Ненавижу, Козлов!

С калужанами мы остановились на втором варианте проекта: он был менее затратным и более удобным в эксплуатации водопроводных сетей. К тому же им очень понравился предложенный Крысой Петровной вариант холла на первом этаже, который за счёт ликвидации производственных помещений, переведённых в цокольный этаж, становился более просторным и светлым. Две смежных угловых стены решено было сделать стеклянными и разместить там кафе-зону отдыха для сотрудников и клиентов: что-то вроде зимнего сада с фонтанчиком в центре в виде альпийской горки. От основной площади эта зона отгораживалась декоративной стеной-водопадом с неоновой подсветкой. «Водопад» предложил я, не обращая внимания на тревожно-предупреждающие взгляды Крысы, так как это вело к удорожанию проекта. Но предложенный вариант — сама зона и водопад в стене — им настолько понравились, что никто даже не стал возражать. На том и порешили. — Ну ты, Козлов, авантюрист! Со мной предварительно обсудить свою «ниагару» не надо было? — воззрилась на меня Крыса из-под очков, когда мы уже возвращались в офис. Надо заметить, что ни во взгляде, ни в голосе злости или даже раздражения я не заметил. — Так я насчёт расширения холла тоже не знал. Я же по верхним этажам расчёты делал. Кстати, водопад нужно будет укреплять двумя колоннами. Эта стена несущая. Раз мы её убираем, то… — Умный, да? А я, по-твоему, дурочка? Ты же мне слова сказать не дал — со своим водопадом влез. Я и хотела колонны с декоративной решёткой между ними предложить. По ней цветы разместить можно было. А ты своим водопадом стоимость проекта на двести тысяч увеличил, с накрутками — все двести пятьдесят вылезет. Они вот сейчас недотумкали, потому что я не стала отдельно эту сумму озвучивать. А если кто-то решит разницу посчитать, за голову схватятся. Что тогда будем делать? В какое место тебе твою «ниагару» засовывать? Я ничего не ответил, так как мы уже входили в кабинет. Крыса эту тему больше поднимать не стала. А чего её поднимать-то? Договор на новый расчёт реконструкции заказчиком подписан. Дополнительное соглашение на «водопад» тоже подписали. Осталось приложить к нему расчёт, и можно отдавать в работу «СтройМаксимуму», где раньше работал Агент. Мне вдруг пришла в голову странная мысль… Если контора называется СтройМаксимум, не значит ли это, что Брагин является хозяином этой шараги? «Он же… Максим! А работать тогда практически рядовым сотрудником ему зачем было? Прикол такой? Или строительного опыта набирался: с «низов» постичь ремесло, так сказать? А что? Вполне возможно. Мажором он уж точно не выглядит. И работка у него была «непыльная» — отвечал за всё строительство. Вся «стружка» с него, если что пойдёт не так. Правда, отвечать, получается, пришлось бы самому перед собой, ну и… перед заказчиком, конечно. Выходит, шеф про Агента и раньше знал? Знал и помалкивал? Или не знал? Интересно! А хотя, какая мне разница?» Мои рассуждения прервала Раиса Ванна, поставив передо мной стаканчик с кофе. — Ну, и как переговоры, Костик? — спросила полушёпотом, облокотившись на край стола. — Как всё прошло? — Спасибо! — поблагодарил я за кофе. — Нормально. Надо холл досчитывать и водовод переделать к боковой части здания. Лариса Петровна сама расскажет. — Козлов, иди сюда! — донёсся голос Крысы. Раечка тут же удалилась на своё место. Крыса так же позвала Марину, и мы втроём обсудили предстоящие изменения в расчётах по «водопаду» и подводке к нему водовода. Слово «водопад» Крыса всякий раз произносила с нажимом, окидывая меня характерным взглядом, но вслух так ничего язвительного и не сказала. Марина же, несколько растерянно переводя взгляд то на меня, то опять на Крысу, так и не поняла, в чём дело, видимо, решив, что это обычное неприятие Крысы по отношению ко мне. Мы разошлись по своим местам досчитывать калужскую реконструкцию, а Крыса начала готовить акт по передаче нашей документации в мироновский отдел. Вечером за мной опять зашёл Петька, сказав, что был с заказом неподалёку, вот и решил заскочить. Предложил пойти поужинать в ресторан, что находился через несколько домов от моей конторы и назывался «Изумруд». — С чего вдруг? — Ну, в общем, сегодня день удачный, чаевые один мужик хорошие дал. Я ему после вируса статью какую-то очень важную восстановил. Он там уже волосы на себе рвал, — хохотнул Петька, — работал с научной статьёй и зашёл куда-то по ссылке за дополнительным материалом. — И что? — Что-что? «Червя» словил. Ему порно-реклама начала скидываться, а потом вообще дисплей «забанился»: на весь экран выскочила заставка, а комп, естественно, завис. На «бане» крупным шрифтом: заплати за просмотр на такие-то реквизиты три тысячи. Не заплатишь — тебя посодют, ну, типа того, — ржал Петька, потихоньку направляя меня в сторону ресторана. — Он, идиот, поверил. Сходил, в терминале заплатил, а код на чеке не работает, ничего не исчезает — бан стоит, как стоял. — Какой код? — Ну, там на бане написано, что номер чека — это код. Введёшь его в окошко внизу бана, и будет тебе счастье. Прикинь, мужик этот, учёный какой-то, статьи научные пишет, а такой лох! — тараторил Петька, заскакивая вперёд, то и дело поправляя сползавшую на лоб шапку. — Вот он потом уже догадался моему позвонить, тот ему как-то чинил комп. Семёныч меня и отправил, сам занят был. Я за полчаса и бан снял, и статью, которая не сохранена была, восстановил. Так он там чуть краковяк не сплясал от радости. Пятёру мне отвалил сверху, прикинь?! Ну, а чё, если денег куры не клюют? В ресторанах я не был ни разу, если не считать клуб «Калигула», куда мы с шефом приходили за Соболем, поэтому ощутил некоторый дискомфорт, увидев несколько дорогих авто на стоянке у входа. Петька же спокойненько открыл массивную дверь и пропустил меня вперёд. Как только мы вошли в фойе с ядовито-зелёными панелями, к нам сразу же подскочила администраторша — средних лет блондинка в строгом тёмно-сером брючном костюме с уголком зелёного платочка в нагрудном кармашке и белоснежной блузке. Нам показали гардеробную, а потом проводили к столику в середине уютного, в изумрудно-кремовых тонах, зала. Столики были отгорожены друг от друга невысокими балюстрадами, что меня очень порадовало: никто на тебя глазеть не будет, и можно спокойно расслабиться. Официант — молодой парень в чёрных брюках и белой рубашке, с бабочкой ядовито-зелёного, как панели, цвета принёс меню и карту вин и, растянув губы в профессиональной улыбке, ушёл. Пока Петька изучал меню, я осмотрелся. Народу было достаточно: и в центре, где располагалось несколько открытых столиков, и с другой стороны зала вдоль окон почти всё было занято. Но при этом особого шума не было, что меня удивило, да и музыка играла негромко и ненавязчиво. Видимо, сюда приходили поужинать приличные люди. Это ещё больше меня успокоило и приободрило, и я даже почувствовал, что мне приятно, чёрт возьми, находиться в красивом месте среди воспитанных людей. Никто на тебя не пялится и не делает большие глаза, типа: «А этот чё сюда припёрся, вермишель дома закончилась?» — Ээ, ты чего там завис, Кость? Меню открой! Посмотри, что будешь заказывать? — вывел меня Петька из дурацких размышлений про «вермишель». — Петь, да какая разница! Я в этих названиях всё равно ничего не понимаю. Что вот это, например? Ромштекс по-английски с картофелем пай под белым соусом с розмарином… Даллас-стейк со спаржей и свежим огурцом. Или вот… Бычьи хвостики с картофельным пюре и шампиньонами или… Ос… оссобуко из телятины с цедрой лимона и перцем чили. Ты знаешь, что это? У меня от одних названий дрожь по телу пробирает. Особенно от бычьих хвостов. Их что… тоже едят? Это ж… это ж, если уж совсем есть нечего, тогда можно и рога с копытами отварить… и с хвостами. Петька откинулся на спинку сиденья и посмотрел на меня, как на неандертальца. — Заяц, только не говори, что ты в ресторане первый раз. — Почему — первый? Второй. Первый раз в твой клуб приходили. — Ну, ты — тундра! Хвосты — первейший деликатес, если, конечно, их как надо приготовить. Если хочешь знать, хвосты — это высший статус ресторана. — Не, ты как хочешь, я хвосты не буду. Давай что-нибудь попроще. Вот, ромштекс хотя бы. Это же котлета какая-то. Вот её и давай закажем. А пай — это чего такое? — Поджаренная картофельная соломка, как в Макдональдсе. На ночь вредно! Лучше запечённый или пюре возьмём. А ромштекс — не котлета, а мясо отбивное. Тоже неплохо, но обычно. Я хочу чего-нибудь эдакого… деликатесного. Петька продолжал водить пальцем по строчкам. — О, вот! Давай стейк хаус-гриль возьмём. — Ну, гриль — понятно: мясо на гриле. Не страшно. Давай. — Это мясная тарелка. Там много всего и с разными соусами. Нам одной тарелки на двоих хватит. Так… о, ещё запечённые острые баклажаны с помидорами и сыром и-ии… по салатику. А десерт потом закажем. Петька оторвался от изучения меню и взглянул на меня: — Если ты не против, я себе вина закажу. Красного, под мясо, а то с тобой совсем трезвенником заделался. Раньше каждый день по коктейльчику выпивал, а то и не по одному, — он усмехнулся. — Окей? — Если переберёшь, я тебя на себе домой не потащу, — прищурив один глаз, с ехидцей проговорил я. — Ой-ой! Испугал. Куды ж ты денисся? Не потащит он! — в тон мне ответил Соболь. — Заказывай, конечно, что спрашиваешь. Какое хочешь? — Не знаю. Ща, гляну, чего у них тут. Он открыл карту и прошёлся взглядом по списку вин. — Каберне Совиньон закажу. Оно кисленькое, к мясу как раз самое то. Я в винах вообще-то не большой спец, больше по слабеньким коктейлям, — он опять взглянул на меня и улыбнулся. — Жаль, что ты у нас не употребляешь, я б с тобой выпил. — Закажи мне коктейль безалкогольный с вишнёвым соком или с гранатовым. Будет видимость вина. — Идея! Так и сделаем. Закажу с гранатовым. Петька кивком подозвал официанта, который, впрочем, не сводил с нас выжидательного взгляда стоя в отдалении у служебного входа. Он тут же подошёл, по дороге нацепив на лицо дежурную улыбку. — Выбор сделали? — Да. Вот эти два салата… Пока Соболь разговаривал с официантом, я рассеянно поглядывал в зал и вдруг столкнулся взглядом с парнем за столиком у окна. Поймав мой взгляд, он приветливо улыбнулся и слегка кивнул. Я опешил и растерялся: не припомню, чтобы среди моих немногочисленных знакомых были люди, одетые столь экстравагантно — в василькового цвета пиджак с поддёрнутыми до локтей рукавами и чёрную то ли футболку, то ли майку с глубоким воротом навроде хомута под ним. В «хомут» свисали многочисленные серебряные цепочки с побрякушками. Такие же «побрякушки» вперемежку с кожаными ремешками в бусинках были нацеплены на запястье левой руки. Смоляные блестящие волосы до середины плеча были зачёсаны назад и уложены в пышную копну. В лице просматривалось что-то женское. Кажется, его глаза были подведены. Я с минуту смотрел на это «чучело», загипнотизированный слегка насмешливым взглядом, потом быстро отвернулся. «Это что сейчас было? Кто он такой и чего на меня вылупился? Сходил, называется, в ресторан покушать! Бли-иин, он до сих пор на меня пялится. Капец как неприятно». — О чём задумался? — вернул меня в реальность Петькин голос. — Я? Нет, ничего. Заказ сделал? — скороговоркой выпалил я. — Официант от нас пару минут уже как отошёл. Ты чё, не заметил? Кого ты там так внимательно разглядываешь? Меня со второго раза только услышал. — Я? Никого я не разглядываю. С чего ты взял? Просто так смотрю… на людей. — На людей, Костик, лучше не смотреть. Могут понять неправильно. К нам опять подошёл официант, кстати, его звали Тарас, как гласила надпись на бейджике, и, откупорив бутылку вина, налил немного в Петькин бокал. Тот пригубил, утвердительно кивнул официанту, и ему долили на треть бокала жидкость густого тёмно-вишнёвого цвета. Для меня же поставили небольшой графин с гранатовым соком и хрустальный маленький бочонок с кубиками льда. Тарас извинился и сказал, что безалкогольных коктейлей в общем зале не делают, но можно пройти в бар и сделать заказ самостоятельно. На что Петька, когда официант отошёл, изрёк: — Чухонь — она чухонь и есть. В хорошем ресторане всех бы на уши поставили, но заказ выполнили. Этому Тарасу неохота лишний раз задницу от стула оторвать и сходить в бар за коктейлем. У нас бы в клубе… — Петь, давай про клуб не будем, ладно? Я сока попью. Обожаю гранатовый, тем более со льдом. — Ладно. Сам тебе налью. Я же пригласил в ресторан, значит сегодня я за тобой ухаживаю, — примирительно усмехнулся Соболь, — будешь моей принцессой. На что я скорчил недовольную рожу. Тоже мне, принцессу нашёл. Но спорить не стал: мы не дома. Да и вообще, чувствовал себя скованно. Нахрена мы в этот ресторан попёрлись? Могли и дома прекрасно посидеть, даже ещё лучше: никто бы не пялился и не прожигал на моём лице дырку. Я хоть и не смотрел в сторону того хмыря, да и сидел боком, но постоянно чувствовал на себе его взгляд. «Вот чего надо, собственно говоря? Сидит за столом один и пялится. Я его знать не знаю, хотя… По возрасту мы, вроде, ровесники. Может, кто-то с курса? Я там особо ни с кем не общался, многих вообще не знал. Может, он меня по универу запомнил?» Меня вновь прервал Соболь: — Слушай, кстати, а что за мешок в прихожей стоял? Ты про него так и не вспомнил, а я тоже забыл — убрал его в шкаф и забыл тебе напомнить. — А-аа, пакет! Блин, точняк, совсем про него забыл. Это шеф мне презентовал. Шмотьё привёз с Японии. Василий днём забросил, а чё там в пакете, я сам ещё не видел. Сказал, что пара джинс, одни — тебе, кстати, и ещё какие-то вещи. — В смысле — мне? Он что, в курсе, что мы вместе живём? — Ага. Про тебя спрашивал, ну я и… сказал. А что такого? Ты против? — Почему это против? Наоборот, мне даже приятно, что ты не стесняешься про меня говорить. Не ожидал, если честно! Петька на минуту замолчал, не отводя от меня странный взгляд… ласковый и повлажневший, потом задумчиво добавил: — Давай-ка вот за это и выпьем. Ты меня сильно удивил, Заяц. Петька поднял свой бокал и протянул ко мне. — Чё, прям чокаться? У меня же сок. — Ну и что? Если б не здесь, я бы не только сейчас с тобой чокнулся. Ты даже не представляешь, какой подарок мне сделал, зайчонок. Спасибо. Я молча протянул свой бокал сока со льдом, и мы слегка коснулись стеклянными боками. Правда, звон получился глуховатый. — А что он про меня спрашивал? — продолжил Петька, сделав пару глотков. — Он не сказал, только просил передать тебе привет и ещё, что рад… ну, в общем, что ты работу сменил, — закончил я, несколько смутившись, и добавил: — Его сегодня не было. Завтра придёт на работу, может, зайдёт к нам, тогда и спрошу. — Ладно. Интересно, чего это ему от меня понадобилось. Если насчёт работы… так к вам без вышки не возьмут, у меня-то незаконченное. — Вот! Не послушал меня, сейчас бы уже восстановили на заочку. Говорил же, давай сходим, всё узнаем. — Да ладно! Я в этом году и не планировал, и так всего навалилось. Надо малость попривыкнуть к работе… к тебе, — на последних словах Петька озорно взглянул на меня и хмыкнул. — Хочу с тобой больше времени проводить, а не по учёбам мотаться. Вот годик проживём, а там и восстановлюсь, куда торопиться. Нам наконец принесли салат и минералку. Петьке долили вина, а мне сока, сказав, что с горячим придётся подождать: готовится. Соболь ещё отпил вина и взялся за салат. — Интересно, что там за джинсы тебе твой шеф подогнал? — оторвался Соболь от салата и взглянул на меня. — Слушай, а чего это он к тебе такой добрый, а, Заяц? Может, мне уже пора начинать ревновать? — Совсем уже? — я смешался, не зная как реагировать на Петькин наезд. Вроде спросил в шутку, но глаза были серьёзные. А мне даже в шутку такое слышать было неприятно, тем более оправдываться. Не мог же я сказать ему истинной причины, почему вдруг Смирнову вздумалось мне тряпьё японское везти через границу. Ещё непонятно, сколько за всё это он заплатил. Я и так чувствовал себя не в своей тарелке — не привык, чтобы мне что-то там дарили, да и не дарил мне никто ничего никогда, а тут вдруг на тебе… Хоть и не был ни в чём виноват, но почему-то вдруг испытал что-то вроде какой-то дурацкой вины перед Петькой. И начал злиться из-за этого. Ещё сидит и выспрашивает — что да почему. «Ревновать!» Я что, «секретутка» какая-нибудь, по его выходит? — Эй, ты чего набычился, Кость? Я же пошутил! Слышишь? — пошёл на попятную Соболь. — Если бы я так действительно думал, так просто бы об этом не говорил. Ты шуток не понимаешь? Просто удивился. Я так думаю, он же в курсе, что ты детдомовский, вот и привёз тебе кой-чего из одёжки. Вроде как спонсорская помощь. Нормально. Если деньги лишние, чё бы и не помочь сироте? У меня всё поплыло перед глазами: «Помощь… сироте?» Я вмиг рассвирепел и, тряхнув головой, звякнул вилкой о тарелку: — Слушай, ты заткнёшься? Я не бедная сиротка, понял? Я есть сам у себя, и мне этого вполне достаточно. И не хотел я этот куль брать, отказывался, но Смирнова хрен переспоришь. И вообще, чё привязался с этими тряпками? Всё, пошли домой. Не хочу уже никакого ужина. Наелся! За столом повисла напряжённая тишина. — Значит, сам у себя? А я, получается, с боку припёка? Здорово сказанул, — отложил Петька вилку, продолжая тупо смотреть в недоеденный салат, — не ожидал от тебя! Я не собирался оправдываться — сказал и сказал… что думал. Сам виноват, нечего было подначивать. Петька не торопясь сделал большой глоток вина, аккуратно поставил бокал на место, вытер рот тыльной стороной ладони и вперился в меня тяжёлым взглядом. Мне подумалось, что пора прекратить этот глупый неприятный разговор: чувствовал, что ни к чему хорошему он не приведёт, но молча продолжал смотреть на Петьку, покрываясь предательским румянцем. Ружьё должно было выстрелить — и оно выстрелило, убив все наши усилия по строительству совместной жизни. — Выходит, я у тебя живу на правах квартиранта, так, что ли? Может, мне тогда уже угол выделишь… с отдельной кроваткой, чё на одной-то тесниться? — Ну, если ты так настаиваешь, могу и выделить… за шкафом. Будет почти отдельная комната. Мы оба переступили грань, за которой уже было не остановиться. Умом понимал, что нужно просто замолчать, игнорируя Соболевские обидные выпады. Может, даже выйти проветриться, чтобы дать время успокоиться обоим, но… меня уже несло, как щепку, брошенную в стремительный речной водоворот. И я скорей, чем понял, что говорю, услышал свой противный язвительный голос: — Кровать сам купишь или мне, как хозяину? Торшер у тебя уже есть.