Клоун накрахмаленный

      Дома я оказался в абсолютном одиночестве. И хоть родной дом был для меня чуть ли не самым идеальным местом в мире, сейчас я себя ощущал разбитым. И уставшим. Морально. Я не знал, кто такой Том и зачем Маляр прыгнул к нему в машину. Да и ещё этот отпуск.               «Вместе они явно не цветочки собирать будут», — подумал я. И предохранители всё-таки сорвало. Я пнул ногой рюкзак, схватил со стола вазу с искусственными цветами и швырнул в стену. На пол летело всё, что попадалось под руки. Они буквально чесались что-то разбить, сломать и уничтожить, притом я кашлял так, словно собирался выхаркнуть душу.               И мне было абсолютно плевать, что в десять придут родители, увидят всё это и кто-то получит по ушам. В такие моменты во мне словно просыпался маленький Цербер, готовый терзать чужие души.               Успокоился я не скоро. Как спасательный круг бросают утопающему, так и судьба бросила моему взору слегка приоткрытый шкафчик. Там мама хранила алкоголь — она использовала его для готовки и совсем редко наливала родственникам на праздники.               Куча бутылок на любой вкус: белое, красное, розовое вино, коньяк, виски, ещё что-то, воняющее спиртом… Вообще я не пил (разве что чуть-чуть, по праздникам). Мне просто не нравилось. И семья знала об этом.               И в мою светлую голову пришла гениальная идея. Чтоб мама не заметила, я решил отлить по чуть-чуть с каждой бутылки.               Мне нужно было навести в доме порядок до прихода предков. И было очень проблематично убирать вещи, когда в одной руке у тебя зажата кружка с медвежатами и неведомой бодягой в ней.               Я выпил немного, около трёх кружек. Это «немного» разморило меня до такой степени, что я не мог добраться до двери. Кто-то настойчиво давил на дверной звонок. Я знал, что это не могли быть родители, они оба возвращались не раньше десяти. Маленький кусочек меня уверовал в то, что звонил Маляр. Но это было бы слишком. Я, кутаясь в белый гостиничный халат (спасибо папе), пошёл открывать.               — Ща-ас, — пробормотал я, пытаясь справиться с замком. Дверь отворилась почти без моих усилий, её распахнул ветер. — Майки?               Мне не почудилось. Младший Уэй стоял на пороге. Он переминался с ноги на ногу, а его очертания, краснеющие от закатного света, плыли в моих глазах.               — Бить не будешь? — спросил он, улыбнувшись.               Даже при жгучем желании я не смог бы его ударить. Руки ощущались как ватные валики.               — Кхе-кхе, — я покашлял. — Ах, да, — я почесал макушку. — Маляр гол… голвор… голворлил, что твоя школа кончилась, — я улыбнулся и полез к парню с объятиями, проливая свой напиток на него. — Ха-ха, кончилась!.. Чем обязан?               — Ты напился что ли?               — Капельку, — пробормотал довольный я.               — А я пришёл сказать, что хотел помириться, — растерялся Уэй. По его голосу было слышно, что он меня побаивается. — Знаешь, в кино там можем сходить. А ещё мама приготовит ужин, а потом уйдёт в ночную смену. Как тебе?               — Звучит з-, — я икнул, — пардон… Заманчиво, говорю. Хе-хе, Уэй, а ты не боишься, что я тебя задушу? — я висел на нём и с самой обворожительной улыбкой смотрел на своё отражение в его очках.               — Не задушишь, — Майки закатил глаза. Обстановка таяла. — В три часа у нас сеанс. Я уже взял билеты, — он помахал мне глянцевыми бумажками. Я настроен на примирение после многолетней борьбы.               — Ма-ла-де-чик, — я, уже полностью навалившись на несчастного очкозавра, похлопал его по щеке.               — Боже, ну от тебя и воняет. Айеро, иди спи.               И откуда у него взялась сила? Он затолкал меня в дом и захлопнул дверь. Напоследок я услышал с улицы:               — Завтра в два часа я буду у тебя. Понял?               — Так точно, капитан. Кхе-кхе.               ***               Я проснулся в своей постели. Халат окончательно слетел. На мне болтались полуспущенные джинсы. «Боже, — подумал я, — хорошо же, что успел уснуть до прихода родителей». Голова не болела. Но в ней чувствовалась тяжесть, словно мне в черепушку вместо мозга насыпали стальных шариков. Из комнаты я буквально выполз. Шарики то и дело перекатывались туда-сюда, туда-сюда. Я познавал прелести похмелья впервые в жизни.               Когда я, уже умытый и одетый, спустился на кухню, там сидел только папа.               — Ты вчера решил поиграть в торнадо? — спросил он, отпивая из чашки свой любимый чёрный чай.               — Потанцевал немного, — соврал я. «Ох, па, а ведь это я ещё прибрался». — Вырубило без задних ног.               Я начал шарить по шкафчикам в поисках своей кружки, но её нигде не было. Потом я вспомнил, что разбил её, когда мылся в ванной. С кружкой. — Где мама? — спросил я, хватая с верхней полки себе стакан.               — В супермаркете. Это надолго, так что рассказывай мне всё. По-мужски.               — Что? — переспросил я. Я наливал в стакан кипяток, чтобы заварить трав против кашля. — Ты о чём вообще? Я в принципе не понимаю вашей насторожённости по пустяку, пап.               Я присел напротив него. Некоторое время мы молчали. Я мялся, уже был готов рассказать папе всё и формулировал речь, но я ведь знал, что меня не поймут. Как бы ни были близки с мамой и папой, такими переживаниями мне было не с кем поделиться.               — Мне действительно нечего сказать, — я кашлянул, чтоб прочистить горло. — Просто тяжело в школе, наверное. Вы себя накручиваете.               Сказав это, я захватил стакан и пошёл к себе. Я поймал себя на мысли, что мне действительно понравилось напиваться.               После горячего настоя меня окончательно сморило. Я укрылся потеплее и, игнорируя дискомфорт в груди, уснул.               Меня разбудила мама. Её маленькая голова выглядывала из-за двери.               — Ты как? — спросила она, улыбаясь.               Я, приоткрыв всего один глаз, ответил:               — Кашляем.               Мама вошла в комнату и, присев на краешек моей постели, сказала:               — Значит, нужно опять покупать тебе антибиотики, — она вздохнула с грустью. — Вставай быстрее, — сказала она громче. — К тебе пришёл мальчик какой-то. Сказал, в кино идёте.               — Майки? — Я вскочил с постели. — Чёрт, я проспал.               — У тебя новый друг? — спросила мама. Она решила застелить мою постель, покуда я как ошалелый бегал по комнате, разыскивая чистые вещи.               — Это тот, чьему брату я дал по морде. Маляру. Помнишь?               — Ого, ты у меня коммуникабельный! — только и успела восхититься она.               Я вытащил из шкафчика немного карманных денег и побежал вниз.               — Пока, пап!               ***               До кинотеатра мы дошли почти молча. Периодически он отпускал какие-то комментарии по поводу моего вчерашнего состояния. Я хихикал и говорил, что не пью. Просто вчера решил «попробовать что-то новое».               — Смешивать вино и виски — действительно новое, — смеялся он.               — А ты и такого… кхе-кхе… не пробовал, — хитро сощурившись, говорил я.               Он всё равно старался держаться от меня подальше и косился на каждое моё движение. Сначала меня это забавляло, но потом… Маленький Фрэнки в голове сказал, что это как-то дурно, как-то гадко, что от меня шарахаются.               В кинотеатр я вошёл совсем поникшим. Наши места были на первом ряду, и я представил, как будет болеть моя шея от полуторачасового запрокидывания головы. Я редко бывал в кино. И я даже не знал, зачем по пьяни согласился на такую авантюру. Все эти 3D-очки, тётки с вёдрами попкорна и дети. И внешний мир, пожалуй, пугал меня так же, как и я заучек в школе. Я не мог понять искренних намерений Майки. Мне казалось, что тут где-то запрятана подстава. Влюбившись в Маляра, я потерял бдительность. Или мне так только казалось…               Но что если мы действительно поладим? По крайней мере, через него я смогу сблизиться с Маляром.               Как и предполагал, фильмом я не интересовался. Мне не хватало концентрации высидеть два часа в неудобных очках, сидя на неудобном стуле, стараясь игнорировать звуки жевания где-то за спиной. А я терпеть не могу, когда кто-то жуёт. Мне не противно, нет… Я просто хочу ударить жующего. Можно это делать тише?! Или хотя бы С ЗАКРЫТЫМ РТОМ. Зал был душным и пыльным, и мне казалось, что пылинки оседают где-то в дыхательных путях. Это было сродни муке — стараться не кашлять на всю округу, когда тебе очень хочется!               — Что там ещё было? — чтобы хоть как-то отвлечь себя и не раздражаться, я прицепился к Майки с расспросами о биологической школе. Видимо, фильм ему нравился. И на каждый из вопросов он отвечал с раздражением, не меньшим моего.               — Препарирование               — А ещё?               — Твои обожаемые бабочки. Фрэнк, заткнись, — и тут Майк осёкся. Он в момент отодвинулся и съёжился, ожидая моей грубой реакции на эти слова. Он продолжил говорить: — Показывали коллекции, а я в них вообще не шарил.               — Вот сучка Мастерс! — я ударил кулаком по пластиковому подлокотнику.               — Эй, вы там. Потише! — заорал нам кто-то.               Я еле досидел до конца. И когда мука кончилась, я выбежал на улицу с возгласами облегчения и не менее облегчённо кашлял. До их дома мы доехали на автобусе.               Они жили в типичном двухэтажном домике. Белые стены кое-где были покрыты трещинами. Рядом с ним лежали стройматериалы.               — Джерард затеял ремонт, — пояснил Майки.               Он завёл меня на большое и светлое крыльцо; было видно, что его пристроили к дому совсем недавно. Затем Уэй достал ключ и открыл большую дверь орехового цвета. Он пригласил меня внутрь. В ноздри сразу же ударил запах еды. Я даже не заметил, что знатно проголодался за день.               По дому моталась, собирая вещи в сумку, высокая светловолосая женщина.               — Миссис Уэй, здравствуйте, — сказал ей я. Она оставила сумку и с улыбкой кивнула.               Майки толкнул меня локтем и шепнул на ухо. Я исправился:               — Ой, простите. Миссис Раш. Я не знал.              — Ничего страшного, — она улыбнулась и подошла ближе. Я заметил, что у неё большой шрам, рассекающий бровь. — Эй, ты чего кашляешь? У меня есть леденцы.               Я не понимал, почему у них разные фамилии, да и это было не моё дело. Меня терзали только чувства неловкости и стыда. Перед миссис Раш. Всё-таки я избивал её сына всю старшую школу и… Я боялся смотреть ей в глаза.               Она поправила причёску и, поцеловав сына в щёку, проскользнула, как призрак, мимо нас к выходу.               — У них в больнице часто ночные смены… — сказал Майки.               Вечер шёл размеренно и спокойно. Мы играли в приставку, перебрасываясь словами. И я постоянно проигрывал ему. Майки на меня косился, боясь, что я его вот-то пришибу. А я улыбался, молчал и кашлял. Мне было неловко и хотелось домой. Очень хотелось.               Просто этот вечер не был для меня развлечением. Я чувствовал себя лягушкой, которую самолично и препарировал. Я с мясом выдирал какую-то черту характера и вдумчиво рассматривал её под микроскопом. А затем я пытался вставить эту черту на место, себе в голову! А нихрена не получалось…               — Майки, ты прости меня. Знаешь, — сказал я. Я не ожидал от себя таких слов. Я чуть ли не физически ощущал, как где-то на затылке открылся люк, а оттуда посыпалось всё: слова, мысли, эмоции, металлические шарики похмелья и ошмётки чёртового характера.               — И ты тоже, Фрэнк, — сказал парень, отложив джойстик. — Хотя, не так. Давай ты извинишься на 100%, а я на 80%? — он протянул мне руку, и я, посмотрев на неё, улыбнулся.               Сердце заколотилось, в горле заскребло. Я засомневался: «Фрэнк, ты же сам ныл, что становишься слабее! Зачем ты предложил дружбу Уэю?»               — Да пофиг, — ответил я скорее не Майки, а внутреннему голосу.               Мы пожали друг другу руки. Я вдохнул, чтобы что-нибудь сказать. Но ведь голова была пустой, как жёсткий диск. Мысли не успевали подгружаться, и я спросил первое, что придёт в голову:               — А почему у вас с мамой разные фамилии?               Он не ожидал такого вопроса, поэтому молчал некоторое время.               — В общем, — начал он, — у меня фамилия отца. Я его даже не помню, но знаю, что он был козлом.               — А, я понял, — я понимающе кивнул головой. — Родители развелись, и мать воспитывала вас с Маляром.               — Нет, — ответил он, мрачно улыбнувшись. — Мама говорила, что отец был таким тираном, что он… Он, блин, в детстве мне правую руку сломал, из-за чего я стал левшой, чувак! Он псих!               — Жутко, — сказал я.               — Да. И шрам этот у неё на брови… Тоже его работа. Я, если честно, даже не помнил, что у меня есть старший брат. У него другая мать, и после развода моя мама не смогла забрать Джерарда. Мы не вспоминали о той семье. А потом этим летом я сижу такой, ужинаю. Звонок в дверь — «Здравствуйте, я Джерард Уэй, мне нужна Донна». Я, блин, до сих пор в таком шоке от этого всего.               — Ха, теперь все понятно! — воскликнул я. — Вот почему он красивый, а ты нет!               — Так он красится! Даже волосы подкрашивает! — Майки хитро сощурился и дал мне подзатыльника. Он опять осёкся и уже отпрыгнул на другую сторону дивана, ожидая, что от меня ему прилетит ответка. Но я лишь засмеялся. А потом зашёлся кашлем.               — Майки, — я тоже отложил приставку. Игра меня больше не интересовала. — Том Джонс. Что ты слышал о нём?               — Ты решил устроить вечер допроса. Ну, — Уэй потёр лоб, — это психиатр.               — И как он связан с Джерардом? — я сразу заинтересовался и подсел ближе. — Он тут у нас появился, и я ума не могу приложить, кем он Маляру приходится. Сначала он с ним чуть ли не дерётся, а потом прыгает к нему в машину и едет в отпуск…               По Майки было видно, что ему трудно сформулировать ответ.              — Джи был женат, — начал он. Мне показалось, что я со своими вопросами залез куда-то не туда.               Я посмотрел на него с сомнением и приподнял бровь. Тот кивнул, чтобы подтвердить свои слова.               — Да я сам не знал. Но Джерард рассказывал, что, когда жена погибла, Джонс его лечил. Он хороший человек… Джи, должно быть, сказал маме, что отлучится. Он не особо любит разговаривать о прошлом, о терапии…               — Хм, как много я о нём не знал… — мысли вслух сорвались с моего рта.               — А зачем тебе знать?               — Получается, что ты с Джерардом едва знаком, а он сказал, что воткнёт мне в глаз кисточку, если я тебя ударю! Я всегда мечтал о таком старшем брате.               — Два Айеро — слишком страшно для нашей школы!               Мы снова засмеялись.               — Да… Он крутой. Но мама сказала, что Джерард и в детстве был ко мне привязан, — произнёс Майки. Почему-то до меня дошло, что этот парень, по сути, одинок. И я, пожалуй, был первым, кому он это всё рассказывал. — Я не знаю, как к нему относился отец, он умер, так что плевать на него! Мы даже не были на похоронах. Джерард просто… — Майки выдохнул и отвёл взгляд, чтобы подобрать мысли. — Пф-ф, он приехал и стал нам помогать, сказал, что, кроме нас у него никого нет. И, блин! Он действительно мой брат. У меня чуть сердце не выпало в желудок, когда он тебе в нос зарядил. Это было так круто!               — Представляю, — сказал я. — Ты сто лет мечтал, чтобы кто-то со мной так поступил.               — Э нет, — ответил Уэй. — Я мечтал, чтобы тебя размазало по стенке, Фрэнк.               И мы снова захохотали дуэтом. Этот дрыщ был не так плох, как казалось сначала. Когда повисла тишина, я всё-таки решился предложить то, что хотел.               — Но раз уж мы с тобой теперь в мире, я готов отложить свои мечты на потом, — произнёс Уэй.               — Слушай, — язык пошёл в разгул. Моя пустая голова за ним не поспевала. — А ты поверишь мне, если я скажу, что влюбился, Майки?               — Что? — он опять захохотал, словно слышал несусветную чушь. — Нет, конечно! Ты же Фрэнк Айеро, ты…               — Я тоже себе не верю, — вся радость и смех испарились из моего голоса.               — В Джерарда? — выпалил Майки. — Стоп. Чё?! Серьёзно, Фрэнк? О-о-о, о таком я даже мечтать не мог.               — Так что давай мы с тобой договоримся, Уэй, — я повернул к нему голову. — Если ты поможешь мне… ну… как бы… заполучить Маляра, я сделаю так, чтобы тебя НИКТО больше не задевал.               Он ошарашенно моргал. Я видел, что он не мог сообразить, как такое возможно в принципе.               Не дожидаясь, пока он что-то скажет, я протянул ему руку.               — Идёт?               — Если Джерард узнает, мне хана… Идёт.