Мышонок

С финальным свистком капитан проваливается в туман. Все чувства и эмоции отключаются, внутри него просто пустота, эхом отбивающая каждый вздох. Воздух вязкий, требует титанических усилий, чтобы ходить и двигаться в нем. У них из рук вырвали победу. Нет, не вырвали — он сам добровольно ее отдал, позволив мячам падать в объятия сетки. Ему говорят, что многие плакали: Смолов убивался, а Черышева успокаивал Марио в раздевалке, Дзюба дал волю слезам на интервью, а Миранчуки виновато потупили головы. Ему как-то все равно. Свисток выдул из него душу. Раньше бы его кольнуло, сразу помчался к Артему, разговаривать и обнимать. Но не сейчас. Кажется, Игорь для себя что-то решает, повинуясь пустоте и ноющей тоске, которая никогда не уходит. Она как верный друг — всегда рядом. В самолете давит из себя улыбку, фотографируясь с Дзюбой. Даже не вслушивается в его чуть охрипший голос, просто кивает на все. Не ищет взглядом Антона, который, наверное, сильно расстроен. Нет, это личный проеб Игоря. С какого хуя вокруг все убиваются и страдают?! Ебаные лицемеры. Бесит. Капитан отгораживается от всех, укрываясь пледом. Возводит вокруг себя флисовые стены, закусывая до вкуса ржавчины щеку. Сильно сжимает пальцы, заходясь в немом крике. Хочет зацепиться хотя бы за одну мысль, но в голове снедающая пустота. Усталость сжимает свои тиски вокруг шеи, и капитан засыпает, проваливаясь в нервно подрагивающую пучину мягких воспоминаний. *** Возвращение Антона будит вратаря, успевшего задремать в ожидании парня. Он много думал обо всем. Вообще-то только об Артеме, который внезапно перехотел разговаривать — его это очень печалит. Игорь все еще не оставляет надежды вернуть расположение нападающего. Странно не общаться с человеком, который был до недавнего времени буквально всем для тебя. Теплые лучи солнца сморили уставшего после тренировки мужчину, заставив свернуться в теплый клубок на широкой кровати, подложив под голову комок из мягких треников Антона. — Ой, я Вас разбудил? Извините. Парень замирает напротив кровати, виновато смотря на сонного Игоря. Он сейчас до ужаса теплый и уютный, а торчащие в разные стороны волосы на голове заставляют Миранчука умиленно улыбаться. — Нет, нет, Мышонок, все нормально. Меня сморило что-то… -потягивается, сладко зевая. — Где был? Антон сбрасывает с плеча рюкзак и хватает со стола бутылку с водой. Прикладывается к горлышку, быстро глотая. Игорь завороженно наблюдает, как дергается кадык парня, по подбородку скатывается капля, падает на его футболку и тут же превращается в темное пятнышко. Антон с такой быстротой и энтузиазмом осушает бутылку, что капитану тоже невольно хочется пить. Парень с удовольствием выдыхает, вытирая тыльной стороной ладони рот. — Мы на море ходили. Я, Зоба и Кутепов. — Молодцы… накупался? Игорь по-доброму ухмыляется, замечая в глазах парня что-то озорное и мальчишеское. Тот весело кивает, запуская пятерню в липкие от соли волосы. Из него буквально сочится дух лета. Мужчина протягивает руку, перебирая в воздухе пальцами. Он тоже хочет трогать волосы и чуть покрасневшую от солнца кожу. — Мышонок, иди ко мне. Антон потирает шею, ныряя рукой себе за шиворот. — Сначала душ, я весь в песке. — Ох, вы даже нашли песчаный пляж? — Да, — стягивает футболку, начиная трясти ею перед собой. — Ненавижу гальку. Тем более с нами был Илья, он и так Ромыча чуть не убил. Пусть уж лучше песок в него кидает, чем гальку. Игорь закусывает губу, скользя взглядом по груди парня. — Иди ко мне. Опять вытягивает руку, подзывая. Антон игриво мотает головой, задорно смеясь. Мужчина подпирает лицо кулаком, разваливаясь на кровати. Недовольно вздыхает, хмуря брови. — Тогда здесь раздевайся. Сам соблазнял меня в раздевалке, а сейчас увиливаешь. — Я никого не соблазнял! — парень давится смехом, потирая свои плечи. — Я в душ. — Нет, Антон! Игорь машет рукой, в безрезультатных попытках дотянуться до парня, который стоит, облокотившись на стол, в паре метров от него. Он слишком бессилен для того, чтобы встать и подойти. — Иди сюда, хватит ломаться! — Не-е-ет! — Ты вредничаешь! Антон закатывает глаза, весело смеясь. Подходит ближе к кровати, но ровно на такое расстояние, чтобы капитан все равно не смог дотянуться. — Антон Миранчук, Вы ужасно себя ведете! Наигранно строго произносит мужчина, бессильно опуская руку, кончики его пальцев касаются пола. Пока парень заливается в новом приступе смеха, Игорь выгадывает момент и рывком дотягивается, хватаясь за край шорт. Антон вскрикивает, теряя равновесие, и валится на пол. — Попался! — победоносно кричит капитан, мертвой хваткой сжимая в руках ткань. Парень пытается отползти, но, осознав, что с него так бесстыдно стягивают шорты, замирает, пытаясь вернуть их на место. Игорь злобно смеется, почти полностью оголяя левую ягодицу и бок вырывающегося Миранчука, который что-то возмущенно тараторит. — Щипаться не честно! Капитан, наполовину свисая с кровати, дает секундную фору Антону, разжимая пальцы. Тому даже удается привстать, но в следующее мгновение он оказывается прижат Игорем к полу. — Все! Попался, ты теперь мой! Капитан наваливается на Антона и начинает щекотать. Заливистый хохот заполняет комнату, пальцы мужчины бегают по грудной клетке Миранчука, заставляя того извиваться и ерзать. — Хва-хва-ахахах-атит, ахахахах… Игорь смеется вместе с ним, давая маленькие передышки, в которые парень хватает ртом воздух, утирая слезящиеся глаза. — Не надо-охохахах… — Прекращу, если останешься. Капитан моментально становится серьезным, быстро перехватывает запястья Антона, прижимает их к полу, нависая сверху. У парня лицо раскрасневшееся, на лбу проступила венка, а у Игоря в глазах переливаются копны искр. Антон тает под настырным взглядом мужчины, завороженно смотрит, приоткрыв рот. Игорь, не дожидаясь ответа, впивается настойчивым поцелуем в губы. Сразу запускает пальцы в чуть липкие волосы, перебирает, томно выдыхая от удовольствия. С трудом отрывается, чтобы рассыпать по груди влажные поцелуи среди оставшихся на ней мелких кристалликов песка. Кожа на вкус солоноватая, трещинки на губах начинает пощипывать. Мужчина с интересом оглядывает каждый сантиметр, сначала пробует губами, потом языком. Пальцы медленно поглаживают шею, заставляя Антона мелко подрагивать, прикрыв глаза. Жесткая щетина царапает кожу, от этого ощущения отдаются острее и четче. Игорь придавливает зубами выступающую венку внизу живота, ловит ладонями всплеск эмоций, из-за которых парень чуть выгибается в спине. Стягивает шорты, оголяя темные кудряшки. — Нет, нет… Антон дергается, возвращая многострадальные шорты обратно. Смущенно смотрит на мужчину, притягивая к себе ноги и обнимая колени. — Антон, — взгляд, полный непонимания и удивления. — Что такое? — Я не… вечером, хорошо? Игорь на секунду округляет глаза, а потом расплывается в умиленной улыбке, складывая брови домиком. — Мышонок, я же все там уже видел, — мягко сжимает колено парня, упиваясь видом раскрасневшихся щек. Потом игриво приподнимает бровь, шепча, — и не один раз. А еще не только видел… Наклоняется, чтобы поцеловать шершавую коленку, пальцами скользит вниз, обвивая точеную щиколотку. Затем резко ныряет под стопу, щекоча. Антон смеется. Заливисто, искренне, тепло. Его хохот наполнен солнечным светом, а кожа бархатная и соленая. Парень пытается вырвать из цепких рук вратаря свою ногу, мягко отбиваясь второй. От этого всего у Игоря внутренности сводит приятной судорогой, а возле глаз залегает паутинка морщинок от постоянной улыбки. *** — Нахуй ехать на базу? Ну вы че! До Игоря долетают недовольные крики Зобнина. Их не распускают по домам, а везут на базу. После встречи с фанатами отпустят, а сейчас увольте. Капитан рад, что не домой, потому что нутром чует, что это его последняя ночь там, этим составом. Он обособляется от всех, хмуря брови и внимательно изучая мыски кроссовок. Именно сейчас, стоя в душном фойе среди бело-синих олимпиек с красными полосами на рукавах, он резко понимает, как ему будет не хватать этого. В груди что-то обрывается, где-то под ребрами душа начинает пульсировать тупой болью. Но все. Все. Потом как-нибудь об этом, только не сейчас. Пожалуйста. Смолов машет ему ключом-картой, подзывая к себе. Игорь не замечает, насколько Федя разбит и расстроен, не реагирует на его припухшие глаза и помятый вид. Капитан не успевает увидеть, как Федя, идущий впереди, ловко меняется на Антона, устало волочащего свою сумку в руке. Вратарь призывает все свои силы, чтобы протянуть руку забрать ношу у парня. Антон оглядывается, тормозя. — Не нужно… Я… Усталый взгляд хмурых глаз напротив и тяжелый вздох заставляют парня отдать сумку и пойти дальше. Игорь шагает следом, размахивая сумкой в такт ходьбы. У Антона она почему-то тяжелая, под завязку набитая теплым морским воздухом и заливистым смехом, еще конечно же куча футболок и три пары кроссовок, но это не главное. Мигает тусклый зеленый огонек, замок щелкает, впуская пару внутрь. Мужчина проходит вглубь душной комнаты, ставит вещи к кровати и безэмоционально смотрит на Антона, который чертыхается шепотом от того, что не может вставить вилку в розетку. Включить свет никто не пытается, сейчас он кажется до истеричного крика неуместным и глупым. Парень мнется на месте, всматриваясь в силуэт напротив. Какой-то сгорбленный, потерявший свою стать и уверенность, с покатыми плечами и скрещенными руками на груди. Сейчас он как никогда хрупок, не дышит, растворяясь в тишине комнаты. Антон хочет потрогать, смахнуть налет тени, поглощающей его капитана, но не может пошевелиться, натыкаясь на какую-то наспех возведенную преграду. Игорь в последнее время только и делал, что заигрывал с надеждой и одновременно возводил стены, на которые можно будет опереться, если ничего не получится. Когда ничего не получится. И вот — не получилось. Парень шепчет, снимая куртку и кидая ее на стул. С трудом получается произнести что-то вслух, но он знает, если разогнать тишину, то страшный сон пройдет. — Я в душ, хорошо? Игорь невнятно мычит, собирает короткие волосы на макушке в кулак и тянет, морщась. Смирно дожидается, когда Антон включит воду, когда она зашумит, уютно напоминая о доме, вратарь тихо прикроет входную дверь, сощурясь от яркого коридорного света. — Смол, где Игорь? Федя устало взглядывает на взволнованного Миранчука, стоящего в дверях. — Та я хуй знает, может погулять пошел. — Нет! Его нет нигде! — парень нервно выкрикивает, поджимая губы. — Я всю базу уже обошел. Вдоль и поперек просто. Нет! Как сквозь землю провалился! — А ты звонил? — растерянно чешет затылок, лихорадочно соображая, где может быть Акинфеев. — Конечно! Он не берет! Позвони ты! — Хорошо, я позвоню, только ты не нервничай так, он взрослый человек, может быть, он один побыть хочет. Антон закатывает глаза, недовольно вздыхая. — Бля, Федя, ты звонишь? Мужчина кивает, вслушиваясь в равномерные гудки. Чувствует, как волнение Антона нарастает с каждой секундой: он хмурится, сжимая пальцы на своих плечах. Смолов качает головой, убирая телефон. — Федя…я тут подумал, — тяжело вздыхает, проговаривая с неуверенностью в голосе. — А если он у Артема? Пойдем к Дзюбе. — Антон… — Если ты не хочешь, я один пойду! Перед глазами мужчины сразу пролетают все стычки Артема и Антона — если он не пойдет, то велика вероятность, что они просто поубивают друг друга со злости. Артем слишком тяжело смотрит на Миранчука, а тот кидает презрительные взгляды, горделиво вышагивая рядом с капитаном. Федя понимает, что нельзя просто так пускать Антона. Он недовольно ворчит, натягивая кроссовки. — Как же вы меня заебали со своими разборками! Леша вон спит уже, а мне с тобой таскаться. Пойдем, герой-любовник… Пара подходит к номеру, куда поселили Артема. Лицо Миранчука с испуганного меняется на злобное, он заносит кулак перед дверью, замирает на секунду и внезапно для Феди, который буквально подпрыгивает от такой неожиданности, стучит так, что дверь дергается в такт его ударам. Смолов кладет руку на плечо парня и пытается его утихомирить. — Антох, ты не ори только, я сам пог… — Где Игорь?! — перебивает Антон, вперивая злобный взгляд в открывшего дверь Дзюбу. — Вы совсем ебу дали что ли?! — Артем рассерженно смотрит на Федю, стараясь игнорировать парня. — Смолов, блять, приструни этого щенка, или… — Ты кого щенком назвал?! Антон толкает опешившего от такой наглости нападающего, вваливаясь вместе с ним в номер. Сразу за ними влетает Смолов, вклинивается между дерущимися, отпихивает Антона, перехватывая руки. — Блядство, разошлись! Сука, Миранчук, спокойно! — встряхивает парня, оборачиваясь к напирающему сзади мужчине. — Дзюба, отошел! Развели петушарню! Артем, ты ж не маленький уже! К большому удивлению Смолова, в комнате виснет слабое перемирие. Футболисты продолжают кидать друг на друга злобно-презрительные взгляды, но драться прекращают. Артем, поправляя на себе чуть маловатую серую футболку, злобно произносит. — Нахуя пришли? Антон возмущенно открывает рот, но Федя его опережает, награждая строгим взглядом. — Акинфеев пропал куда-то, — при словах об Игоре на лице у Артема что-то меняется, пальцы дергаются. — Думали, может ты знаешь. Трубку не берет он… Дзюба медленно качает головой, меняясь в лице. Губы трогает издевательская улыбка, с вызовом смотрит на парня, вздергивая правую бровь. — Че, все, Антоша? Наигрался он с твоей жопой? — Это он с тобой наигрался! Миранчук дергается, пытаясь накинуться на мужчину, но Смолов хватает его за плечи, выталкивая к выходу. — Все, стоп! Спасибо, блять, Артем! — Ага, доброй ночи, Федь, и тебе, сучка. Дзюба толкает ногой дверь, все язвительные выкрики парня тонут за ней, портя нервы только уставшему Смолову, который еще долго успокаивает Антона, желающего продолжить стычку. Артем хватает с тумбочки телефон и открывает диалог с капитаном. В последний раз нападающий писал пьяным, а на утро злился на самого себя и эту дурацкую слабость. Решение бойкотировать Игоря далось не легко. Тогда, в раздевалке, когда они остались один на один, было тяжело держать себя в руках. Поэтому он сбежал, не дав нормально поговорить с ним. Видеть такого спокойного Игоря — пытка, ведь Артем тут каждую ночь нервно мнет одеяло, пытаясь понять, что же сделал не так, вспоминает все фразы и движения, все воспоминания, которые бережно убивают его изнутри, тревожа былое. А что, если сейчас тот самый момент? Артем еще несколько секунд сверлит глазами дисплей, а потом быстро печатает, закусив губу. Игорь, ты где? Тебя тут твой крысеныш потерял. Гипнотизирует экран, нервно тряся левой ногой. Аккуратно кладет телефон на тумбочку, шумно выдыхает, накидывая на плечи одеяло. Тишину разрывает уведомление, от звука которого Артем подскакивает, быстро хватая гаджет. Сердце бездумно бьется о грудную клетку, не давая нормально дышать. Читает и расплывается в улыбке. Крыша. Игорь как всегда лаконичен и краток. Небрежно кидает телефон рядом с собой, обхватывает колени, утыкаясь в них носом. Прохладный ночной ветер остро щекочет спину, заставляя время от времени ежиться. Мужчина втягивает свежий воздух в легкие, ком внутри все так же предательски разрывает горло, саднит, вызывая желание расцарапать кожу вокруг кадыка. — Акинфеев, ты знаешь, что люди поднимаются на крышу, чтобы смотреть на звезды, — мужчина оборачивается, вглядываясь в застывшего в метре от него Артема, обратившего лицо к чернильному небу, — а не вниз? — пинает торчащий кусок покрытия крыши, пытаясь его оторвать. Через ватные облака пробиваются горящие точки, Игорь оглядывает их, пытаясь сосчитать. Ему внезапно хочется сорвать одну с небосвода и дать ей растаять в руках, обжигаясь холодным пламенем. Вратарь задумчиво произносит, замечая мигающий спутник. — Их много так… Кто бы мог подумать… — Да, кто бы мог подумать… Артем опускается рядом, вытягивая перед собой длинные ноги. Смотрит на звезды, пытаясь угадать, какая из всех больше нравится Игорю. Наверное, вон та — самая дальняя и яркая, держится особняком среди всех. Дзюба переводит взгляд на профиль капитана — такой родной и до ужаса уставший. Сразу вспоминает, как зацеловывал все лицо, как эта щетина приятно щекотала внутреннюю сторону бедра, как глаза манили, заставляя забыть обо всем. Собственно, кому он врет? Они все также манят, переливаются бликами, отражая в себе звездное небо. Артем аккуратно касается кончиками пальцев напряженной скулы мужчины, медлит, пытаясь прочувствовать каждую пору. Игорь закрывает глаза, вздыхая. Нападающий готов поклясться, что Акинфеев подставляет лицо под его ласковые прикосновения, которые уже не ограничиваются щеками. Дзюба медленно поворачивает за подбородок лицо мужчины к себе, наклоняется, зависая в мучительных сантиметрах. Вглядывается в темные глаза, пытается держать себя в руках, но сразу срывается с обрыва в эту убаюкивающую бездну. Прижимается к желанным губам, которые так хорошо ему знакомы. Целует нежно и томно, будто это первый стыдливый поцелуй. Игорь боязливо отвечает, внезапно осознавая, как же он по нему скучал. «Я люблю Вас, Игорь Владимирович» Капитан морщится, отстраняясь. Мотает головой, силясь что-то сказать. Слова предательски вязнут в горле, подменяя себя на невнятный стон. Дзюба не собирается сдаваться, оставляя следы своих влажных губ на шее вратаря. — Артем, прекрати… Лениво втягивает голову в плечи, хмурясь. — Игорь, — шумно вдыхает запах мужчины, утыкаясь носом за ухо, — я так скучал по тебе… Иди ко мне… Артем наваливается сверху, пригвождая мужчину к крыше. Опять целует, заползая руками под футболку. Он сейчас готов разорваться от эмоций, поэтому целует настойчиво, пытаясь вовлечь Игоря. Тот слабо отбивается, подставляя под губы свои щеки. — Не надо. — Я так скучал… — Артем, прошу, остановись. Дзюба с недовольным рыком отстраняется, слезая с капитана. Это все до черта комично и романтично. Яркие звезды на небосводе и названивающий с завидной периодичностью парень. Игорь возвращается в свое привычное положение, невидяще косится на экран, там пульсирует заботливое: «Мышонок». — Почему ты не берешь звонки от него, а меня позвал? Артем складывает руки на груди, обидчиво вздыхает, пытаясь утихомирить свое моментально разыгравшееся желание. — Артем, я очень скучаю по тебе. Давай общаться, прошу тебя… — выдерживает паузу, в которую берет нападающего за руку. — Мне не хватает тебя. Дзюба долго смотрит на их переплетенные пальцы, подносит их к губам, венчая поцелуями костяшки пальцев вратаря. — У вас было? — Да. Артем вскидывает брови, кусая себя за губу. — Ну да, конечно, мог бы догадаться. Ты же любишь кусаться, а у этой крысы вся спи… — Артем, не нужно этого. Игорь говорит устало, на каждое слово затрачивая все свои жизненные силы. Скоро он должен замертво упасть, лишившись энергии. Телефон опять загорается, нарушая темноту между ними. — Походу он любит тебя, раз названивает не переставая. Всех на уши поднял, — Артем злобно усмехается, глядя на то, как вратарь в очередной раз игнорирует звонок. — А вот ты его любишь? Игорь торопливо облизывает губы, пытаясь просчитать, насколько его слова ранят Дзюбу. — Да, он все для меня. «А я все для него. Только кто-то из нас врет». Артем сжимает пальцы капитана, проводя рукой по своему бедру. — Тогда почему здесь сейчас сижу я, а не он? — Потому что ты — один из дорогих мне людей. — Мм, один из… — голос сквозит болью и едкой обидой. — Артем… — Этот Миранчук прибежал ко мне, чуть дверь не вынес. Кричал, драться лез, — Игорь незаметно улыбается, представляя такого Антона. — Мол, где Игорь, где он… А я все смотрел и думал, что же ты в нем нашел… Игорь, ты вот мне объясни, почему всегда кто-то в дураках остается? Артем дергает рукой, вырывая пальцы, встает, сутулясь под гнетом удушающей безысходности. Капитан поднимается следом, быстро засовывая звонящий телефон в карман. — Тема, прости меня. Я не хотел, чтобы так все получилось… — Да мне похер, что ты хотел! Игорь не успевает опомниться, как нападающий снова целует его, притянув за голову. Его губы полны тоски и грусти, капитан чувствует это. Артем притягивает мужчину к себе, крепко обнимая. Целует еще, еще, ненасытно и отчаянно. Потом резко отстраняется, вглядывается в глаза напротив, пытаясь скрыть в своих всю пустоту, оставшуюся после ухода вратаря. — Хорошо, Акинфеев, давай попробуем. Игорь тихо открывает дверь, боясь потревожить, как он думает, спящего Антона. Но тот так и не уснул. Он просто сидит на кровати, гипнотизируя телефон. Успел позвонить уже тысячу раз, известись, попсиховать и утихнуть. Щелчок замка действует на парня как красная тряпка. Он вскакивает, несясь в коридор. — Игорь Владимирович, что случилось? Все в порядке? Почему трубку не брали? Акинфеев молча проходит в комнату и застывает, глядя на встревоженного Антона, которому не мешало бы поспать хотя бы часик. Капитан чувствует свою совесть, которая скручивает все его внутренности, лижет противными щупальцами его горло, подталкивая пропавший ком. Ему стыдно. Стыдно, потому что его Мышонок так и не лег спать, стыдно, потому что парень бегал и искал, стыдно, потому что сам Игорь прятался на крыше и позволял бывшему целовать себя. Он как всегда пытается любыми средствами все испортить. Чувства сдавливают его так сильно, что глаза начинают слезиться. Антон непонимающе хлопает глазами, глядя на мужчину, вокруг которого внезапно разваливается вся его стена и строгость. Он становится уязвимым, разбитым и потерянным. Все, что он может, это на выдохе прошептать полное убийственной усталости: «Мышонок». Игорь крепко обнимает парня, пряча лицо в сгибе шеи. Антон обвивает его руками в ответ, слышит тихий, сдавленный всхлип, от которого спина мужчины начинает дрожать. Футболка Миранчука медленно намокает, он проводит ладонью по широкой спине, протягивая: «Шшшш…» Игорь беззвучно рыдает, с силой сжимая объятия. Его трясет, так глупо, плачет, как маленький ребенок, уже не сдерживает свои всхлипы, рыдает взахлеб, пьянея от запаха Антона. Тот целует жесткие волосы капитана, медленно покачиваясь. В рыданиях Игоря вся снедающая его боль и тоска, которые усилились сегодня стократно. Поражение заставило принять непростое решение, выбило из колеи, разрушив хрупкое внутреннее равновесие. Ему было невыносимо больно, но какой из него капитан, если он не умеет гасить это в себе? Поэтому загасил, спрятал, укрыл, сжав до скрипа зубы и кулаки. Но сейчас, стоя в обнимку с Мышонком, он рыдает, судорожно дыша. Слезы катятся из глаз, а голос хрипит. Он заикаясь шепчет: «Прости» и вновь плачет, виня себя во всем. Антон крепко обнимает, заботливо поглаживая волосы. Ему тяжело вздохнуть — так сильно сжимает его мужчина — но от этого связь между ними становится только сильнее. Когда Игорь чуть-чуть успокаивается, Антон тихо шепчет, целуя макушку: — Все будет хорошо, Игорь Владимирович, я рядом и люблю Вас…