Мышонок

Послеобеденное солнце через приоткрытые шторы пробирается в комнату, заливая все янтарными прямоугольниками. Антон тихо крадется по коридору, вторгаясь в мягкие островки света, разрывает их, тут же скрывая свои следы. Обеденный стол рассекает пополам спадающий с него луч солнца. Аккуратно делит, шаловливо касаясь кончиков пальцев мужчины. Игорь играет с ними, оставляя темные пятна на скатерти из солнечного света. Выкладывает в незамысловатый узор шоколадное драже, на глянце которого переливаются блики. Антон останавливается позади мужчины и замирает, наблюдая за каждым его движением. Голова чуть наклонена влево, правое плечо еле заметно подрагивает. Парень делает шаг вперед, ладони скользят по груди мужчины, тихо шурша о ткань футболки. Крепко обнимают, поглаживая. Антон прижимается грудью к спине Акинфеева и укладывает голову на его правое плечо. Потом сразу же утыкается носом в шею Игоря и вдыхает его запах. Кожа теплая и мягкая, так и просит, чтобы ее нежно коснулись губами. Мужчина обвивает пальцами запястья Антона и чуть сжимает их. Опирается на голову парня и замирает, прикрыв глаза. Полнейшая молчаливая идиллия. Уголки губ Игоря дергаются, когда Миранчук начинает дразняще покусывать шею. Мужчина кладет ладонь Антона себе на щеку и накрывает своей рукой. Гладит, медленно перемещая ее к своим губам. Оставляет на ладони несколько щекочущих кожу поцелуев, на которые парень откликается тихим фырканьем. Мужчина закрывает глаза, силясь отпечатать в памяти этот момент. Спокойный, теплый, мягкий, тихий… С недавнего времени тишина в этом доме стала чем-то исключительным и победным. Награда для того, кто сможет в очередной словесной перебранке заткнуть другого. Уже даже неважно чем: глухой окрик, разбитая чашка, пощечина, удар по стене. После финального аккорда приходит звенящая тишина, которую позволено нарушать лишь сбивчивым дыханием или разочарованными всхлипами. Игорю кажется, что он слышит тихий стук сердца парня. Прямо как почти что каждую ночь мужчина просыпается и спросонья укладывает свою широкую ладонь на грудь Антона, пытаясь прочувствовать, уловить заветный стук, который подтвердит, что у Миранчука еще осталось сердце в груди. Мужчина начал сомневаться в этом, потому что почти каждый день Антон учиняет разборки. Заводится от короткого упоминания Дзюбы в новостях, а их совместные фото с Акинфеевым каждый раз как в первый выбивают почву из-под ног. Игорь из-за этого стал раздражительным и дерганым. Он готов к любым предъявам, обвинениям, проклятьям, потому что знает, что ночью привычно положит ладонь на горячую грудь, через которую пройдут невесомые волны пульса. — Пойдем в спальню? Шепотом в самое ухо. Мужчина согласно кивает и берет со стола одну конфету. Антон улыбается, приоткрывая рот и принимая с рук драже. Иногда Игорю так же хочется скормить Миранчуку мышьяк, но это в особо тяжелых случаях, когда уже никакие уговоры и аргументы не срабатывают. Когда Антон вспоминает ту самую злополучную поездку в клуб и не верит, что сейчас Игорь был с детьми, а не с Артемом. И плевать, что Зенит на сборах в другой стране, да кого вообще это волнует? Антон тянет мужчину за собой, наступая на пламенеющие теплотой следы уходящего солнца. Игорь идет следом, рассматривая кудрявую макушку в сочащемся свете. Как же ему нравится запускать пальцы в эти мягкие волосы, тянуть в сторону, пока Антон не расслабит шею, повинуясь силе. Выбивать двусмысленные стоны, наполненные то ли наслаждением, то ли болью. Оставлять на ладонях вырванные волосы, чтобы легким движением пальцев их смахнуть. В спальне из-за закрытых штор стоит приятный полумрак, кровать кривовато застелена одеялом. Игорь коротко улыбается и сильнее сжимает пальцы парня в своих. Акинфеев истолковывает это как хороший знак, потому что Антону совсем не свойственны такие хозяйственные порывы. Игорь тихо вздыхает. У них уже минут десять эта полнейшая молчаливая идиллия. Что нужно пообещать времени, чтобы оно прямо сейчас замерло? — Игорь, иди ко мне… Черт. Антон опускается на край кровати и запрокидывает голову, чтобы одарить мужчину вызывающим взглядом. Смотрит снизу-вверх, хлопая глазами. Притягивает пальцы Игоря к своим губам, берет указательный и средний в рот, проходит горячим языком по фалангам. Парень шумно сглатывает, слегка щурясь. Пытается увидеть на непроницаемом лице Игоря хоть какую-нибудь эмоцию. Но тот лишь внимательно вглядывается в глаза напротив, замерев на месте. Миранчук выпускает пальцы мужчины, мягко чмокнув кончики, и незаметно поджимает губы. Плавным движением усаживается на колени, сразу же поднимая футболку Игоря. Антон прижимается губами к выступающим внизу живота венкам, очерчивает их языком и трется щекой о теплую кожу, нарочито громко дыша. Цепкими пальцами медленно стягивает вниз штаны, оголяя миллиметр за миллиметром, носом ведет вниз, через учащающийся рисунок жестких волосков, чтобы влажными губами поцеловать полувозбужденную плоть. Антон на ощупь находит выступающие по бокам косточки таза мужчины и сжимает их, горячо дыша на Игоря. Парень успевает только кончиком языка провести по всей длине, как Акинфеев рывком поднимает его на ноги, быстро шепча: — Нет, Антоша… Встань. Миранчук растерянно смотрит на Игоря, облизывая свои влажные губы. — Я что-то сделал не так?.. Но ты же хочешь, Игорь, что… Мужчина шипит и прижимает ко рту Антона палец, заставляя того сразу же замолкнуть и сдвинуть брови. Игорь толкает парня на кровать и растягивается рядом, вытирая раскрасневшиеся губы напротив. Устанавливает зрительный контакт и мягко очерчивает черты лица все еще ничего не понимающего Антона, спускается на шею, чтобы нежно ее сжать. Игорь довольно улыбается и проговаривает теплым шепотом. — Мышонок, мне так понравилось, как ты обнимал меня на кухне… Сделаешь так еще раз? Я этого очень сильно хочу, ладно? Антон неуверенно кивает, с удивлением косясь на мужчину, который быстро пытается улечься на груди Миранчука, запустив пальцы куда-то под лопатки. Игорь еще несколько секунд ерзает, а потом замирает. Сразу же его спины касаются ладони Антона: одна медленно поглаживает, а вторая зарывается в коротких волосах, лениво собирая их в кулак. — Игорь, — парень вздрагивает от громкости своего голоса и осекается, продолжая тихим шепотом, — все нормально? Мужчина кивает и в ответ крепче сжимает Миранчука. Антон знает, что это негласный знак того, что ему сейчас очень хорошо. Игоря убаюкивают ласковые движения парня, его размеренное дыхание и, кажется, еле различимый стук сердца. Поэтому он засыпает, сильнее прижимаясь к теплому Антону.

***

Гудящая в голове боль заставляет с трудом оторвать ее от подушки и измученно простонать. Из-за духоты комнаты Игорь тихо ругается, с отвращением скидывая с себя вязкий плед. Тут же возвращает голову в прежнее положение, наивно надеясь, что боль прекратится. Обхватывает виски и зарывается лицом в подушку. Понимание того, кто он и где он, приходит по крупицам. — Антон? Нет, он точно помнит, что уснул у него на груди совсем недавно. Обмяк, дыхание стало ровным и тихим, а Антон все гладил и гладил, целуя макушку. Игорь напрягается всем телом, чтобы еще раз хрипло позвать парня. Ему никто не отвечает. Акинфеев перекатывается на спину и широко раскидывает руки. Голова кажется неподъемной и опухшей, пульсирует тупой болью. «Игорь, хватит мучиться, я прошу тебя, выпей ты таблетку! Нельзя терпеть головную боль! Акинфеев, не смей спорить со мной, иначе силой скормлю тебе анальгин!» Мужчина непроизвольно улыбается. Никто никогда в его окружении так не пекся о его здоровье, как это делал Артем. Даже сейчас подсознание специально включает эту старую пластинку, зная, что Игорь встанет и пойдет за лекарством. — Чертов Дзюба, ну что за человек… Мужчина еще на несколько минут замирает, журя себя за воспоминания об Артеме. Потому что прекрасно понимает, что Антон по какому-то сверхъестественному чутью выкупает, что Игорь вспоминал, думал, говорил про Артема. Акинфеев даже начал задумываться, что же все-таки его так сильно выдает. Тяжело встает с постели и вымученно вздыхает, знает, что парня нет дома, но все равно его еще раз окрикивает. В темноте на тумбочке находит свой телефон, включает, щурясь от яркого света. 22:37. — Бля-я-я… Игорь хочет позвонить Миранчуку, но отвлекается на новый приступ боли, перемешанный с подвывающим голодом. Плетется на кухню и включает свет. Мужчина дергает за ворот сыроватую футболку, в квартире до черта душно, поэтому он раскрывает нараспашку окно и высовывает в прохладу голову. Вдыхает свежий воздух полной грудью, пока голова не начинает слабо кружиться. Звонок телефона заставляет вздрогнуть и быстро покоситься на экран. Там высвечивается 'Баран' с черным сердечком. Игорь закусывает губу и отвечает, мысленно матеря себя за это. Его голос звучит устало и глухо. — Да? — Игорь, привет. Ты как, не болеешь? Мужчина ухмыляется. Чувствует все, пес старый. Сразу же открывает шкаф с аптечкой, небрежно вываливая ее содержимое на столешницу. — Нет, Артем, не болею… А должен? — Но ты же не приехал, я думал… Ладно, что делаешь? — Проснулся только… есть хочу. Выдавливает белую таблетку и кладет ее на язык, попутно морщась. Вслушивается в дыхание Артема и наливает воду в кружку. Медлит, болтая ее в руках. — Так странно, ты ведь раньше не любил спать днем… Точно ничего не случилось? Игорь опять морщится и делает глоток воды. Таблетка сразу же пропадает, оставляя на языке горький налет. Кажется, она царапает пищевод и застревает где-то поперек горла. Мужчина закашливается и делает еще один глоток. — Игорь? — взволнованно. — Малыш, точно все хорошо? Акинфеев закрывает глаза и мягко надавливает на них пальцами, тяжело вздыхая. — Артем, я тысячу раз тебя просил… Ну не называй ты меня так! Я не малыш, понятно? «Тем более не твой» — зачем-то добавляет про себя. Виснет неловкая пауза, Артем замолкает. — Дзюба, ты что-то хотел? — Игорь закусывает губу, чувствуя, что это было грубо. Неуверенно добавляет, надеясь сгладить разговор, — Артем, как твое здоровье? — Да потихоньку… Хах, ты бы знал, что молодняк на сборах учудил! Игорь грустно улыбается. Сборы… Закрытая тема. — Как оно? — Не понял. — Ну, Артем, сборы как? Черчесов как? — Так вот чего я и звоню тебе, — голос Дзюбы приободряется. — Мы тут в Москву вырвались, в клубе сейчас, ты подъезжай… — Артем… — Ну что? Тут этот твой тоже шарахается. Посидим, поговорим, я тебе все-все расскажу! Давай, я тебе рад буду очень, да и все наши будут рады. Игорь ловит себя на том, что опять грустно улыбается, смотря на горсть разбросанных лекарств. Почти что говорит «Да», но вовремя сжимает губы в полоску, опустив глаза. Честно признается себе, что хочет приехать не из-за ностальгии по сборам, не из-за скучания по команде, не из-за веселого вечера и не из-за пьяненького Антона. Акинфеев готов сейчас сорваться из-за этого человека, который полнящимся надеждой голосом произносит: — Игорь, я буду ждать тебя, блять… приезжай. Мужчина качает головой, морщась. Он не приедет. Никуда. Останется дома, будет ждать Антона, поужинает, пожурит парня, и они лягут спать. А завтра что-нибудь придумают, куда-нибудь поедут. Твою мать, он ведь за это и боролся, пошел на большие уступки, чтобы Антон, вертясь в объятиях сильных рук и щекоча кудрями лицо мужчины, однажды сонно шепнул: «Игорь, мы ведь и правда как семья…». Акинфеев сжимает в руке какую-то инструкцию, мнет, она неприятно хрустит в сильных пальцах. Игорь набирает в легкие воздух и на выдохе произносит, сразу же выключая телефон: — Нет, Тема, прости. Небрежно швыряет телефон на стол и открывает холодильник, раздраженно дергая плечами. Его пустота почти что безгранична, если бы не салатница, с горкой наполненная разваренной гречкой, и апельсин, судя по виду, прошедший через многое. В дверце гордо высится бутылка белого полусладкого и не первую неделю открытая пачка молока. Мужчина поджимает губы, вытягивая тарелку с гречкой и пакет молока. Пока микроволновка тихо жужжит, пытаясь прогреть скудный ужин, Игорь выливает в раковину молоко, отстраненно смотря за тем, как жидкость быстро пропадает в сливе. Ловкими движениями сжимает пачку и бросает в мусорное ведро под раковиной. Испытующе смотрит на телефон. Он искренне не понимает, что сейчас нужно сделать. Позвонить Антону или удалить звонок Артема из журнала вызовов. Решает, что лучше позвонить, но как только он находит нужный контакт, микроволновка истошно пищит. Гаджет возвращается на место, а пальцы обжигаются о горячие края салатницы. Вообще, Игорь каждый раз удивляется тому, что они не могут купить себе хотя бы один набор посуды. Вот и приходится довольствоваться большой салатницей, тремя блюдцами и огромной тарелкой. Откуда они в квартире уже никто и не вспомнит. Игорь зажимает между зубов вилку, опять беря в руки телефон. В десятый раз открывает контакт, палец зависает над кнопкой с вызовом. Где-то за спиной из коридора доносится тихий писк домофона, оповещающий о том, что дверь открыли своим ключом. Мужчина ухмыляется и зачерпывает вилкой гречку. Она до ужаса пресная, а Антон ведь божился, что солил ее. Игорь еще раз ухмыляется, видимо, разлюбил… Замок громко щелкает в тишине, ключи звенят, опускаясь на тумбочку. Парень пытался положить их как можно тише, но как всегда что-то недорассчитал. Снимает кроссовки, ставя их в ряд к другим. Мужчине совсем недавно удалось приучить Миранчука к такому порядку. — Я думал, ты спишь… В голосе угадываются шальные нотки алкоголя. По расчетам Игоря, в Антоне бокал пива и пара стопок чего-то крепкого. — О, приятного аппетита! — парень проходит на кухню, легко коснувшись плеча Акинфеева. — Как клуб? Только не говори, что ты за руль сел в таком виде. Игорь сердито приподнимает брови, смотря в теплые глаза Миранчука, попутно ковыряя вилкой совсем несъедобную гречку. Антон складывает руки на груди и закатывает глаза, чуть закидывая голову назад. Облокачивается о подоконник, надвигая кепку на глаза. — Нет, я же нормальный, все нормально… — прищуривается, резко выпрямляясь и снимая с себя кепку. — А ты про клуб откуда знаешь? Мужчина сразу опускает лицо вниз. Действительно, откуда? — Это единственное место, куда ты любишь сбегать, не сказав мне ни слова. — Ну прости! — Антон усаживается напротив и хватает сахарницу, чтобы пару раз ее крутануть в пальцах. — Ты так сладко спал, я и не стал тебя будить… Мне Леша позвонил, сказал, что они приехали отдохнуть. А ты чего не кушаешь? — Аппетита нет. Крышка слетает, а сахарница опрокидывается, содержимое с тихим шорохом рассыпается по столу. Парень запоздало реагирует на это громким «Ой» и виноватым взглядом, потом сразу же начинает заливисто смеяться, ожидая от Акинфеева такой же реакции. Но тот совсем не разделяет общей радости. — Блять, ну Антон! — Игорь злобно проговаривает, махнув рукой. — Ложись спать! Улыбка сразу же пропадает с лица Миранчука, заменяясь морщинками детской обиды. — Да пошел ты! Быстрым движением смахивает сахар куда-то в сторону Игоря, он разлетается по всему столу, поблескивая на свету. Мужчина хмурится, смотря за тем, как Антон быстро встает и уходит, тяжело дыша от злости. Игорь часто моргает, ему кажется, что сахар попал в глаза. Потирает их, с удивлением обнаруживая в руках вилку. Сразу же швыряет ее в кучу сахара и отодвигает от себя мерзкую гречку. Антон возвращается на кухню, лицо раскраснелось, на лбу выступила венка. Мужчина поднимает голову и с удивлением наблюдает за тем, как Миранчук снимает с себя рубашку и комкает ее в руках. Свет мягко ложится на загорелые плечи. Антон говорит нервно, срывающимся голосом: — Ты меня больше не хочешь?! Игорь от такой неожиданной предъявы раскрывает рот и просто хлопает глазами, пытаясь переварить информацию. Он был готов к очередному скандалу из-за Дзюбы, но никак не из-за этого. — Я не… ты о чем? — Акинфеев, блять, ты меня не хочешь? — Антона злит полнейшее непонимание на лице мужчины, поэтому он швыряет скомканную рубашку в это самое лицо. — Не надо разыгрывать спектакль, просто скажи честно! Мужчина беспомощно пожимает плечами, зарывая ладони в ткань. Быстро скользит взглядом по прессу парня, отмечая про себя красоту рельефа. — Антон, я правда тебя не понимаю… — Ах, не понимаешь? — Миранчук возмущенно взмахивает руками. — Ты меня уже как неделю не трогаешь… вообще! Ты, блять, пальцем не притрагиваешься! Что поменялось? Неделю, Игорь! Гребаных семь дней, сейчас уже восьмой пошел! Сегодня, почему ты не… Блять! Почему ты не трахаешь меня?! Я знал, как все закончится, ты перестанешь меня хотеть! Игорь громко сглатывает, опуская глаза. Сам не знает главной причины, просто резко захотелось просто тихо лежать, обнимая друг друга. — Мышонок, ну успокойся. Это ничего не значит, я все еще… Парень импульсивно взмахивает рукой и опять уходит, громко хлопая дверью ванной. Игорь оглядывает бардак, который внезапно появился на столе и вздыхает. Кажется, глаз начинает дергаться, Антон любого может вывести. Чтобы успокоиться, мужчина аккуратно складывает рубашку и принюхивается: запах Антона, его пота, парфюма и табака смешиваются, пьяня и возбуждая. Игорь вдыхает полной грудью, прикрывая глаза. В голове вырисовывается пьяный и злой Антон, с лихорадочным румянцем, голым торсом и очень узкими джинсами, с россыпью синяков на бедрах и коленях. — Точно! — парень выглядывает из ванной, своим неожиданным криком заставляя Игоря подпрыгнуть и сжать в руках рубашку. — Забыл тебе передать привет от твоего любовника! — мужчина измученно закрывает глаза и незаметно качает головой, все-таки, главное стабильность. День прожит зря, если Антон не выдаст что-нибудь такое. — Просил вам кланяться и передавал, что скучает. Ну не прелесть ли?! — Антон… — Хотя, он же звонил тебе, надеюсь, вы плодотворно пообщались! Опять хлопает дверью, за которой сразу же начинает шуметь вода. Игорь закрывает лицо руками и пытается успокоиться. Он одного не может понять, Миранчуку это в кайф? Что он-то с этого получает? Мудак, которого хочется прямо сейчас… — Ну что за блядство! Игорь резко подскакивает, рубашка падает на пол. Он в два шага преодолевает коридор и распахивает дверь ванной. Видит за тонким стеклом очертания подтянутого Антона, в объятиях воды и пара. Замирает на секунду, пытаясь отдышаться. Вязкое от злобы желание перекатывается внизу живота, заставляя венки на висках выступить. Мужчина не успевает понять, когда конкретно он теряет над собой контроль. Рывком раскрывает дверцы душевой и быстро толкает Антона к стене. Тот лишь вскрикивает, широко распахнув глаза. Игорь чуть вздрагивает, вступая под струи горячей воды, футболка сразу же намокает, штаны неприятно липнут к телу. Вода попадает в глаза, заставляя их закрыть. — Что проис… Слова Антона пропадают прямо на губах мужчины, который поцелуем припечатывает того к кафелю. Правой рукой страхует голову парня, чтобы каждый раз в порыве не прикладывать ее, набивая синяк. Левая сильно сжимает талию, мертвая хватка оставляет красные пятна на коже. Игорь целует остервенело и жадно, сразу же протискивая язык в чужой рот. Кажется, все-таки коньяк. Цепляет зубами мягкие десны, Антон скулит, но мужчина игнорирует его, голодно борясь с сопротивлением. Ловит язык Миранчука и прикусывает, с удовольствием чувствуя, как тот вздрагивает, сразу же больно сжимая в ответ плечи Игоря. Он отстраняется, переходя к шее, на которой после его губ распускаются хаотично разбросанные красные бегонии. Еще несколько больших и ярких петуний на загорелых плечах, некоторые из них наливаются кровью, особенно выделяясь на фоне остальных следов. — Остановись, Игорь! Не надо… Антон пытается бороться, но проигрывает, потому что алкоголь в крови все полностью устраивает. Мужчина вжимается в Миранчука, возвращая себе полную власть над губами. Кусает нижнюю, широко раскрыв глаза. Ему до дрожи нравится видеть, как парень жмурится, сдвинув брови к переносице, чувствовать, как он упирается и часто дышит. Свободной рукой обхватывает возбужденного Антона и давит пальцем на край, заставляя того всхлипнуть и оттянуть промокшую футболку Игоря куда-то в сторону. Парень вскользь задевает пах Акинфеева, который сразу же отзывается громким рычанием. На несколько секунд замирает, чтобы набраться сил и совершить рывок: ему отчаянно хочется дотащить Антона до спальни. Но тот все еще по инерции упирается, поскальзываясь на ламинате. С него сбегают остатки воды, оставляя за парой блестящие на свету следы. Из-за холода в коридоре парень вздрагивает, пытаясь затормозить обезумевшего Игоря, который с потемневшими от желания глазами тянет за собой Миранчука. — Стой! Игорь… Стоп! Мужчина останавливается, только чтобы прижать Антона к стене, на которой после останутся темные следы от мокрого тела. Парень, пользуясь моментом, с трудом стягивает с Акинфеева сырую футболку, бросая куда-то вглубь квартиры. Проводит холодной ладонью по груди и стискивает пальцами сосок, заставляя того прижаться лбом ко лбу Антона и горячо выдохнуть. Игорь чувствует рядом губы, поэтому сразу целует нетерпеливо, притягивая за талию к себе парня. — Антон, прекрати сопротивляться, — тяжелый вдох. — Иначе я… Услышав это, Миранчук уже добровольно идет в спальню, заключенный в объятия сильных рук Игоря. Он толкает парня на кровать, а сам быстро стягивает с себя промокшие штаны и белье. Антон мелко вздрагивает, часть его готова кончить прямо сейчас от такого напряжения, а другая часть боится такого неконтролируемого Игоря, который не отзывается на просьбы, а лишь безумно смотрит как на жертву, примеряя, как лучше наброситься. Парень шепотом протягивает, пытаясь всмотреться в глаза напротив. — Игорь… Он не отвечает, в следующую секунду давя на Антона своим весом. Игорь шарит по извивающемуся телу парня твердыми пальцами, грубо хватая за ягодицы. Миранчук стонет, пытаясь отвечать тем же мужчине, до побелевших костяшек сжимая и оттягивая в своей ладони его волосы. Уже сам пускает в ход губы, осознавая, насколько же он соскучился по телу Игоря. Какое оно горячее, твердое и тяжелое. Игорь рывком переворачивает парня на живот и дергает таз вверх, заставляя приподняться. Проходит языком по позвоночнику, углубляя его между ягодиц. Миранчук охает, проезжаясь щекой по мягкой ткани одеяла. Холод сменился пьянящей духотой, от которой его развозило еще больше. Он чувствует, как сильная ладонь железной хваткой сжимает внутреннюю сторону бедра, которую обжигает настойчивая боль, но очередная приятная волна заглушает ее, вытесняя в фон. Игорь подменяет язык пальцем, почти что сразу добавляя второй и третий. Грубовато двигает ими, его ушей едва касается резкий вскрик Антона, перемешанный с невнятными словами, но мужчина отодвигает его на второй план. Свободная рука скользит по дрожащему животу парня, прямо к паху, чтобы властно обхватить горячую плоть. Это расслабляет Миранчука, закусившего край подушки и сощурившегося от выступивших слез. Он вздрагивает, как только чувствует, что Игорь вытаскивает пальцы и перестает его трогать. Антон сразу же хрипло вдыхает и выдыхает, сердце бешено бьется где-то в горле, бедро ноет от тупой боли, а резко образовавшаяся пустота заставляет закусить губу и двинуть бедрами. Сначала тяжелая ладонь ложится на поясницу, а в следующее мгновение Игорь под завязку заполняет пустоту, резко толкаясь в парня. Остатки здравого смысла тормозят движения мужчины, не позволяя начинать с бешеного темпа, на который он все же срывается, оставляя на боках Антона следы от своих ладоней. Миранчук хрипло постанывает, пытаясь сконцентрироваться на пробегающих по телу приятных судорогах и игнорировать вспышки боли, появляющиеся с каждым грубым толчком. Прогибается в спине под давящим сверху Игорем и чуть подается вперед, встречаясь лбом с изголовьем кровати. Невнятно материться, громко и четко выстанывая «блять» в конце. Мужчина окончательно заваливается на распластавшегося по кровати Антона, который тут же нащупывает его ладонь и с силой сжимает. Короткие ногти долго цепляются за кожу, а потом резко соскальзывают, оставляя за собой глубокие царапины на тыльной стороне ладони Игоря, делая пальцы липкими от крови. До Игоря долетают блядские (по-другому он их не может назвать) стоны парня, которые безумно оглушают и подстегивают. Нервы Антона сдают, коротнув сразу везде. Он вздрагивает и кончает, пачкая одеяло и полностью перенапрягая свои связки. Акинфеев судорожно хватает ртом раскаленный до предела воздух, обхватывает плечи парня, с каждым движением насаживая глубже. Через мгновение со стоном изливается, сразу же зарываясь лицом в мокрые волосы Антона. Тот мелко дрожит, прислушиваясь к тянущей по всему телу боли и теплоте, щекочущей его внутри. Его щеку опаляет частое дыхание мужчины, который пытается придти в себя, обмякнув, лежа на нем. Когда пульс частично выравнивается, Миранчук двигает плечом, а потом рукой, вытаскивая из-под головы сырую подушку. Игорь слезает с него и куда-то пропадает. Парень с трудом возвращает себе главенство над своим же бьющемся в послеоргазменной агонии телом и переворачивается на бок, видя сидящего на краю кровати Акинфеева. Он все еще тяжело дышит, склонив низко голову. Антон притягивает к себе колени и усаживается, шипя от боли. Выжидающе смотрит на сильные плечи и хрипит, пугаясь своего голоса: — Игорь?.. — Надеюсь, я доказал, что все еще хочу тебя как в первый раз. Не смей больше так говорить. Антон быстро кивает, дергаясь от мурашек, пробежавших по коже. — Да… прости. Игорь дергает головой и оборачивается, вглядываясь в утопающие в темноте черты парня. Окружающая действительность медленно возвращается, заявляя о себе шумящим душем и противной болью на коже правой ладони. Мужчина прикрывает глаза, собирая в одно целое все, что произошло несколько минут назад. — Как ты себя чувствуешь? Антон боязливо пожимает плечами, запуская пальцы в сырые волосы. — Это было ярко и охуенно, но сейчас мне очень больно… — сглатывает, — там. Его голос попеременно срывается на хрип. — Мышонок… иди сюда, — Игорь встает и подходит к парню, помогая ему слезть с кровати. — Пойдем в душ, потом я сделаю тебе молоко с медом, — вспоминает, что сам недавно вылил его. — У нас нет молока, тогда чай… Мазью потом еще намажу тебя, да? — Я сам намажу… — Нет, Мышонок, это мой косяк… Я не буду больше больно делать. Антон кивает и ежится, по квартире гуляют сквозняки. Мужчина приобнимает его, аккуратно ведя в ванную. Такой теплый. Игорь ласково водит мочалкой по телу парня, стараясь не смотреть на медленно проявляющиеся следы его страсти, в виде продолговатых синяков по всему телу и красной клумбы, разросшейся на шее и груди Миранчука. — Мышонок, прости меня… Тот лишь улыбается в ответ, доверчиво укладывая голову на плечо Игоря под струями согревающей воды. *** Игорь искренне корил себя за свое поведение, видя расплывшийся синяк на нежной коже внутренней стороны бедра парня. Будто в назидание долго заживающие укусы и засосы на шее, плечах и груди каждый вечер напоминали об этом, а Антон, предпочитавший в последнее время ровно стоять, сгущал все новыми скандалами. Каждый день по кругу, по одному сценарию. Игорь стал озлобленным и еще более хмурым, часто ловил себя на мысли, что не хочет домой, потому что там очередной новый (старый) скандал из-за чертовой ревности Антона, который пытался подловить мужчину на измене с Дзюбой. Акинфееву казалось, что это стало для парня смыслом жизни. Он пытался… Он правда пытался быть мудрее, не отвечал на провокации, не поддавался, дожидаясь, когда Антон сам перебесится. Отношения стремительно падали вниз, точнее, Миранчук их усердно сталкивал в пропасть под собственные крики о том, что мужчина его совсем не любит. На день рождения Дзюбы Игорь рано утром отправил жаркое поздравление и предусмотрительно уехал с парнем на рыбалку. Пересидел бурю среди камышей и довольных возгласов Антона, когда поплавок дергался. Один яркий день — огонек среди темных и злых будней. Антон насквозь пропотел ревностью, казалось бы, куда уж дальше, но он разжигал эти пожары, заводился снова и снова. А Игорю в какой-то момент стало и вовсе нечем тушить это все, поэтому он начал огрызаться и в ответ нападать на парня. Не разрешал ездить в клубы, рестораны, платил той же монетой, что и Антон. Хотя каждый день про себя повторял как мантру слова о том, что он сам на это подписался и хотел этого. Первое время помогало держаться, а дальше все развалилось. Все идеалы, «семья» и кудрявая макушка. Эти вещи стали блеклыми, бессмысленными и пресными. Ну зачем ему это все, если Антон все равно откроет свой рот и как обычно все испортит? В их квартире больше не звучало ласкового «Мышонок» и полного страсти «Игорь». Акинфеев стал грубым, брал когда хотел и что хотел, оставлял все больше синяков и уже не считал себя виноватым. Антон просто открывал рот, а Игорь таким образом его закрывал, заставляя замолчать на ближайшие несколько часов. Он искренне не понимал, на чем держатся их отношения. Но они держались крепко друг за друга, вгрызлись в глотки любимых и не отпускали. Игорь все чаще звонил Артему, а Антон до утра пропадал в клубе. *** Горькое послевкусие игры со Спартаком въедается в язык. Блять. Блять. Блять. Первым делом проверить телефон — нет, ничего. Ни-че-го. Позвонить и разъебать хорошее настроение? Да, пожалуйста, дайте два. Позвонить и поздравить? Нет, спасибо, мы гордые. Сжимает до скрипа зубов челюсти и собирает вещи. Это вообще нормально, что капитан команды уходит по-английски, наскоро стянув мокрую от пота форму и скинув ее в потертую сумку? Быстро шагает к машине, еще раз зачем-то проверяя телефон. А может… А вдруг… Нет. Ну и нахуй пошел. Двигатель податливо рычит, кожа на руле поскрипывает под сильно стискивающими ее пальцами. На радио ставят какую-то душераздирающую песню. Ну да, еще этого не хватало, спасибо. Любимый трек пьяного Артема. Блядство, ну все, потащило. Что они там сегодня устроили? Сцапались, как два подранных кота. Позорище. А этот сразу полез звонить, чтобы высказать свое недовольство. Кому вообще нахер сдалось его мнение? Только визгливо предъявлял что-то в трубку, ломая весь настрой перед игрой. Ну кто так делает? Футболисты все, мать вашу, уважение блять. Игорь хмурится, внимательно смотря на дорогу. Сентябрь со своими матчами подкрался совсем незаметно. Всю неделю перед матчем со Спартаком Игорь жил тренировками. Антон, к радости мужчины, упахивался на своих, поэтому сил на ссоры и скандалы почти не оставалось. Акинфеев подозревал, что это затишье перед бурей, но в глубине души надеялся, что буря обойдет их стороной. Как же он ошибался. Локомотив и Зенит. Земля бы пополам развалилась, если бы Антон с Артемом не пересеклись после игры. У мужчины нет настроения и желания выяснять, кто кого первым задел. Конечно, он ждал скандала вечером дома, но никак не звонка от Антона с кучей предъяв и оскорблений прямо перед матчем. Игорь думал, что у Миранчука есть край для всего этого безумства, как оказалось — нет… В подъезде перегоревшая лампочка. Прямо как он сегодня перегорел. Долго стоит у двери, тяжело дыша и пытаясь умять злость внутрь себя. Поворот ключа, щелчок — дверь не заперта. Антон дома, ну еще бы, теперь мозг здесь делать начнет. Игорь медленно проходит, не зажигая свет. Молится, чтобы не наткнуться на парня, который в идеале должен был уехать отсюда. В квартире темно. Он небрежно бросает сумку у двери и идет на кухню. Зажигает свет, сразу щурясь. Ничего не поменялось с утра, кроме его настроя. Все такой же боевой, только теперь против Антона, а не против футболистов в красной форме. Вытаскивает из холодильника бутылку пива. Обжигающе холодная, приятно морозит ладонь. Игорь облокачивается на подоконник, закидывая голову назад. Может, Антон просто забыл закрыть дверь и его здесь нет? Щелчок крышки. Светло-желтая жидкость саднит горло, щипая язык и небо. — Я думал, ты не приедешь. Антон появляется в дверном проеме, устало вглядываясь в мужчину. Лицо осунувшееся и нервное. Игорь раздраженно закатывает глаза, складывая руки на груди. Передразнивает, повторяя интонацию. — Я думал, ты уже съехал. Парень цокает, злобно блестя глазами. Акинфеев напрягается, всеми силами пытаясь не проигрывать в игре 'кто потеряет самообладание первым'. — Ну что, ты рад? Добился того, чего хотел? — Игорь, в смысле? — Да в прямом, блять! У меня после твоего звонка из рук все вали… — Ах, то есть ты меня в вашем проебе обвиняешь?! Антон начинает кричать первым, повышая ставки и идя ва-банк. Мужчина сжимает в руках запотевшую бутылку. Хочет отвлечься и приглядывается к стеклу, разбирая, блик на ней или трещина из-за его сильной ладони? Понимает, что нужно что-то ответить, голова начинает болеть. — Антон, блять, вот ты мне объясни, ты когда повзрослеешь? Что было, то было. Блять, мы сотню раз это обсуждали все. Ну ебался я с Дзюбой раньше, до тебя, — Игорь дергает рукой, повышая голос и чеканя, — до тебя! Я не могу вернуться в прошлое и сделать так, чтобы мы не спали с ним, понимаешь?! — Антон покрывается красными пятнами, закусывая губу. — Не могу поменять прошлое! Повзрослей! — Акинфеев, ты с ним трахаешься сейчас? — Бля-я-я-я-я-я-ять! Игорь психует, отставляя бутылку от себя и от греха подальше. Иначе еще пара слов изо рта напротив, и он разобьет это смазливое лицо, заставив целовать стекло. Раньше он себе и мысли такой не мог позволить, а сейчас они спасают от безумства. Один раз Антон уже ловил животом аргумент, долго обижался, но потом все осознал и извинился. — Ты не ответил! — Чего ты от меня хочешь?! Чего?! Прекрати ебать мне мозг, твоя ревность уже в печенках у меня сидит!!! Игорь хрипит, обхватив свою голову. Злость не дает дышать и думать. — Блять, Игорь, я хочу тебе верить, но не могу! — глаза Антона становятся грустными. — Почему так? — Да потому что ты ебанутый! — Иди нахуй! К Дзюбе, тебе же так нравится? Кончаешь только с того, как он тебя сучкой называет? Или я не прав?! — Ой блять, — качает головой, разочарованно прикрыв глаза, — Антон, что ты несешь! Не начинай! Не еби мозг! Съезжай нахуй из квартиры, уебывай к черту! Я тебе все сказал еще перед игрой! — Что ты сказал, что мы расходимся? Ты сам себя слышал, Игорь?! — эмоционально машет руками, сжав в пальцах рукава водолазки. — Скажи честно, это все из-за Дзюбы? Почему ты отпустить его не можешь? Чем я плох? Поче… — Заткнись, Антон, твою мать! Закрой свой рот, как же ты заебал орать! — Блять, Игорь, ты мудак! Я тебя люблю, а ты с этим шашни крутишь. За что ты так? Блять! — голос срывается, Антон всхлипывает. — Сука… — О-о-о, ну нет, давай ты только ныть тут не будешь. Почему ты все пускаешь в слезы? Че как баба-то опять? Антон сдавленно всхлипывает, утирая рукавом глаза. Долго молчит, сверля затуманившимся от слез взглядом Игоря. На нем черная форменная футболка. Без выреза, чтобы никто не видел укус в обрамлении темного синяка у основания шеи (потому что выше нельзя, потому что все смотрят косо, потому что в раздевалке уже не может без любопытных взглядов раздеться при всех), который в принципе не может зажить уже месяца полтора. Игорь тяжело вздыхает. Сегодня точно все нервы ни к черту. С трудом отгоняет гнев, который отдается чувством вины за резкие слова, внезапно схлынувшая злость заставляет голову легко кружиться. Рот Антона кривится от злости, венки на лбу вздулись. Он выплевывает каждое слово с презрением, пытаясь выглядеть твердо и непоколебимо. — Пошел нахуй из моей жизни, Акинфеев. Иди и ебись с кем хочешь. Меня ты не увидишь больше! Игорь молчит, тяжело дыша. Берет в руки пиво и делает большой глоток, игнорируя состояние Антона и его слова. Черт с ним, черт с ними. Мужчина выдерживает подернутый слезами взгляд Миранчука, пока тот не сдается и не уходит из кухни. Игоря пробивает на истеричный смех. Вот за что они так держатся, даже не за секс, за возможность наорать друг на друга и больнее задеть. Он скатывается по стене и усаживается на пол, вытягивая перед собой ноги. Разглядывает кухню, вспоминая каждый момент из их жизни, теперь уже прошлой и, как кажется сейчас, такой нереальной жизни. На следующий день Игорь не возвращается домой, а Антон не звонит ему.