***
Чимин не ожидал, что проснуться будет настолько легко. Уже просыпаясь, но пока находясь в полудреме, он чувствовал, что его ничто не удерживает, в запястья и лодыжки ничто не впивается и нигде не болит. И вообще, его ладони, кажется, сейчас под его щекой… Он медленно открыл глаза, наконец полностью проснувшись и снова ощутив свободу движений. Он выставил руки перед собой — выставил, да, а на часах всего шесть утра… Намджун должен был прийти в семь… Это значит, что хозяин его пожалел и отпустил пораньше? Или что это значит?.. Чимин потянулся, глубоко вдохнул, почувствовав, что в комнате как-то свежо, и обнаружил, что его окно было на щелочку приоткрыто, буквально чуть-чуть, так, чтобы прохладный воздух немного проникал в комнату. «Никакого выходного, сегодня у меня клиент… Нужно ванну принять, спину натереть чем-нибудь, чтобы снять раздражение. Потом одежду подобрать. Ах, я так устал… Но мне не на что жаловаться, выкручусь. Да. Я всё сделаю по высшему классу, как и обещал. Нужно обслужить клиента, чтобы он остался доволен, я не хочу во второй класс…» Он поднялся с кровати и поплелся в ванную. Вся кожа болела и зудела после вчерашнего, поэтому, погрузившись в теплую воду, Чимин облегченно вздохнул и наконец расслабился. Он не стал задаваться вопросом, почему его освободили раньше срока (и по всей видимости, намного раньше, раз ему было так удобно спать, и ничто не затекло и не занемело, когда он проснулся). Главное, что сейчас он был свободен, принимал ванну и мысленно готовился к встрече с клиентом. «Видимо, сегодня придет новенький, раз господин Чон назвал его просто ''клиент'', а не постоянный. Да и все мои постоянные в курсе, что по четвергам я не принимаю… Значит, надо постараться. Загнать подальше мысли о том, что у меня вообще-то тело разваливается на кусочки, и просто обслужить нового гостя, показать себя в лучшем свете, чтобы он остался доволен мною…» Выйдя из ванной, он кое-как натер спину мазью, но совсем немного, потому что у нее был слегка отталкивающий запах. Затем он намазал тело специальным лосьоном с терпко-сладким ароматом, который, как он знал, не позволял оторваться, если клиент уже один раз почувствовал этот аромат на его коже; после этого уложил волосы, создав свой любимый художественный беспорядок, сделал легкий макияж, подчеркнув глаза, и принялся выбирать одежду. Он стоял абсолютно голый в гардеробной, когда к нему зашел господин Чон. — Готовишься? — О, вы здесь? — Чимин немного испугался, услышав голос хозяина за спиной. В памяти моментально всплыли два выражения лица, которые он видел вчера у него: холодное и злое во время наказания, теплое и мягкое — после. И почему хозяин вел себя так странно?.. — Я… да, готовлюсь. — Чимин мельком глянул на часы. — У меня есть еще час, я пока выбираю, что надеть. Чимин ничуть не смущался своей наготы при хозяине, да и вообще, ему казалось, что чувство стыда давно покинуло его, но что-то сейчас его насторожило… Что-то заставляло прикрыться или спрятаться за дверцу шкафа, или быстро одеться… Смущение. Откуда? — Ты покраснел, — констатировал Чонгук, ухмыльнувшись и скрестив руки на груди. — Ты смущаешься меня? — Я — нет, что вы, господин Чон, ни в коем случае… — соврал Чимин и попытался задвинуть подальше странные мысли по поводу такого непонятного поведения хозяина. Он повернулся обратно к вешалкам, выставив на обозрение свою покрытую полосами ударов спину, ягодицы, ноги… Чонгук подошел к нему сзади и аккуратно положил руки на плечи, сминая и массируя напряженные мышцы шеи. — Ты так пахнешь… — Чон немного наклонился к его шее и шумно вдохнул. — Это я купил этот лосьон? — шепча на ухо, спросил он. — Господин Ч-чон, мне надо готовиться… — Почему ты волнуешься? Я же не сделаю тебе больно, не сейчас… — Мне… я боюсь что-то сделать неправильно, и что вы снова накажете меня, и… Если я плохо обслужу клиента, то вы точно это сделаете, так что… — Чимин собрался с духом. — Не могли бы вы оставить меня? — Как ты смеешь?.. — прошипел Чонгук с силой сдавив его плечи и кожу шеи в том месте, где были видны следы от розги. — Я твой хозяин, Бестия, и ты не имеешь права говорить мне, что делать! — Он рывком развернул его лицом к себе и треснул по лицу. Щека тут же покраснела. — Ты себя и с клиентами так ведешь?! — Нет, нет, господин Чон, никогда… — залепетал Чимин, хватаясь за щеку и мотая головой. Он сдерживал слёзы, чтобы не смазать сурьму на глазах. — Я просто в-волнуюсь, вот и в-всё, простите… Чонгук зло смотрел на него, поражаясь его наглости и одновременно восхищаясь ею. Однако слышать подобные слова от своих куртизанок Чонгук не привык, поэтому… — Еще раз услышу от тебя такое — мигом вылетишь с третьего этажа обратно в 3 класс. Или сдам тебя в дешевый бордель, где тебя будут использовать настолько часто, что ты себя забудешь. Запомни. Ты мой на эти три года. И мне решать, в каких условиях ты будешь жить. Чонгук грубо оттолкнул его и вышел из гардеробной. Он хмурился, потому что ему и не нравилось ругать свою Бестию, и одновременно хотелось прямо сейчас взять его и вытрахать из него дурь. Но Чонгук и сам понимал, что Бестия должен подготовить себя для клиента, а ублажить клиента — самое главное правило его заведения. И только поэтому он ушел прямо сейчас из его комнаты. Хотя, с каждой секундой ему всё больше хотелось придумать какую-нибудь причину для того, чтобы отменить сегодняшнего клиента Бестии, даже если придется упустить те деньги, которые ему принесли бы эти три часа Бестии наедине с господином Мином, и самому занять Бестию на весь день. На весь, да. И чтобы Чонгук сам стал его клиентом, а Бестия обслужил бы его по высшему классу, доставил удовольствие, ублажил его. Чонгук бы дал ему самый мощный афродизиак, только чтобы посмотреть, как Бестия сгорает от желания в его руках, как просит «быстрее, нежнее, жестче…», как шепчет или кричит «хозяин, господин Чон…», как тает в его руках, а затем просто ложится рядом с ним, возможно, засыпает… возможно, даже прямо на его груди… абсолютно точно — без одежды… абсолютно точно — мокрый, тяжело дышащий, судорожно хватающийся за него… абсолютно точно — его Бестия.***
Чимин ожидал клиента, сидя за своим туалетным столиком. Он уже выпил таблетку, оделся. На эту встречу, после долгих раздумий, он решил надеть шелковый халат, черный с красными узорами, а под ним — ничего. Таблетка начала действовать примерно через минут пятнадцать, дыхание немного участилось, кожа становилась чувствительной к гладкой ткани халата… Послышался аккуратный стук в дверь, скрип дверной ручки, а затем тихие шаги. Чимин сидел спиной ко входу, и когда услышал, что его клиент наконец пришел, он медленно повернулся, говоря сладким голосом: — Мм, я так долго тебя ждал, милый… — и осекся. Перед ним стоял тот Мин, которого он перепутал на вечеринке со своим настоящим хозяином. Чимин шумно вдохнул, на секунду смутившись и испугавшись, но тут же взял себя в руки и продолжил. Все-таки, он должен работать… — Что предпочитаешь? — проговорил он, грациозно вставая со стула и подходя к своему клиенту. Он мягко положил руки ему на плечи, немного склонил свою голову и хитро прищурился. — Хочешь вести или быть ведомым? — Он приблизился к самому его уху и зашептал. — Лично я предпочитаю вести, но для тебя… — Подожди, — нахмурился Юнги и немного отстранился. — Я…не за этим сюда пришел, эм… Бестия. Бестия, правильно? Интересное имя… Юнги слегка улыбнулся и, устало вздохнув, высвободился из рук этого странно напоминающего ему кого-то парня, по-хозяйски сел на его кровать и немного откинулся назад, облокотившись на руки. Он устал, всю ночь мучился бессонницей, которая в последнее время стала его злейшим другом, и увидев кровать, манящую к себе приятными на ощупь шелковыми простынями, подушками и пушистым пледом, ему захотелось прилечь здесь, отдохнуть немного… Чимин, заметив его усталость, обошел кровать с другой стороны, сел за ним, поджав ноги под себя и принялся массировать плечи своего клиента. — Ты устал? Я помогу тебе расслабиться… — Он снова зашептал сладким голосом. — Тебе будет хорошо, я могу сделать тебе приятно, ты забудешь про свою усталость… — Было бы неплохо, но я знаю, что именно ты собираешься сделать, так что нет, не надо. Я не за сексом сюда пришел. Чимин, продолжая массировать его плечи, нахмурился, но не подал виду, что это смутило его. — А зачем же ты пришел ко мне, милый? Что бы ты хотел от меня получить, мм? Он наклонился немного, прикоснулся губами к его шее, расстегнул несколько пуговиц его рубашки и запустил руки под нее, водя ладошками по телу, груди, шее. Его самого распаляло с каждой минутой все больше, и он хотел распалить и своего клиента, чтобы вместе с ним… — Не надо, — тихо сказал Мин. — Остановись. Мешаешь думать. Чимин немного опешил, но все-таки послушал своего клиента, убрал от него руки и прекратил целовать. Он передвинулся на кровати и сел так, чтобы видеть лицо Мина, а затем мягко прикоснулся к его щеке. — Что же ты хочешь? — тихо спросил он. — Хочу вспомнить, где тебя видел… — так и ответил Юнги. — Мне знакомо твое лицо и голос, но я не могу вспомнить. Может, ты знаешь, откуда я могу тебя знать? — Я… — Чимин неуверенно уставился на него. «Он или не он? В любом случае, если мы оба кажемся друг другу знакомыми, то наверное…» — Ты Мин Юнги? — спросил Чимин. Он отчетливо помнил имя человека, с которым почти девять месяцев назад разговаривал в парке, но не очень хорошо помнил лицо, потому что почти всё время, что они разговаривали, он смотрел в небо, на облака, да и встреча их длилась всего каких-то минут пятнадцать… — Д-да… — опешив, ответил Юнги. — А ты… — Мое имя ты не знаешь, я не сказал его в тот раз. И я не уверен, что тебе стоит его знать, учитывая, кем я сейчас работаю… Но я до сих пор помню тот день в парке, у меня даже сохранилась твоя визитка… Чимин рывком встал с кровати, прошел в гардеробную, достал оттуда кошелек из одной из сумок и вытащил серую визитку. — Вот, — сказал он, улыбнувшись и протягивая визитку Юнги. — Ты дал мне ее и сказал, что если мне понадобится помощь, я могу позвонить тебе. Это было в мае, в прошлом году. Юнги уставился на визитку, периодически поглядывая то на нее, то на парня — пухлые губы, блеск в глазах, немного угасший по сравнению с тем, что он помнил, и волосы… в прошлый раз светлые, сейчас — огненно рыжие. — Ты тот… тот парень, который… с которым я разговаривал в парке? Это ты, да? Правда ты? — Юнги немного не верил в то, что они снова пересеклись. В тот раз в парке, в этот раз… в борделе, скажем прямо. — Ты нашел… такой выход из своей жизненной ситуации? — грустно спросил он. Чимин вздохнул, стараясь игнорировать то, что тело вообще-то просило близости с кем-нибудь, потому что чувствительность обострилась неимоверно, и кожа горела и покрывалась мурашками чуть ли не от каждого движения. В висках стучало, как от возбуждения, так и от волнения, что тот человек, которому он так хотел позвонить вчера ночью, ради звонка которому чуть не стер себе всю кожу, вырываясь из наручников, сегодня сам к нему пришел и… увидел его, работающего шлюхой. Хоть и элитной. Хоть и на вилле. — Я пытался найти нормальную работу, но… у меня не было аттестата. Не было официального опыта работы, не было ничего. — Чимин опустил глаза в пол и присел на край кровати, не решаясь посмотреть в глаза Юнги. — Я умел только танцевать, научился, пока был в школе. Потом бросил из-за смерти деда, когда остался совсем один. Мне нужна была хорошая работа, чтобы я мог платить за жилье, чтобы хоть как-нибудь питаться, обеспечивать себя. Но без специального образования, и тем более, без аттестата об окончании школы, меня не брали никуда. Я пошел работать в стрип-клуб, а там меня нашел господин Чон и предложил работать здесь. Контракт на три года, полное содержание, медицинские осмотры, естественно — все за счет хозяина. Зарплата большая, плюс чаевые от клиентов, подарки… — Почему ты мне не позвонил ни разу? — прищурившись, спросил Мин. — Я бы помог тебе, устроил в свою фирму, платил бы… — За что платил? Я ничего не умею… В работе на компьютере я не спец, вести документацию не умею, ничего не умею… — Чимин вздохнул. — А так, всего три года, и я свободен, богат… Могу делать, что хочу. — Мне жаль, что ты выбрал этот путь, Бестия… — тихо сказал Юнги. — Я… по правде сказать, разочарован. — Он помотал головой и как-то странно посмотрел на него, как будто с жалостью и немного с отвращением. — Не то, чтобы тебя вообще должно волновать мое мнение, но… В тебе чувствовался такой энтузиазм, оптимизм, я был уверен, что ты найдешь себе достойную работу, но это… — Он поднялся с кровати и посмотрел на него сверху вниз, а затем опустил глаза в пол. — Лучше бы я не вспоминал тебя. Юнги двинулся к двери, а Чимин, стыдясь себя и особенно того, что искусственное возбуждение все еще копилось и пульсировало в его теле, прикрыл лицо руками и тихонько заплакал. Он не видел, как Юнги вышел. Лишь услышал щелчок захлопнутой двери и удаляющиеся за дверью шаги. «Как же я отвратителен… Если бы я раньше его вспомнил, то отказался бы от этой встречи, умолял бы господина Чона под любым предлогом отменить заказ, лишь бы Мин Юнги не видел меня таким…» Мин ушел, а Чимин, всхлипывая, свернулся в комочек, подавляя желание прикоснуться к себе, чтобы унять уже этот жар в теле, порожденный афродизиаком. Ему было плохо, и, хоть ему в принципе и должно было бы наплевать на мнение Мин Юнги, но почему-то было стыдно за себя и за то, что он разочаровал кого-то, кто думал о нем так хорошо. «Ну, а разве я виноват, что меня не брали на другую работу? Разве я виноват в том, что захотел жить нормально, пусть и таким способом?! Разве я виноват?..» — Бестия, это просто НЕВОЗМОЖНО! — В комнату ворвался господин Чон, уже неся хлыст в руках. — Почему от тебя вот уже третий клиент выходит недовольный, а? Он даже не остался на все три часа, а когда я спросил, почему он так рано ушел и не требует ли он возврата денег, он лишь сказал, что тебе нужнее! КАК ЭТО ПОНИМАТЬ?! — Господин Чон, просто накажите меня уже, и можно я побуду один? — прошептал Чимин. Он знал, что за этим его высказыванием последует, прекрасно знал. И изменить всего этого он бы все равно не смог. Так что «быстрее начнёт — быстрее кончит». То же самое он сказал себе в самый первый день, когда ступил на порог этого дома. Чонгук замахнулся хлыстом и несколько раз ударил Чимина, попадая на плечи, бедра и бока. — Как ты себя ведешь вообще, а?! Ты разучился работать? Отлично, пакуй вещи! Ты отправляешься бордель, самый дешевый, тот, что на отшибе города, им владеет мой знакомый. Надеюсь там из тебя выбьют всю дурь и ты наконец придешь в себя! Лишать тебя 1 класса я не буду, вернешься сюда через неделю — и может вспомнишь, наконец, как должны вести себя элитные шлюхи!!! Чонгук все время, пока кричал, бил его, а Чимин, лежа на боку, прижав колени к груди и защищая лицо, терпел удары, не проронив ни слова и только лишь всхлипывая тихонько от боли. — Х-хорошо, мой господин, я поеду, куда скажете. От этого моя репутация шлюхи все равно не изменится… — Чимин поднял на него взгляд, и Чонгук поразился тому, насколько пустыми были сейчас его глаза. Его Бестия всегда улыбался, и что бы ни было, всегда в его глазах горели искорки, за что он и звался Бестией, собственно говоря. А сейчас… — Что с тобой произошло? Почему ты так изменился, Бестия? — Чонгук отбросил хлыст куда-то в сторону и присел на постель. — Тебе что-то сделал этот клиент? Он тебя задел? Что-то не так сказал? Почему ты плачешь? Отвечай. — Я не могу вам сказать, господин Чон, извините, — ответил Чимин, вытирая и размазывая рукавом слезы вместе с макияжем. — Это моя прошлая жизнь, а настоящего я уже изменить не смогу. Чимин поднялся с кровати и прошел в гардеробную, доставая сумку и складывая в нее самое необходимое, чтобы выжить в том месте, куда его сейчас посылал хозяин — белье, полотенца, пару халатов, лубриканты, презервативы, таблетки… А затем его руку перехватил Чонгук. — Подожди… Не надо никуда ехать. Я… погорячился. — Он потянул его к выходу из гардеробной и затащил в ванную. — Сними халат. Чимин, уже позабыв про смущение, которое было у него сегодня утром, сбросил свой халат на пол. Его тело покрывали, помимо вчерашних следов от наказания, теперь уже свежие удары хлыста, множеством тонких красных и взбухших полос пересекая кожу на плечах, кистях рук, шее, ребрах, коленях… Всю левую сторону. Чонгук, вздохнув и мельком оглядев дело рук своих, отвернулся, включил кран и набрал ванну, добавив немного парфюмированной пены. — Залезай, — сказал Чонгук, кивнув на ванну, от которой шел пар и приятно пахло жасмином. Чимин на нетвердых ногах залез в ванну, чуть не упав, запнувшись о бортик. Чонгук вовремя подхватил его под руки, при этом сам наступил ногой в ванну. — Ну вот, из-за тебя я промок… Садись уже. Чимин послушно сел в ванну, и Чонгук, сбросив с себя одежду, присоединился к нему. Он сел напротив Чимина, а затем поманил его рукой. — Подвинься сюда и ляг на меня, — сказал он. Чимин опустил глаза и сел между разведенных ног Чонгука, в очередной раз стыдясь себя и того, что без тени смущения принимает ванну вместе с мужчиной, являющимся, ко всему прочему, его хозяином до конца контракта. Он прислонился спиной к его груди, стараясь выгнуться в пояснице, чтобы не касаться Чона там… — Ближе, — недовольно сказал Чонгук. — Я ж тебя не съем, расслабься… Чимин нехотя придвинулся и теперь уже всем телом лежал на своем хозяине, а тот обняв его руками и обхватив ногами, положил голову ему на плечо и прижался губами к жилке на шее. — Ты стыдишься себя? — тихо спросил он. Чимин несколько раз кивнул, прикрыв глаза и пытаясь увернуться от губ хозяина. — Почему ты отстраняешься? — спросил Чонгук, прижимая его к себе сильнее. — Потому что, господин Чон, вы не мой клиент. Вы мой хозяин, вы можете наказывать меня за плохо оказанные услуги, за неправильное поведение, но вы не можете владеть мной. В том смысле, что я не могу предоставить обслуживание вам, если вы не клиент. — То есть, чтобы ты меня обласкал и не отвергал, мне нужно стать твоим клиентом? — усмехнулся Чонгук. — Надо же… Остальные мои куртизанки никогда не смели говорить мне такое, но ты… Хорошо, моя Бестия, моя Рыжая Бестия, я тебе заплачу, ладно. Я стану твоим клиентом. На сегодня. На целый день. Весь день до двенадцати часов ночи. Прими меня как клиента, я хочу знать, что получают люди, когда снимают тебя. Чимин вздохнул и замер на несколько секунд, пытаясь собраться с мыслями и поймать новую волну. «Отбросить в сторону боль и стыд… Я Бестия, у меня сейчас клиент… Я его Бестия, я должен доставить ему удовольствие, должен ублажить его, он останется мною доволен… Это не господин Чон, это мой клиент, просто клиент, его имени я не знаю, а для него я Бестия, элитная куртизанка…» Чимин разомкнул руки хозяина обвивавшие его, развернулся, положил свои руки ему на плечи, как немного ранее сделал с Юнги, наклонил голову и прищурился. — Что предпочитаешь, милый? Хочешь вести или быть ведомым? — затем придвинулся к самому уху и прошептал: — Лично я предпочитаю вести, но для тебя я сделаю исключение… — Он легонько сжал его плечи, а затем переместил ладони на грудь и двинулся руками вниз, лаская его тело мокрыми пальцами и оставляя на коже дорожки из ароматной пены, покрывающей его руки. Его голос был таким сладким, движения мягкими и соблазняющими, глаза горели, но не так, как привык Чонгук, а другим огнем — прожигающим, испепеляющим, заставляющим закусить губу и сжать руки от желания наброситься на него. Чимин обслужил его по полной программе. Он был разным — нежным и сладким, грубым и резким, ведомым и ведущим, и Чонгук понял, что не зря продвинул Бестию в корону элиты — он того заслуживал. И когда на часах было десять, а обессиленный Чонгук уже просил отдыха, потому что выдохся, хотя сам сказал Бестии, что берет его до двенадцати ночи, то Чимин, ухмыльнувшись и проигнорировав его просьбы, затянул его в настолько страстный и жгучий поцелуй, что у Чонгука снова начало тело гореть от желания, хотя казалось, что сил не осталось вовсе и он просто сейчас отключится. — Бестия… Бестия остановись, хватит… — бормотал Чон. — Я умираю, прекрати… — Милый, я не остановлюсь, пока не стукнет полночь… — проговорил Чимин, сминая губы Чона и совсем позабыв о том, что это его хозяин, господин Чон. Сейчас для него это был очередной клиент, и он вел себя с ним так, как вел всегда со всеми остальными клиентами. Точнее, с каждым, кто приходил к нему, у него уже была выстроена система поведения, он знал вкусы и предпочтения всех своих постоянных клиентов, которые, по сути и составляли основную массу его посетителей. Каждый день был расписан по часам, кроме четверга… Сейчас его личный четверг занял Чон, что вызывало недовольство у Чимина. Завтра он должен будет принять троих постоянных клиентов, и сегодня он должен был отдыхать, чтобы завтра быть в форме, но нет — его личное время арендовал Чон. Нагло и беспардонно. Бестия был раздражен, зол, немного взбешён… — Милый, ты получишь все своё время, сполна… — немного озлобленно приговаривал он. — И останавливаться я не собираюсь… Так и прошло время почти до двенадцати, и Чон сгорел под ним ещё раз пять, но так и не услышал из его уст ни «господин Чон», ни «хозяин»… Только «милый, сладкий» или вообще никак. И его это как-то расстроило. Когда Чонгук уже в который раз обессиленно лежал на кровати Бестии, накрывшись тонкой шелковой простынью и загнанно дыша, он решился спросить об этом. — Бестия… — Мм? — сладко промурчал Чимин, лёжа-таки на нем, как Чон и мечтал сегодня утром — на его груди, без одежды, взмокший, водя ладошками по его плечам и лицу, перебирая его чёрные волосы и заглядывая в его глаза. Чонгук еще днем заставил Бестию выпить еще одну таблетку, но теперь уже жалел, понимая, что сам он завтра, скорее всего, не разогнется… — Почему ты ни разу не назвал меня хозяином или господином? Почему только «сладкий, мой хороший, милый»? — Потому что ты мой клиент ровно до двенадцати ночи, и я не должен знать, как тебя зовут, а меня ты и так всегда зовешь «моя Бестия», так что все по правилам… — Чимин, прекрати… Чимин встрепенулся, врываясь в жестокую реальность из своего выдуманного мира. — Не надо звать меня по имени, когда я вас обслуживаю, господин Чон. Это мало того, что противоречит правилу анонимности, так ещё и… ранит меня. — Чимин мельком взглянул на часы — двенадцать часов ровно. — Твое время истекло, сладкий… — тихо проговорил он, выжимая из себя остатки своей роли, заставляя себя быть милым и услужливым. — Ты остался мною доволен? — Он мягко провёл пальчиками по щеке Чона, оставив мимолетный последний поцелуй на ней. — Да, Бестия, я доволен, однозначно доволен… Да… — кивнул Чонгук. — Но я хочу переночевать здесь, уже не как клиент, а как хозяин этой долбанной виллы, потому что до моей комнаты идти дохера, а ноги меня уже не держат. Чимин вздохнул, откинул с себя простынь и поплелся в гардеробную. Спустя минуту он вернулся одетый в лилового цвета пижамные шорты и футболку и лёг на самый краешек кровати, подальше от Чона, укрывшись пледом. Чонгук, заметив то, что тот пытается отдалиться от него, обхватил его рукой и притянул к себе. — Хозяин, ваше время вышло, — напомнил Чимин. — И вы хотели поспать, так спите. И я тоже хочу отдохнуть, у меня завтра три клиента, и с ними еще повозиться придется больше, чем с вами… — Спи со мной, Чимин. Просто, спи. Мы оба устали, так что отдыхай. И не возражай. Это всё. Чимин привык, что если господин Чон говорит «Это всё», то он именно это и имеет ввиду, и что говорить дальше бесполезно. Поэтому он, стараясь игнорировать чужие руки и ноги, оплетающие его и мешающие расслабиться, всё же уснул, перед этим пытаясь понять, почему же хозяин теперь зовёт его Чимин, а не Бестия.