***
— Просыпайся, Бестия! Чимин сквозь сон услышал чей-то голос, а затем ему на голову вылилась ледяная вода. От испуга и резкого холода он проснулся, поднялся на постели и тут же повалился обратно на подушку, получив размашистый удар по щеке. Чимин схватился за щеку и посмотрел на того, от кого прилетел удар. Хозяин… — Намджун, — сказал господин Чон, нависая над Чимином и не отводя от него взгляд черных и злющих глаз. — Тащи сюда плеть, розги, толстый и тонкий ремень и металлические браслеты на руки и лодыжки. И не забудь кляп. Нужно научить нашу Бестию правильному поведению, он видимо забыл, как надо вести себя с клиентами! Чимин не видел Намджуна, но услышал его удаляющиеся шаги. Сквозь пульсирующую боль в голове от похмелья, он пытался вспомнить, что такого случилось вчера, что его так жестоко собираются наказать?.. Его наказали вчера, приковав к кровати и оставив открытым окно, он замерз… Затем теплая ванна, приготовления к встрече с клиентом… Чокер, таблетка, виски, поездка в машине с господином Мином, а дальше всё как в тумане. Много людей, карточный стол… Бассейн, два Мина… ДВА МИНА?! «Я их перепутал! Я набросился не на того! Мне конец…» Чонгук заметил осознание и страх в глазах Бестии и понял, что до него наконец дошло, что он вчера учудил. — Ну? Всё вспомнил, тварь ты такая?! — рявкнул Чон. — Г-господин Ч-чон, я… — Чимин рывком слез с постели на пол, опустился на колени и сложил руки в умоляющем жесте. — Простите, хозяин, простите, умоляю! Я был не в себе, я выпил, да, но мне было очень холодно, поймите, прошу! Пожалуйста, господин Чон! — Он приложил сложенные ладони ко рту, по щекам катились слёзы, но он даже не смахивал их, ему было слишком страшно, ведь его еще никогда не наказывали так, и от перечисления арсенала, с которым сейчас должен был вернуться Намджун, его замутило. Руки дрожали, голос осип, и язык не слушался, но Чимин продолжал лепетать и вымаливать прощение. — Я сглупил, ошибся! Простите меня, хозяин, умоляю! Этого больше никогда не повторится, обещаю! — Я рад, что ты это понял, Бестия, однако… — Чонгук поднял палец вверх и тяжело вздохнул. — ТАКОГО позора, как вчера, у нас никогда не случалось! Чтобы элитная куртизанка набухерилась в хлам и накинулась не на своего клиента — это просто верх непрофессионализма!!! Мне пришлось вернуть клиенту деньги и еще сверх того компенсацию за испорченный вечер, потому что ты не только нас опозорил, но и его! Я никогда не наказывал тебя, Бестия, за исключением вчерашнего дня, но это даже не наказание было, а недоразумение какое-то… Но сейчас ты получишь по полной за свой проступок. Хотя проступок — это слишком мягко сказано! Это косяк, это ОГРОМНЕЙШИЙ косяк, таких косяков за все время существования нашего борделя не бывало! А до меня им владел мой дядя, и этому заведению уже двадцать лет, блять! ДВАДЦАТЬ СУКА ЛЕТ!!! — Чон с силой ударил Чимина по лицу, и тот, отлетев в сторону, приложился виском о боковую стенку кровати. Перед глазами у него всё поплыло черными пятнами, но через секунду он сфокусировал зрение и снова сел на колени, прижавшись к полу и дрожащими пальцами цепляясь за край брюк своего хозяина. — Умоляю, господин Чон!.. — скулил Чимин. — Не наказывайте меня, пожалуйста, пожалуйста! — Он рыдал, ему было страшно, и на лестнице он уже слышал тяжелые шаги Намджуна. — Пожалуйста, пожалуйста, хозяин, не надо! У Чимина помутнело в глазах от слёз, руки тряслись, и он судорожно хватался за ноги своего хозяина, но тот лишь отошел в сторону, отрываясь от его рук, и схватил Чимина за волосы. — Раньше надо было думать своей рыженькой башкой, что можно, а что нельзя! — прошипел он, глядя прямо в заплаканные и испуганные глаза Бестии. Затем он отступил. — Намджун, на кровать его, и белье сними. Мне нужно все его тело, я на нем живого места не оставлю… — НЕТ! Нет, пожалуйста, хозяин, не надо!!! Пожалуйста, я знаю свою ошибку, я никогда больше так не сделаю, послушайте меня!!! Умоляю, прошу!!! Намджун поставил коробку со всеми вещами на пол, одной рукой схватил Чимина за горло и забросил на кровать. Чимин тут же вжался в угол кровати, поджав под себя ноги и пряча руки за спину, но Намджун рывком схватил его за затылок, наклонил и, захватив одну руку, нацепил на нее толстый металлический браслет, прицепляя другой его конец к перилам на изголовье кровати, а затем проделал то же самое с другой рукой. Чимин натянул наручники, рефлекторно пытаясь как можно дальше отодвинуться от Намджуна, но это было бесполезно — качок быстро стащил с него боксеры, потянул за лодыжки и тут же закрепил их к перилам изножья кровати. Чимин извивался, всё еще пытаясь вырваться, хотя уже было поздно — он был скован по рукам и ногам, лежа на животе и загнанно дыша. — П-пожалуйс-ста, п-прошу, господин Чон! Ум-моляю вас, не н-надо… — рыдал Чимин. Он повернул голову на бок, но встретил лишь холод и безжалостность в глазах своего хозяина. — Х-хозяин, пожалуйста! — Намджун, кляп не забудь. — Да, секунду. — Намджун достал из коробки кляп и уже было собирался надеть на Чимина, но внезапно Чон остановил его. — Подожди. Оставь, обойдемся без него, — сказал он и взял из коробки широкий кожаный ремень. — Так. Можешь идти, Джун, дальше я сам. Намджун вышел и прикрыл дверь комнаты, оставляя господина Чона и Бестию одних. — Пожалуйста, прошу! — всхлипывал Чимин. Сердце неистово забилось, как только он увидел ремень в руках у господина Чона. «Я же от боли умру… Я должен умолять его, иначе мне и правда конец! Хоть бы он послушал меня, хоть бы отменил наказание… Я же и так понял всё…» — Пожалуйста, мой хозяин, мой господин Чон, умоляю вас, не наказывайте, прошу… — лепетал Чимин. — Мне страшно, я всё понял, всё-всё! Я больше никогда не буду нарушать правила, пожалуйста, послушайте… Ай!!! Господин… На лопатки с разрывающим воздух хлопком опустился ремень, кожу прожгло болью моментально, в ушах зазвенело. — Ты должен запомнить этот момент, Бестия! — прошипел Чонгук. — Правила нарушать нельзя, они не просто так придуманы. Ты разве не знаешь, что пить перед встречами запрещено?! — Чонгук снова со свистом ударил ремнем, теперь уже чуть ниже поясницы. От удара Чимин натянул руки и пытался поджать ноги, но металл оков впивался в кожу и тоже приносил боль. «Ад… Я в аду… Я не вынесу…» — Я всё знаю, хозяин, — приглушенно сказал Чимин, прорываясь сквозь душащий страх. — Я всё знаю, правда! Но мне было… Он не договорил, содрогнувшись от нового удара и закусив губу до крови, чтобы не закричать. — Никаких но, правила одинаковы для всех и не поддаются никаким оговоркам! Ты нарушил одно из строжайших правил, СТРОЖАЙШИХ, Бестия, неужели ты настолько осмелел? Если тебя никогда не наказывали, это не значит, что тебе всё позволено. Ты обязан подчиняться внутреннему распорядку безоговорочно! На самом деле, Чонгуку неприятно наказывать свою Рыжую Бестию, потому что глубоко в душе он понимал, почему тот выпил вчера, и частично это была вина самого Чонгука, так как он должен был сам проконтролировать его наказание после встречи с постоянным клиентом. И если бы Джун не забыл закрыть форточку, то и Бестия бы не замерз, и ему бы не пришлось пить. Но и оставлять всё как есть после такого вопиющего нарушения правил он не мог. — Говори, в чем ты провинился. Расскажи всё, что произошло вчера вечером. Остановишься — буду бить сильнее. Чонгук достал из коробки плеть и хлестнул ею по ягодицам. — Мм… — Чимин застонал от обжигающей боли, но все-таки смог собраться с мыслями и вспомнить то, что произошло вчера. — Я… я выпил перед встречей… Я опьянел, и на меня уже действовали таблетки, и я… А! Пожалуйста, хозяин, хватит! Хватит, прошу, мне больно!.. — Я же сказал! — Чон ударил подряд три раза плетью под коленями, и Чимин рефлекторно поджимал ноги от каждого удара, но от этого только сдёр кожу на лодыжках. — Я сказал, если остановишься, буду бить сильнее! Говори, что еще ты сделал?! — Пожалуйста-а!.. — зарыдал Чимин. Терпеть боль не было сил. — Пожалуйста-а, пожалуйста… Тогда Чонгук отбросил плеть в сторону, схватил Бестию за волосы и прошипел: — Не смей умолять! Не смей. Умолять. Ты получишь своё, и я ни на грамм не пожалею тебя! Из-за тебя наша репутация пострадала, из-за тебя, Бестия! Ты нас опозорил, и ты ответишь за это! Он резко отпустил его, и Чимин уткнулся лицом в матрас на кровати, крича в него и вздрагивая от рыданий. Ткань промокла от слёз, тело горело от ударов, и было стыдно, страшно и очень больно… Он никогда не ощущал такую боль. Клиенты иногда шлепали его, бывало, но такие, которые были бы садистами, использовали плети или что-то подобное, ему не попадались. А даже если бы были, то это было бы только ради удовольствия, а не боли. Но хозяин сейчас бил его именно с целью принести максимально ощутимую боль, наказывал его. Это было особенно унизительно. — Продолжай, иначе хуже будет, — сказал Чон. — Я слушаю. Пока я выбираю розги, говори. Если ни разу не всхлипнешь и сможешь четко рассказать всё, что вчера произошло, я ударю всего три раза. С каждым всхлипом буду удваивать количество — шесть, двенадцать, двадцать четыре и так далее. Начинай! — Я опьянел, я ничего н-не соображал, — выпалил на одном дыхании Чимин. — Господин Мин велел мне в-выйти на задний двор к б-бассейну, и я вышел, потом ч-через несколько мин-нут он пришел. Я стал уб-ублажать его, и на меня уже действовали та-аблетки, и я хотел его, и… А потом пришел госп-подин Мин, настоящий, и увидел м-меня, и отшв-вырнул! И он сказал, что он мой хозяин, а-а я сказал, что м-меня на обоих хв-ватит, и… — Что? — Чонгук прыснул от смеха. — Ты так и сказал? Что тебя хватит на обоих? — Д-да… — тихо ответил Чимин. Он не мог понять, почему господин Чон смеется. — А потом он ув-увел меня оттуда, и… — Нет, всё, стой, дальше я знаю. Ну ты… Твою мать, Бестия, это даже смешно, серьезно! — Чонгук продолжал тихо посмеиваться, понимая, насколько комична вся эта ситуация. Просто череда каких-то случайностей, из-за которые в итоге привели к тому, что Бестия лежит перед ним, рыдает и молит о прощении. — Хорошо, три раза. Чимин, не проронив ни звука, вытерпел три удара розгой по шее, поверх удара ремнем по лопаткам и по ягодицам. Удары сильные, чуть не рассекающие кожу, и следы от них сразу же вспухли, краснея и пульсируя, отдавая жаром в голову. Затем Чонгук положил розгу обратно в коробку и сел на кровать, шлепнув ладонью по уже горячей от ударов заднице Чимина. Это был не сильный удар, скорее шутливый, но Чимин даже от него дернулся и захныкал. — Сегодня ты весь день пролежишь так, раз уж я несильно выпорол тебя. Но эта история… И смех и грех. Ты и правда Бестия, я не зря дал тебе это имя. Чимин боялся, что в любой момент хозяин передумает и снова начнет бить его. Его накрыла паника, но он старался не показывать этого, тихо всхлипывая и дрожа. И еще хотелось в туалет… — Х-хозяин… Я м-могу попросить?.. Мне н-надо в уборную… Чонгук, всё еще усмехаясь, отстегнул Чимина от кровати, и тот тут же принялся растирать запястья, поджав под себя ноги. — У тебя минута. Не успеешь, снова выпорю. Чимин закивал головой, быстро соскользнул с кровати и побежал в ванную. Он про себя считал секунды и спустя пятьдесят секунд уже вернулся в комнату, тут же становясь на колени перед хозяином и сложив руки перед собой. Вид у него был потрепанный, всё тело покрывал липкий пот, волосы мокрые от утреннего пробуждения ледяной водой, глаза заплаканные, а губы и кончик носа красные. Чонгуку даже стало его немного жаль. Но не больше, чем собственных денег, отданных вчера в качестве компенсации господину Мину. — Ложись обратно. — А можно я лягу на спину?.. — попросил Чимин. — Я боюсь, что за день отлежу себе… ну… — Он посмотрел вниз, намекая на свое достоинство. — Ладно, — вздохнул Чонгук, — ложись на спину. Сегодня ты клиентов не принимаешь. Лежи и думай, осознавай. Вспоминай и запоминай, что бывает, когда нарушаешь правила. Завтра у тебя выходной, тогда и обработаешь все свои ссадины от ударов. В три часа к тебе зайдет Намджун, на пятнадцать минут у тебя будет перерыв, попить и сходить в уборную, потом он придет к тебе уже утром. Есть ты сегодня не будешь. Это всё. Чимин вытянул руки и ноги, и Чон пристегнул его к кровати за запястья и лодыжки. Затем он прикрыл его одеялом до пояса и вышел, заперев дверь на замок. Было только одиннадцать утра, еще целых четыре часа ждать. Чимин попытался заснуть, чтобы хоть как-то скоротать время до перерыва и вообще до окончания дня, но не получалось — кожу, там, где на нее давил холодный металл наручников, саднило, следы от ударов на спине, ягодицах и ногах чесались страшно, и Чимин ерзал на постели, как мог, насколько позволяли оковы, чтобы унять боль и зуд. Плюс ко всему, голова до сих пор болела от похмелья, очень хотелось пить, во рту как будто пустыня Сахара… Спустя час он уже с ума сходил от зуда, и его начало мутить. Не то чтобы хотелось стошнить, но именно этого и хотелось. Но он держался, потому что блевануть в собственной постели было слишком противно, а если он крикнет или попробует позвать хоть кого-нибудь, его просто не услышат. Он закрыл глаза и старался размеренно дышать через рот, стараясь прогнать тошноту и головокружение. — Три часа всего осталось, потерпи немного… — говорил он сам себе. — Три часа… всего три часа… Он глубоко дышал, и от гипервентиляции потемнело в глазах, поэтому он расслабился, перестал часто дышать и попытался успокоиться. Так прошел еще час.***
Сидя в офисе, Юнги прокручивал в голове вчерашний вечер и пытался вспомнить, где же видел раньше этого парня, что так страстно накинулся на него. Когда его кузен, Мин Усон, пригласил его на эту вечеринку, сказав, что на ней будут присутствовать многие коллекционеры, Юнги тут же согласился. Его бизнес — торговля редкими и антикварными статуэтками, шкатулками и подобного рода вещами — в последнее время пошел на спад, и приглашение на эту вечеринку было для него как нельзя кстати. Он обзавелся на этом вечере несколькими клиентами, один из которых оказался приближенным к той самой мафии, что сейчас крышевала его. Затем, после одной игры в покер, он вышел из душного помещения игральной комнаты на улицу. За домом температура воздуха была прохладнее, чем в доме, но теплее, чем должна была быть в январе. Юнги заметил несколько обогревателей, спрятанных за декоративными кустами, а полы на всей территории заднего двора были с подогревом, поддерживая вокруг температуру поздней осени, поэтому он не удивился тому, что у бассейна нашел одного из гостей. Это был сопровождающий его кузена — Бестия, вроде, насколько помнил Юнги. Потом произошло что-то непонятное, и парень накинулся на него, а потом пришел кузен и уехал, увезя парня с собой почти что в невменяемом состоянии. Юнги было боязно немного за парнишу, он казался совсем молодым, ну, по сравнению с его кузеном и самим Юнги, которому было двадцать шесть. И неудивительно, что этот парень принял его за своего спутника — они с кузеном были очень похожи, да и одеты были почти одинаково, и похоже было, что Бестия был пьян. Частично этот парень был невиновен в том, что запутался в Минах. И почему он казался ему знакомым?.. Юнги позвонил своему кузену. — Привет, Усон, как ты после вчерашнего? — Зол, раздражен, разочарован, в бешенстве! — ответил тут же кузен. — А что? Постебаться надо мной охота? — Нет, я не за этим, — усмехнулся Юнги. — Я хотел спросить, а где ты… эм… нанял себе того мальчика? — Ты хотел сказать, «в каком притоне ты нашел себе эту грязную шлюху»? А нафига тебе? Ты же не по мальчикам, вроде… — Я би, Усон, и я, опять же, не поэтому спрашиваю. Просто он показался мне знакомым, я хотел встретиться с ним и расспросить, не встречались ли мы раньше. — Ты хочешь сказать, что встречался со шлюшкой? — прыснул Усон. — Ты серьезно? — Нет, я никогда не вызывал себе шлюх, не сравнивай меня с собой! Просто скажи мне адрес и телефон того заведения. Усон тяжело вздохнул и назвал контакты, а затем сразу отключился. Юнги, получив адрес, решил не откладывать дело на потом и сошел вниз на подземную стоянку, сел в машину и выехал на дорогу, вводя адрес в навигатор. Бордель, которым так был недоволен Усон, оказался виллой на окраине города, окруженной высоким красивым забором с массивными железными воротами, видеодомофоном и камерами. Юнги припарковался у ворот, подошел к домофону и позвонил. — Слушаю, — отозвались после третьего звонка. — Эмм… Я к Бестии… Раздался щелчок и ворота открылись. Юнги прошел через них и двинулся к самой вилле, оглядывая мельком территорию дома, покрытую снегом, но с расчищенной широкой тропинкой, ведущей ко входу. Юнги зашел внутрь дома, и его сразу встретил улыбчивый парень, на вид чуть старше него, высокий, темноволосый и со спортивной фигурой. В отдалении стоял мощный качок, внимательно следящий за ним и за Мином одновременно. — Здравствуйте, я — Чон Чонгук, владелец виллы. — Рад познакомиться, Мин Юнги. Я хотел бы встретиться с Бестией, если можно. — О, к сожалению, Бестия сегодня не принимает, у него внеплановый выходной, — покачал головой Чонгук. — Но вы можете прийти завтра, если вам угодно, он с радостью вас обслужит. Вы впервые у нас, так ведь? — Эм, да… — замялся Юнги. — Тогда, вы должны знать, что Бестия — наша элитная куртизанка, и его время стоит дорого, однако у нас есть также две куртизанки-девушки 1 класса, куртизанки 2 и 3 класса, их услугами вы можете воспользоваться сегодня, если угодно, а завтра Бестия будет в вашем распоряжении. — Спасибо за предложение, конечно, но… Мне нужен только Бестия. А нет возможности встретиться с ним сегодня? — Нет, он сегодня немного не в форме, а мы же не хотим огорчать наших клиентов неподобающим обслуживанием. Так что — только завтра. Приношу извинения за неудобства. — Хорошо… — медленно кивнул Юнги, пытаясь понять, что значило его это «не в форме». — Тогда, во сколько я могу приехать завтра? — В любое удобное время с девяти утра до часу ночи, — ответил Чонгук. — Наши куртизанки работают как на дому, так и принимают здесь, на вилле. Вы можете заказать их на час, несколько часов, сутки или неделю. Цена зависит от класса и, собственно, от количества часов. Возьмите мою визитку, и если возникнут еще вопросы — обращайтесь. — Спасибо… — задумчиво ответил Юнги, вертя в руках визитку. — Тогда я приеду завтра в десять на… На три часа, да? Могу я забронировать это время? — Конечно! Джун, — владелец подозвал к себе качка. — Забронируй, пожалуйста, на завтра время Бестии с десяти до часа дня для господина Мина. Качок подошел к стойке в углу холла и внес информацию на компьютер. — Сделано, — откликнулся он. — Отлично, — улыбнулся Чонгук. — Тогда, мы ждем вас завтра в десять часов. — Я приду, — кивнул Юнги и двинулся к выходу. — До свидания. — До встречи, — вежливо улыбнулся Чонгук и кивнул головой в знак прощания.***
В три часа замок двери в комнате Чимина щелкнул, однако к нему вместо Намджуна пришел господин Чон. Чимин, завидев его, тут же заерзал на кровати. Его до сих пор мутило, и он чувствовал, что его вот-вот стошнит. — Господин Чон, быстрее, пожалуйста, отстегните меня, мне плохо!.. — проговорил Чимин, запрокидывая голову и глядя в потолок, тяжело дыша через рот, чтобы сдержать тошноту. — Быстрее! Чонгук тут же подбежал, отстегнул его руки и ноги, и Чимин ринулся в ванную, после чего до Чонгука донеслись характерные звуки рвотных позывов. Он прошел вслед за Чимином в ванную комнату. — Что с тобой? — холодно спросил Чонгук. — Похмелье… наверное… — кое-как проговорил Чимин. — Не знаю… я три часа терпел… но это не прошло… — Это и похмелье, и стресс, — констатировал Чонгук. — И в том, и в другом ты виноват сам, и твои пятнадцать минут тикают, чтоб ты знал. Прошло уже пять. Чонгук вышел из ванной и прикрыл за собой дверь. Чимин потихоньку встал, на трясущихся ногах дошел до раковины, умылся, почистил зубы, затем решил принять минутный душ, просто зайдя в ванну и обдав всё тело прохладной водой, а после надел на себя махровый халат. Он вышел из ванной, и у него оставалось еще пара минут. Он растер затекшие от лежания руки, ноги и поясницу и немного попрыгал на месте, разгоняя кровь по телу. На всё это ухмыляясь и скрестив руки смотрел Чонгук. — Смешной ты, — проговорил он. — И жалко тебя, и денег своих жалко, но денег больше. Так что наказание ты отбываешь до утра, никаких поблажек. А завтра твой выходной отменяется, считай, что ты получил его сегодня. — То есть как? — всё еще прыгая спросил Чимин. — У меня всегда выходной по четвергам… — А завтра не будет. Я и так не вычел из твоей зарплаты ту компенсацию для господина Мина, так что молчи вообще. К тебе завтра придет клиент в десять часов. В семь утра к тебе придет Джун и освободит тебя. И чтобы в десять был полностью готов принять клиента! И мне плевать, как ты это сделаешь! Если услышу жалобу еще и от него — тебе конец. Уже два клиента подряд были тобой недовольны. Третьего я не потерплю — спущу тебя во второй класс, а на твое место придет Ви, он уже давно метит в верхушку. — Нет, нет, я всё сделаю, не беспокойтесь, господин Чон! — закивал Чимин. — Все будет по высшему классу. Чонгук внимательно смотрел на часы, позволив Чимину еще две лишних минуты попрыгать. Потому что жалел его, и потому что ему просто нравилось на это смотреть. Затем он остановил его. — Всё, перерыв окончен. Марш в кровать. Чимин, слегка задыхаясь после прыжков, понурив голову поплелся к кровати и лег на спину. Чон закрепил его руки и ноги к кровати, а затем с поразительной мягкостью провел по его лицу прохладными пальцами, глядя на него немного с сожалением. — Мне так не нравится наказывать тебя, моя Бестия… — пробормотал он. — Но ничего не поделать, ты очень серьезно провинился, и я не могу просто так спустить тебе это с рук, это будет плохим примером для остальных моих подопечных. Затем он, к удивлению Чимина, мягко поцеловал его в лоб и с нежностью посмотрел ему в глаза. — Я зайду к тебе завтра перед встречей. Не разочаруй меня, моя Бестия. Он снова прикрыл его одеялом, как в прошлый раз, вышел из комнаты и захлопнул дверь. Тихонько щелкнул замок. «С чего вдруг он меня поцеловал?.. И смотрел так… не как обычно? Неужели я настолько жалок?..» Чимин улегся прямо в халате, и сейчас ему стало жарко, сердце после прыжков часто и сильно билось, а отметины из-за вспотевшей спины зачесались пуще прежнего. «Уж лучше бы не прыгал!» — с горечью подумал Чимин. И внезапно, после всех этих злоключений, на него напало уныние. Впервые с тех пор, как он остался абсолютно один, без единого родственника, ему было больно, но болело не только тело, а еще и душа. Угнетение и депрессия полностью охватили его голову, заставляя выть и рыдать, что есть сил. Но он сдерживался, а от подавляемых рыданий в груди копился как будто ком нервов, вязкий, тягучий, разрушающий его изнутри. «Я один… абсолютно один, у меня нет никого… Я шлюха, продаю себя, и сколько бы много я ни получал, это никогда не окупит того позора, которым я сейчас пятнаю себя. И изменить ничего я не могу. Мне даже пожаловаться некому, совсем. Как же тяжело… Осталось два года и пять месяцев… А выживу ли я вообще здесь? Может меня вообще выпрут отсюда. Я скачусь ко второму, затем к третьему классу, а потом… Даже думать не хочу, что потом…» Громкий всхлип все-таки вырвался из уст, затем второй, третий, и вот он уже просто ревет в голос, горячие слезы противно затекают в уши, из носа тоже течет, а тело дрожит от сбивчивого дыхания. «Тебе есть кому позвонить…» — вдруг подсказало сознание, и в памяти всплыла серая визитка. Отчаяние захватило его с такой силой, что теперь его основным желанием стало добраться до телефона и визитки и позвонить Мин Юнги. Он с силой дергал руками и ногами, пытаясь вырваться из наручников, но это было бесполезно и причиняло лишь жгучую боль. Вырваться — никак, позвонить — тоже. Все тело болит, и чувство пустоты накрывает всё больше. На часах — шесть вечера, спина уже занемела и немного покалывала, как и конечности. Пытаясь игнорировать истерику, он принялся выводить круги стопами и кистями, твердя про себя успокаивающие слова, которые облегчения, по сути, не приносили. «Все хорошо, руки есть, ноги есть, значит — выкручусь. Хотя, ни руки, ни ноги сейчас мне даже не принадлежат, они во власти господина Чона, пока не кончится контракт. И все равно… Нет, не все равно! Я в полной жопе. Полной и беспросветной. Хочу сдохнуть…» — Господин Чо-о-н!!! — внезапно для самого себя закричал Чимин. — Я хочу сдохнуть… — уже шепотом сказал он. — Помогите… Мне плохо… Слёзы кончились, силы тоже. Наступила опустошенность. Он вспоминал лицо Мин Юнги, но не мог чётко его вспомнить. Пытался вспомнить голос — тоже смутно. Помнил только взгляд, лисий, чем-то похожий на тот, который сквозь пелену опьянения он видел вчера у того Мина, что был ненастоящим. Хитрый прищур, глаза тёмные, как угольки… И руки — он помнил рукопожатие Мин Юнги тогда, в парке, — тёплое, уверенное. У вчерашнего Мина руки были холодными… Значит, не он. Чимин потихоньку засыпал — обессиленный, уставший от всего, от своей жизни, от себя. Он не думал, что все же сможет уснуть сегодня, но видимо, истерика сделала своё дело, вымотав его окончательно. «Ну вот, хоть какой-то плюс…» — подумал Чимин и наконец провалился в тревожный сон.