Heartbeat

За местами поцарапанным стеклом мелькают деревья и дома, автомобили и случайные прохожие. Старательно делаю вид, что мне интересно наблюдать за пролетающей мимо меня жизнью, и лишь изредка перевожу взгляд на руки водителя, сжимающие руль с такой силой, что бледнеют костяшки. — Мам… — немного отойдя от произошедшего, тихо говорю я. Она не поворачивается в мою сторону и не говорит, что всё наладится, что всё будет хорошо. Лишь, кажется, еще сильнее сжимает руль, хотя куда еще сильней, и хмурит аккуратные брови. — Я перевожу тебя на домашнее обучение. Её слова эхом раздаются в голове снова и снова, и я, до боли впиваясь короткими ногтями в тыльную сторону ладони, закусываю нижнюю губу. Перед глазами мутнеет, все остальные слова, произнесенный мамой, теряют смысл, и я прихожу в себя, когда машина останавливается. Окружающая меня обстановка принимает чуть более четкие очертания, на руке — красные отпечатки, а в душе пусто как никогда прежде. Не то чтобы я любил школу всем сердцем, не то чтобы мне нравилось посещать уроки вместе с людьми, до которых мне нет дела, и наблюдать за донельзя глупыми и иногда неуместными и даже оскорбительными шутками одноклассников друг над другом, но в этом мире есть Марта, которая улыбается мне тепло и искренне, и я не могу не отвечать на её улыбки тем же. Самый большой страх на данном этапе моей жизни — вновь оказаться запертым в четырех стенах. У меня нет и никогда не было шанса на нормальную жизнь; я, возможно, больше никогда не встречу своего соулмейта; но всё то хорошее, что есть у меня сейчас, я не потеряю ни при каких обстоятельствах. Запускаю руку в волосы, закидывая их назад, и открываю дверцу автомобиля, глубоко вдыхая свежий воздух и окончательно успокаиваясь. — Нет, мама, — уверенно заявляю, сжимая в кулаке лямку рюкзака. — Я не собираюсь бросать всё на полпути. Выхожу на улицу и громко захлопываю дверцу, не зная, был ли ответ на мою реплику.

~*~

Денёк выдается насыщенным. Мама не разговаривает со мной после того заявления в машине, я побывал у Николая Федоровича, что провел привычные и не слишком хитрые обследования, и сказал, что ухудшений здоровья не наблюдается. Впрочем, этот поход, как и большинство предшествующих, был бесполезным, потому как я и сам смогу понять, если мне станет хуже. Кидаю телефон на кровать, вслед за ним летит мешковатая рубашка. Вся моя одежда такая: на несколько размеров больше положенного, дабы скрывать все дефекты тела. Я такой же человек, как и все, но я не хочу, чтобы прохожие на меня пялились, как на клоуна в цирке, и тыкали в меня пальцами. Уж лучше так. Следом за ним снимаю подобие бронежилета: достаточно твердую пластину, что защищает мою грудную клетку от минимальных повреждений. При сильном ударе эта вещь, как и любая другая, не спасет меня, но шансы выжить будут значительно больше, чем без ничего. Накидываю легкую майку и наконец-то могу сделать вдох полной грудью: ничто не мешает, плечи освобождены от лишнего груза, и я чувствую себя намного свободней. Надеваю растянутые серые спортивные штаны и сажусь на кровать, расслабленно откидываясь спиной на мягкую подушку. У мамы сейчас смена в больнице, дома тишина и умиротворение, просто прекрасно. Едва беру в руки телефон, как играет одна из любимых песен и на экране высвечивается «Марта». — Привет еще раз, — отвечаю на вызов, садясь ровно. — Ярик, слушай, такое дело, — быстро щебечет девушка, запинаясь и явно стискивая свободной рукой толстовку. Её четкий образ всплывает в голове, и мне мерещится, что она сейчас не в нескольких километрах, а стоит тут, прямо передо мной. — Я тебе звонила раньше, но ты упорно не поднимал, и я надеюсь, ты не будешь злиться… — Та-а-ак, что случилось? На самом деле, мне уже немного страшно: наши с Мартой разговоры редко, а, точнее, никогда не начинались подобным образом. — Короче, я была на дополнительном по физике, и один красавчик-парень сегодня у всех про тебя расспрашивал, и как-то так случилось, что мы с ним случайно пересеклись, и он спросил у меня про тебя, и я спросила, зачем ему это, и он ответил, что ты его соулмейт, и я... я немного офигела и даже не до конца поверила, потому что ты ничего не сказал мне до сих пор, но в то же время была очень рада, и я чисто случайно дала ему твой адрес, прости. — Ты… что? Вскакиваю на ноги, слыша быстрые гудки в телефоне. Нет, Марта, не так просто. Перезваниваю девушке и слышу монотонный женский голос: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Ладно, ещё есть социальные сети. Только хочу начать забрасывать Марту бесчисленным количеством сообщений, как слышу звонок в дверь. Сердце останавливается. Нет, быть такого не может, совершенно точно. Это, скорее всего, соседка пришла. За солью, вот. Точно, почему бы не зайти за солью? Молниеносно натягиваю на себя здоровенную черную кофту, что висит на мне, как мешок из-под картошки, скрывая все изъяны тела, и на ватных ногах направляюсь в коридор. Каждый шаг будто в замедленной съемке, перед глазами — пелена тумана. Шумно сглатываю и дрожащими, непослушными руками проворачиваю замок; нажимаю на дверную ручку. Чёрт, даже не удосужился в глазок посмотреть. Но… — Привет, — улыбается парень по ту сторону двери, и я теряюсь в пространстве и времени. …на самом деле, я надеялся на то, что это будет именно он. — П-привет, — неловко выговариваю, с силой впиваясь пальцами в дверную ручку. Его синие глаза, смотрящие прямо в мои, действуют как успокоительное и энергетик одновременно. — Меня Алексом зовут, — наконец, нарушает неловкую тишину парень, запуская руку в темные волосы на затылке. — Ярик. — Ну что, приятно познакомиться, Ярослав. Улыбка на его лице становится более честной, и сейчас, в этот самый момент, я готов поклясться, что моё сердце ненадолго останавливается, и следующий его удар проходится дрожью по всему телу, заставляя меня влюбиться в этого человека окончательно и бесповоротно. И, если он здесь, чтобы сказать, что между нами ничего невозможно, я готов это принять, лишь бы слышать его голос чуть дольше. Хотя бы сегодня, сейчас.