Кошачьи проблемы

      Ричарда никто особенно не приглашал, но он вслед за Гэвином поднялся на крыльцо и вошёл в дом, замерев было на пороге. Рид обернулся на него, осмотрел с ног до головы и, видно, что-то решив для себя, ворчливо предложил: - Проходи, только ботинки сними, нечего мне грязь разводить. Вот здесь сразу справа по коридору гостиная, заваливай туда, куртку на стул в углу повесь, пусть сохнет нормально. Я тебе сейчас притащу что-нибудь, переоденешься в сухие шмотки.       Сам он, подавая пример Ричарду, разулся и ушёл в другую комнату, чуть дальше по коридору. Вернулся Гэвин через пару минут, бросил на диван, стоящий у стены в гостиной, светло-серые штаны и чуть более тёмную футболку, а Ричарду протянул сложенное в несколько раз махровое полотенце: - Держи, вытирайся, переодевайся, а я быстро в душ. И ничего тут не трогай, сиди на диване спокойно и только диодом отсвечивай!       Рид быстренько ретировался, убеждая себя, что пустил андроида в дом, потому что на улице гроза скоро начнётся, будет гром, ветрище, долбанет ещё Ричарда молнией, а его виноватым выставят. Пусть в доме пока побудет, железяка.

***

      Ричард. Ричард испытывал эмоцию, которую, пожалуй, можно было описать как счастье. Он не надеялся хоть когда-то побывать в гостях у напарника и сейчас пользовался выпавшим счастливым случаем на полную катушку.       Он не стал нарушать приказ, быстро переоделся, высушил волосы полотенцем и аккуратно положил его вместе с вещами на тот же стул в углу комнаты, куда ранее повесил куртку. Трогать что-то ещё он и не собирался, но и просто так сидеть на диване не планировал, поэтому принялся медленно осматривать комнату. Почти спартанская обстановка: диван, шкаф, забитый книгами по праву и по истории, никакой развлекательной литературы. На одной из полок стояло несколько рамок со старыми, ещё не электронными фотографиями. Мелкий Гэвин, улыбающийся и крепко обнимающий рыжую женщину, моложавый фелин в форме патрульного, какие-то молодежные компании, фото с выпускного в полицейской академии и фото Гэвина с холёным чёрным котом на руках. Следов пребывания животного в доме не было, по крайней мере, ни Гэвин его не позвал, ни сам кот не появился, когда хозяин вернулся домой.       На диване и стуле не было следов шерсти, да и стоящий напротив дивана большой аквариум, в котором плавали десятки мелких рыбёшек, намекал, что теперь здесь любят других домашних животных. Рыбки как-то совсем не вписывались в образ детектива Рида, да и он никогда не говорил о них на работе, в отличие от того же детектива Андерсона, который периодически вспоминал своего пса Сумо.       Впрочем, Ричард одернул себя, Рид вообще не любил разговаривать на темы хоть как-то касающиеся его жизни. Не сказать, чтобы он был скрытным, но и не держал душу нараспашку, он мог говорить на отвлеченные от работы темы, но сворачивал разговор, если беседа становилась слишком личной на его взгляд.       В тишине дома слышался приглушенный шум воды, и Ричард, ожидая возвращения Гэвина, присел на диван. Он достаточно ярко представил, как вечерами детектив не пялится в телевизор, как обыватель, а наблюдает за рыбками сидя примерно на том же самом месте, что и он сейчас.       Почему Рид такой одинокий, ведь обычные фелины предпочитают общество себе подобных? Почему он не живёт вместе с другими в так называемом Кошачьем Квартале? Почему он не прячет фото женщины, которая его воспитала, но в то же время старается минимизировать взаимодействие с ней, а простой разговор по телефону невероятно печалит его? Так много вопросов и так мало ответов. Ричард проигнорировал очередную всплывшую плашечку о системном сбое, пока мысленно задавал себе вопрос за вопросом.       Рид вернулся в гостиную минут через двадцать, он лениво вытирал голову небольшим желтым полотенцем, а второе большое и пушистое было повязано вокруг бёдер. На секунду он замер, увидев на своём диване Ричарда, а потом, смирившись, устало выдохнул: - Не ушёл?       Ричард, которому хотелось ответить что-то банальное в стиле: «Не уйду» или «Был приказ остаться на диване», неожиданно увидел, как из-под края нижнего полотенца выглянул кончик хвоста.       Рид, заметив удивлённо-подзависшее выражение на лице андроида и проследив за направлением его взгляда, скрестил руки на груди, констатируя очевидный факт: - Да, у меня есть хвост.       В голове Ричарда одно за другим всплывали информационные уведомления о системных ошибках и сбоях в работе программ. Они приносили такое странное и легкое ощущение внутри. Ричард благодаря сканированию давно знал, что хвост у Рида есть, пусть и спрятанный под одеждой, обернутый вокруг тела или убранный в штанину. Совершенно другим, оказалось, увидеть вживую, хотя бы самый тонкий его кончик, весь мокрый после душа. Ричарда, по всей видимости, окончательно переклинило от его вида, поэтому он спросил: - А как же Кодекс фелинов, по которому, тот, кто занимается «неблагословенной» работой должен его лишиться?       Рид насупился и агрессивно прижал уши, словно готовясь защищаться, но выглядело это забавно, учитывая намотанное на его голову полотенце: - В жопу его, я живу по законам человеческого социума, поэтому просто не явлюсь на заседания сраного кошачьего Священного Суда. Мой хвост – часть меня, и я не позволю чокнутым старым кошкам отрезать его на потеху их эго.       Ричарда забавляло, как Рид мог сам ругать кошек, иногда называть себя котом, но бесился, искренне бесился, когда это делали другие.       То, что сделал Ричард, не было прописано программой, ему просто хотелось. Он встал с дивана и подошёл к Гэвину, почти намеренно вторгаясь в личное пространство, а потом очень-очень нежно повёл по влажному правому уху. Он ожидал, что Гэвин отскочит, оцарапает или укусит его, это была такая отчаянно-безнадежная попытка добиться доверия. Он так и не узнал, что сработало: фелинские инстинкты Гэвина или то, что тот просто устал быть один. Фелины – социальные существа, они любят свою небольшую семью, любят проводить время с родичами, любят, когда близкие люди дотрагиваются и заботятся о них.       Рид резко, не нападая, уткнулся Ричарду лбом в плечо, позволив продолжить гладить себя по голове, и высушивать полотенцем оставшуюся на шерсти ушей воду. И нет, он не мурчал, а говорил тихо на фелинском. Ричард, загрузивший себе всю известную лексику, знал, что Рид как заведенный повторяет: - Что я творю, что же я творю, Кошачья матерь?       Упоминания от Рида всуе богини фелинов стоило, наверное, многого, но Ричард наслаждался тем, что ему разрешили и он мог, скинув скин, пластиковыми пальцами ощущать, какие они - фелинские уши. Ощупывать тихонько неаккуратный шрам, разрывающий правое ухо и тонкий едва заметный у основания левого.       Слова с трудом дались Риду, когда он смущённый с разрумянившимися щеками оторвался от чёрной футболки, отвел глаза в сторону, не имея никаких душевных сил смотреть на андроида, но заговорил: - Я не знаю, что ты от меня хочешь, я не слепой и вижу, как ты на меня иногда смотришь, но всё, что я тебе могу предложить – это только моя дружба. - Мне и того будет довольно, - вполне искренне ответил Ричард.