Мышонок

Антон медленно бежит по полю к медику. Нужно попросить еще снотворного. Каждую ночь Акинфеев как заевшая старая кассета. Парень готов на стену лезть от этой мерзкой влюбленности, которая все не уходит. Скоро это все окончательно его загрызет. — Леша! Леш! Миранчук! Антон оборачивается: рядом стоит Игорь и смотрит прямо на него. У парня перехватывает дыхание, он не отводит глаза. Становится жарко, тесно, будто мужчина выкачал весь кислород из атмосферы. Игорь улыбается и быстро говорит: — Леша, воды принеси, пожалуйста. Антон открывает рот, но потом быстро закрывает. Резко отворачивается, корчась от злобы. Игорь никогда их не путал. Никогда. Как можно забыть того, с кем гулял каждое утро, а потом еще и целовал? Пытается вдохнуть, но гнев уже сжал легкие, лицо пошло красными пятнами. Казалось бы, раны начали затягиваться. А тут такое. Больный удар. И да, это был смех в глазах Акинфеева? Антон сердито шагает, вминая бутсами траву в землю. Куда он шел? Что хотел? Внезапно накатывает обида. От которой в глазах стоят слезы, а горло больно саднит. Ищет глазами того человека, который выкорчевал его сердце и потоптался. А сейчас еще и соли присыпал. Там, в груди, уже ничего не вырастет. Парень ловит на себе беспокойные взгляды окружающих, игнорирует, высматривая Игоря. Вот он, мило беседует с Артемом, улыбаясь во все тридцать два зуба. Антон хватает ближайший мяч и подходит ближе. Видит широкую спину футболиста, покатые плечи, которые хочется кусать, кончая от удовольствия. Кладет мяч на газон и чуть отходит. Вдыхает и замирает, представляя вокруг себя полный стадион, вспышки фотоаппаратов и висящее в воздухе напряжение. На фоне кто-то скандирует «Антон!», он не обращает внимания. Все ждут пенальти от Антона Миранчука, искренне болея за него. Сейчас он — чистый сгусток концентрации и решимости. Он сделает это, и потом его отпустит. По-настоящему станет легче. Выдох. Вдох. Разбегается и бьет, вкладывая всю свою ненависть и гнев в удар. Мяч летит по нужной траектории — прямо в голову капитана. Артем слишком поздно все замечает, не успевая оттолкнуть собеседника. Время останавливается. Кажется, будто все застывают вокруг. Кроме Игоря, от головы которого, как в замедленной съемке, отлетает мяч. Сам мужчина валится на Артема, ударяясь о его челюсть лбом. Дзюба быстро подхватывает капитана, ища глазами того, кто послал мяч. Артем бережно держит Игоря, на лице полная растерянность и непонимание. Помогает мужчине сесть, что-то обеспокоенно спрашивая и ощупывая его голову руками. Антон завороженно наблюдает за всем. Во время удара он улыбается, его будто бы отпускает. Он смотрит на осевшего на поле Игоря, схватившегося за голову, на губах парня беснуется улыбка. Все выходят из ступора, будто кто-то нажимает «play». Несколько человек бегут к Игорю, кто-то пытается подойти к Антону. Крик Дзюбы заставляет улыбку на лице парня потухнуть. — Ты че, сука, творишь? Животный страх и гнев в глазах. Артем бросается на парня, с силой толкая. Антон качается, но остается на ногах, моментально распаляясь. Кричит что-то благим матом, машет кулаками, показывает средний палец. Не чувствует ударов, только слышит свое дико бьющееся сердце. Их растаскивают. Чужие руки хватают обоих за плечи, бедра, голову. Антон выворачивается, истошно кричит, пытается кого-то вдогонку ударить, сбрасывая с себя противные пальцы. Дзюба тоже что-то орет в ответ, но быстро приходит в себя. Поднывающая тревога заставляет его вернуться к Игорю, который испуганно наблюдает за потасовкой. — Антош, братик, успокойся! Леша трясет брата за плечи, крепко обнимает. Прижимает к себе, пытаясь забрать хотя бы половину боли своего близнеца. Ему страшно, он чувствует нездоровое возбуждение Антона, который что-то шепчет в бреду, по щекам текут слезы. Он смотрит на Игоря: скрюченного, держащего на затылке какой-то пакет, наверняка со льдом. — Лед рядом со льдом не тает, да ведь, Леш, да, правда? Антон заглядывает в глаза брата, безумно ища ответа, тот до черта испуган, кивает, прося успокоиться. — Ничего ведь, Леш? Правда? Не страшно…страшно, мне больно, братик, почему все равно больно? Антон вцепляется мертвой хваткой в запястья Леши, трясет, глаза испуганно бегают. Тот лишь кивает, как мантру повторяя, что брату нужно успокоиться. Рядом появляется медик, он что-то говорит про укол и успокоительное, но Антон с силой его отпихивает от себя. К нему опять тянут руки, он шугается их, толкается, опять что-то кричит, постоянно оглядываясь на Акинфеева, который с опаской наблюдает за ним. Под крики Черчесова Антон убегает в раздевалку. Ничего не видит, горячие слезы оседают солью во рту, его тошнит, а внутри бурлит страх и вина. Он сделал больно. Всем больно. И ему больно, опять, сильно. Леша кидается вслед за братом, но крик тренера его тормозит. — Миранчук, стоять! Мне не нужно, чтобы вы оба с катушек слетели. Акинфеев, живой? Игорь встает, цепляясь за руку напряженного Дзюбы, тот испуганно смотрит на капитана, боясь потревожить. Капитан поднимает руку вверх, давая понять, что все нормально. — Значит ноги в руки и пошел искать Миранчука! Мне похуй, что вы там не поделили. Мне на поле и в команде разлад не нужен! Игорь хмурится, Артем закрывает его собой. — Станислав Саламович, Игорь не пойдет. Вдруг этот ебанутый на нег… — Эу, мой брат не ебанутый. Дзюба, выбирай выражения. Леша обиженно перебивает, сжимая кулаки. Он обязательно бы развязал драку, но Федя оказывается быстрее, перехватывая руку парня и останавливая его, говоря, что на сегодня достаточно. — Миранчук, завали, — Поворачиваясь к Черчесову, — Игорь не пойдет. — Дзюба, ты совсем охуел? Леша вырывает свою руку у Смолова и уверенным шагом направляется к Артему. Тот не заставляет себя ждать, отпускает Игоря и бежит навстречу парню. Его уже порядком подзаебали близнецы. Руки чешутся, они слишком много себе позволяют. Между ними вклинивается Самедов, Федя утаскивает Лешу, тормошит. — Последний день сборов, вы что тут исполняете? Черчесов окидывает всех строгим взглядом, кричит. Злобно хмурит брови. — Продолжать тренировку! Акинфеев, не заставляй меня ждать! — Он не… Игорь перебивает Артема, кидая раздраженный взгляд: — Артем, заткнись! — тяжелый вздох, — Я пойду.