к чему я веду?! — он сделал шаг вперёд, и я был уже готов ринуться на помощь, но сдержался и лишь крепче сжал чехол с рубашкой. — Да если бы не я, ты!.. — голос надломился и у него. Эти геи слишком истеричны, как мне кажется. — Я обязан с тобой закончить. Давай сделаем интенсив. Одна неделя — раз ты не хочешь меня видеть. Я пропишу тебе…               Но Джерард посмотрел на собеседника самым что ни на есть прожигающим взглядом. Он выглядел как демоническая кукла. Красив, но безумен. И я увидел то, что увидеть не ожидал. Слёзы на его глазах.               — Я же сказал, что больше не хочу! — прошептал он сквозь плотно стиснутые зубы. — Ты оказался такой же… И ты мне просто противен. Я тебя презираю! — и он сплюнул на пол рядом с ногами мужчины прямо как тогда утром.               — Джи, пожалуйста, — этот Том бросился обнимать ноги Уэя, и я даже испугался, что Маляр упадёт. Но, кажется, с самозащитой него было всё в порядке.               Я даже не успел офигеть. На голову пришельца полилась зелёная краска.               Он заорал.               И я почему-то испугался, что тот сейчас только сильнее раздраконится и начистит Джерарду его симпатичное рыло. Я всё-таки решил вмешаться и вылез из своего укрытия, не выпуская из рук свою «драгоценную» рубашку.               — Вы кто? Вы посторонний! Я позову директора, — я сделал максимально напуганное лицо максимально напуганного школьника. Я стоял посреди коридора, и две пары растерянных глаз уставились на меня.               — Ученик твой? — первым прервал молчание пришелец. Вытирая рукавами краску, он захохотал, а следом обратился ко мне: — А чему ж ОН тебя научит, парень? Как тебя у нас называли, Аристократ? — он повернул голову уже на Джерарда. — Посмотрим, что будет дальше! И когда это опять произойдёт, я тебя покрывать не буду.               Джерард не дал ему договорить. В пришельца полетело ещё и ведёрко. Он увернулся               Мужчина посмотрел на меня, а затем на ведро и на Уэя. Я, абсолютно не понимая, что происходит, замер на месте.               — Ты скотина, — спокойно сказал он, развернулся и побрёл к лестнице. Но перед выходом добавил: — Я подготовлю для тебя место. Хочешь ты или не хочешь, Джи. Так надо. Пропустишь — станет только хуже. Я заеду в пятницу.               Каблуки его наверняка дорогих туфлей зацокали по ступенькам. Я видел, что Маляру было до чёртиков неловко. Он старался не смотреть на меня.               — Слышь, Маляр, кто это был? — спросил я у Джерарда, начиная снимать свою будничную одежду.               — Да так, знакомый, — он отмахнулся. Его лицо было разгорячённым от злости, а щёки влажными от слёз. Он наскоро вытер их рукавом, стараясь не показывать мне, что с ним что-то не так. Неженка.               — Он тут уже во второй раз, — не унимаясь, говорил я. Я расстегнул чехол и аккуратно достал рубашку. — Ты если в нашей школе устроил клуб свиданий, говори, я хоть приду посмотрю, посмеюсь.               — Очень забавно, — Джерард цокнул языком. — А вот краска…               — Ты совсем не ценишь работу уборщиков. Тут уж я по себе знаю, — сказал я, начиная застёгивать пуговицы. — Педик, — я засмеялся.               Но Маляр не отреагировал улыбкой, как обычно. Он задумался. И я понял, что этот человек не просто какой-то проходимец. Он как-то связан с его, Джерарда, прошлым.               — Слушай, — я постарался убрать весь сарказм из своего голоса, — ты можешь со мной поговорить. Если хочешь, конечно.               — С вами? — угрюмое лицо Маляра вновь сменилось привычным утончённо-высокомерным. — Нет, спасибо, — и он улыбнулся. — Всё в порядке.