***
Звук приборов: писк, раздающийся все сильнее и сильнее. Писк становится громче и громче. Сердце останавливается.***
Он открывает глаза, всматриваясь в потолок дома. Ему опять снилось сны. Они часто посещали его, путая черноволосого. Эти сны, мечты, которые приходили к нему, были настолько похожи на реальность, что даже Карамацу не мог разобрать, где правда, а где явь. Сегодня его посетила ещё мечта - одна из многих мечт, в которых он уходит из дома. Насамом деле, нет никакого Осомацу, заботившигося о нем и переживающигося за его судьбу. Нет братьев, которые заботились бы вообще. Все это было сном, всё это было мечтой - такой несбыточной и далёкой. Хотя, нет. Не совсем. Сегодня Карамацу сделает наконец первый шаг. Сегодня - это последний день, когда Карамацу просыпается в этом доме - месте, где столько боли и обиды и где есть только немножечко тепла, забытого давным давно. Больше не будет Painfulmatsu*, больше не будет второго брата. Этому всему придет конец. Черноволосый тихонько встаёт и покидает футон, на котором мирно спят его братья - это вряд-ли можно назвать мирным сном, но Карамацу видел и похуже, поэтому это можно было посчитать за мир. В комнате темно и ничего не видно, кроме некоторых мест, которые освещаются светом из окна, идущим от круглой луны. Он подходит к ящику, который сломан и, куда, по мнению многих, слаживать вещи не имеет смысла, ведь полки могут провалится. Но Карамацу починил недавно его, чтобы покласть туда вещи, которые будут ему необходимы. Черноволосый давно зачистил все: свою яркую одежду, обувь, записки, стихи, гитару - одежду он сжег, а гитару уже занёс вместе с записками. Карамацу оглянулся на братьев и пошел вниз. Он медленно спустился по лестнице и пошел к выходу, но его окликнул голос. - Карамацу! Ты куда? - спросил Осомацу, сидевший на кухне. На нем была пижама и волосы были взъерошенны - стояли торчком. - Я на пробежку. - подготовился второй по старшенству, он крепче взял сумку и улыбнулся первенцу. - Не задерживайся долго. Без тебя будет одиноко. - проворчал старший, посматривая на младшего. - Не буду. С этими словами Карамацу открыл дверь, а затем, когда вышел, закрыл её. Карамацу был трусом, но ещё больше черноволосый был лжецом. Но врать трудно , но сейчас он не соврал: он не договорил. Он не будет возвращаться. Больше никогда.