***
Семья и немногочисленные друзья помогли мне сгладить стресс после массового убийства. Телевизор я старался не смотреть, но и в интернете новость была на каждом углу — перестрелка в центре города, семеро погибших, два десятка раненых разной степени тяжести. Трупов могло быть и больше, если бы не героизм Джессики Кендалл, врача-инфекциониста одного из госпиталей города. Женщина сидела в заднем ряду и почти не пострадала от взрыва, а затем, буквально под пулями, откачала троих, уже почти отъехавших в страну вечной охоты. Имя, кстати, показалось знакомым, записал его на будущее. «Разберусь через пару недель, когда воспоминания станут менее неприятными». Разговор с Дэдшотом тоже был не из легких. Наемник требовал увеличить оплату, угрожал, что зарежет мою семью, друзей, собаку и любимого мороженщика ржавым садовым серпом, рассказывал, как просто полиции будет меня найти, если он отправит копам информацию о заказе и записи разговоров. Конечно, все угрозы были смехотворны — в технике я разбирался на порядки лучше него, никаких серьезных зацепок у снайпера не было, а надежность «Старой дороги» подтверждал тот факт, что я всё еще жив. Вот только необходимость отыгрывать напуганного ученого для еще одного уровня легенды, чтобы никто не мог связать это дело с другими, никуда не делась. Двадцать минут унижений перед маньяком-убийцей с накинутой сверху сотней кусков «за вредность» окончательно испортили начало дня. Расплатившись и закрыв контакт, я с силой ударил кулаком в стену. — Конченая гнида, — прошипел со смесью боли и злобы. — Обстоятельства вынудили причинить вред гражданским, ага, как же. Будет возможность — покалечу, свяжу и закопаю в деревянном гробу, чтобы подыхать было веселее. Кросс смог нормально отзвонить только через неделю после кончины Амхерста. Передал, что у них там все на ушах, безопасники нашли кучу нецелевых использований молекулярного принтера и какую-то болячку в личном сейфе ученого. Идея была интересной, но не больше: вне лаборатории или человеческого тела патоген живет всего несколько секунд и слишком непредсказуемо мутирует. Письменных наработок по теме не нашли, образцы было решено уничтожить. Мерсера спрятали в одном из подземных бункеров, пускают к нему по пропускам, под камеры и через четыре КПП. За ним, вроде бы, даже в сортире следят, настолько этот мужик важен для проекта. С одной стороны, так он точно не разобьет пробирку с вирусом на станции метро. С другой, проблема создания разумного вируса, жрущего людей, все еще никуда не делась. Нужно что-то думать и быстро.***
Как и обещал, сходил еще раз к Томпсону на тренировку. Знакомые говорили, что парень стал еще более нелюдимым и злым, почти забросил учебу и последние месяцы занят только тренировками. Место в юниорской сборной США уже было гарантировано, но он все равно занимался, как одержимый. И я даже знал, почему. — Добрый вечер, Томми! Удивлен, что ты еще здесь. Я думал, ты давно бросил эти глупости и нашел себе работу. Если ты понимаешь, о чем я, конечно. Внезапное внимание зала, калейдоскоп таких разных лиц. Первые с кривыми ухмылками ждали, как я снова опущу местного божка. Вторые хмурились — им не понравилось демонстративное неуважение к залу и искусству, которым они занимались. Третьи отвлеклись от тренировки и с любопытством ждали продолжения. У четвертого была лишь жгучая, нескрываемая ненависть, взращиваемая годами. И только лицо учителя не выражало абсолютно ничего. — Сенсей, — глубоко поклонился я. — Простите, что давно не посещал, слишком многое произошло за этот год. Вы разрешите старому ученику провести еще один спарринг? Бывшему ученику, подразумевалось между слов. Последний спарринг. — Не знаю, чего ты добиваешься, приходя сюда. И, честно говоря, не хочу знать. Несколько лет назад я совершил ошибку, приняв тебя, — размеренно произнес Хаято-сенсей. — Мне казалось, что я смогу помочь тебе и Джону стать лучше, обучая вас вместе. Но этого не случилось. Многие ученики не понимали, что именно происходит, но оценить момент были в состоянии. Зал затих. — Пятнадцать минут на разминку, разрешаю пять поединков. Полный контакт, правила карате. После этого уходи и больше не возвращайся. Обидно, но справедливо. Последние несколько лет наши стычки с Томпсоном становились все ожесточеннее и не только по его вине. Я приходил в зал спустить пар, Джон же нашел во мне причины всех жизненных неудач. В итоге атмосфера стала резко ухудшаться, а два лучших ученика, которые могли прославить учителя далеко за пределами штата, вели себя как тупые, злобные мудаки без всякой на то причины. Переодевшись и немного размявшись, я встретился взглядом со ждущим боя подростком. — Ты ведь не надеешься, что я буду поддаваться, как в прошлый раз, ДжэйТи? А то у тебя сейчас такой взгляд, как будто Санта наконец-то подарил на Рождество паровозик. Томпсон не отреагировал, разве что желваки на щеках заиграли чуть чаще. Один из помощников проверил шлемы и перчатки. — Готов? Готов? Поклон! Хаджиме! Мы начали двигаться по кругу, внимательно следя за движениями друг друга. У меня было небольшое преимущество в росте, весе и размахе рук, но ежедневные тренировки сделали Томпсона очень точным и быстрым. Сильные соперники на соревнованиях штата и страны, великолепный учитель, талант и мотивация победить. Жаль, что все это уйдет в никуда. Первым в атаку пошел Джон, сделав резкий подшаг и нанося маваши в корпус. Тот самый, которым он закончил самую первую нашу серию поединков, только сейчас это было намного быстрее и сильнее. Я отшагнул в сторону и защитился от двух прямых в голову, а затем убрал колено из-под удара. «Ясно, парень сделал выводы из прошлого боя. Он собирается максимально плотно размениваться ударами, пока я не заплачу. Захватов и болевых нет, бояться ему нечего». Следующие двадцать секунд я только и делал, что защищался. Томпсон двигался как машина, нанося удары без остановки и не давая времени на передышку. На особо неприятном лоу-кике я не выдержал и сорвался в контратаку. Сукин сын этого ждал. — Яме! Один — ноль, — объявил ассистент. Я же уселся на задницу, пытаясь вернуть дыхание после удара в живот. Томпсон с небольшой усмешкой на лице смотрел на меня сверху вниз. Его взгляд обещал не меньше двух бонусных раундов любви и понимания. «Он был слишком быстрым в начале боя. Бил заученно, не думая, как по макиваре. И только когда я поплыл и ушел в защиту, стал выцеливать уязвимые места. Надо бить первым, пытаться ловить ритм или наоборот, сбивать его». Желудок все еще просился покинуть негостеприимное тело, но я уже стоял на ногах. Нельзя давать противнику лишнее время, ублюдок слишком быстро учится. — Готов? Готов? Хаджиме! В этот раз первым напал я. Серия ударов в корпус, отход в сторону с ударом в голень, несколько обманных движений. Джон убрал все в блок, уклонился или просто не отреагировал, спокойно отзащищавшись. «Превосходная защита. Надо вынудить его открыться». Чуть более размашистая серия в голову и с ударом ногой в туловище. Томпсон увидел, что я приоткрылся, но контратаковать не стал, закрывшись еще плотнее. «Это что, приглашение атаковать? Хорошо, сыграем по-твоему». Эти двадцать секунд казались зеркальным отражением первого раунда — я нападал, противник защищался. Нужно только поймать момент с контратакой, чтобы получилось нанести опережающий прямой… Ответный апперкот был ужасающе быстрым. Я знал, что он ударит, я видел момент замаха, но уклониться физически не успел. Что за монстра вырастил сенсей за эти полгода? Сознание вернулось резким рывком, как выуженная за крючок рыба. Челюсть и зубы благодаря шлему с капой были в порядке, но шум в ушах и небольшое головокружение ясно говорили о нескольких днях в кровати после этого ивента. — Ты в порядке? Сколько пальцев видишь? — склонился над моей тушей помощник учителя. — Да. Два. Готов к третьему бою, — прорычал я, поднимаясь с татами. «Будет глупо не использовать все, что есть прямо сейчас». Татуировка стала немного покалывать и нагрелась. Шум в голове улегся, зрение стало четче, а движения окружающих — самую малость медленнее. Тело взбодрилось, казалось, что меня в тридцатиградусную жару окатили холодной водой. — Готов? Готов? Хаджиме! Резкий, сильный удар в грудь с моей стороны начал бой. Нужно взять раунд быстро, пока он не привык к прибавке в скорости и силе. Джон едва успел закрыться, а я увидел на его лице три быстро сменивших друг друга эмоции. Удивление. Понимание. Радость. Радость кошки, увидевшей, что мышь все-таки сможет ее развлечь. От следующей атаки Томпсон просто уклонился, а потом начал рубку встречными — примерно то же самое, что провернул я полгода назад. Почти никакой защиты, только уклонения и контрудары. Продержаться вышло целых одиннадцать секунд, пока не пропустил неожиданно жесткий левый крюк в печень. Последнее, что запомнилось перед второй потерей сознания за день — загадить полы желчью и кровью я все-таки успел.***
Когда я снова открыл глаза, в зале уже никого не было. Кроме учителя, конечно — он бы не бросил ученика без сознания. Пусть даже я уже и не его ученик. Я зажмурился, со стыдом вспоминая сегодняшний бой и браваду до него. Томпсон вытер мною пол с большим запасом, несмотря на магический бафф, преимущество в росте и весе. Можно бесконечно оправдывать себя его достижениями или запретом на борьбу, но факт остается фактом: будущего спасителя человечества отпинал малыш-каратист. — Очнулся? — голос сенсея вытащил меня из раздумий. — Ну что, как тебе Джон? — Быстрый. Сильный. Хорошо соображает. Читает противника. Настоящий боец, — говорить длинными фразами после сотрясения было сложно. — Что вы с ним сделали? — Неправильный вопрос. Что ты с ним сделал? — указательный палец азиата приблизился к глазам, вызвав у меня головокружение. — Парень мог стать твоим другом или даже соратником, когда ты только сюда пришел. Зачем тебе было нужно делать из него… это? — У меня свои причины тренироваться, сенсей, — поморщившись, ответил я. — Томпсон — всего лишь отличный спарринг-партнер, не более. — Ясно, — коротко сказал Хаято и уставился в окно. — Скажи, эти причины действительно так важны, чтобы считать окружающих за шахматные фигуры или камни в го? Я задумался. А ведь старик отлично подметил, не поспоришь. Последние годы большинство людей, кроме самых близких, оцениваются мной только по критерию полезности. Новых друзей или даже приятелей не было очень давно, не считая Затанны. — Да. Пожалуй, да, — кивнул я сам себе и посмотрел на учителя. Уже точно бывшего учителя, я почти физически чувствую, как его отношение ко мне меняется после ответа. — Это плохо, Хаято-сан? — Это твой выбор, — пожал плечами японец. — Как голова и живот, лучше? — Да, заметно, — прислушался к ощущениям я. Все еще подташнивало, но теперь я совершенно точно мог стоять. — Рад за тебя, — кивнул мастер. — Убирайся. Я молча встал и забрал со скамьи вещи. Хаято отвернулся и ушел из зала, не оборачиваясь. Скорее всего он считал, что все должное уже сказано, а выход я найду и сам. «Черт с ним, переоденусь дома». Черт со всем этим гребаным миром.***
Несколько дней вынужденных выходных и хорошая взбучка помогла понять то, что я должен был осознать уже давно. Я не воздействую на события. Я на них реагирую. Как собака, которая лает после удара палкой или выделяет слюну перед едой. Единственный серьезный поступок, создание «Дороги», был сделан во время помешательства и одержимости духом. Все остальное — тени и пыль. «Ты так боишься выбирать и принимать решения, что каждое действие превращается в жалкую полумеру. Это Кросс рискнул и прострелил голову Альме, пока ты наблюдал за монитором. Это Дэдшот убивал ученых на конференции, потому что ты испугался сделать все своими руками». Что с того, что Амхерст мертв? На его место встанут десятки таких же сумасшедших. Даже если мне удастся убить Мерсера, кому это поможет? Новый самоубийца сделает то же самое через неделю. Хватит отсиживаться за чужими спинами. Пора менять мир, а не подстраиваться под него. Встав с кровати, я медленным шагом подошел к компьютеру. Введя пароль для входа в зашифрованный раздел диска, двойным кликом запустил самый ранний по дате создания файл. На экране открылась первая страница давно заброшенного дневника. «Представьте, что через десять лет вам предстоит поединок с чемпионом мира по боксу в полутяжелом весе. До смерти одного из участников, избежать нельзя. Чему вы станете учиться?» Против воли ухмылка сама наползла на лицо. — Ну что, пацан, захотел поиграть в супергероев? Давай, сыграем. По моим правилам.