Умирая от любви

— Поттер… Поттер… Да чтоб тебя… — в ушах стоял неприятный режущий шум, и через него, как через стекло, слышался взволнованный голос. Тело не слушалось. По ощущениям его куда-то тащили. Перед глазами всё было размыто, и только отвратительный фонарь светил прямо в лицо. Но стоило прикрыть веки, и всё снова стихло. — Поттер! Мать твою, что ты за аврор такой! — голос всё ещё звучал напополам с шумом, но свет перестал резать глаза, став более мягким, хотя зрение от этого не улучшилось. — Ты слышишь меня?!       Голос надрывный и громкий, и Гарри не понимал, что режет уши сильнее: он или злосчастный шум. Будто ножом по стеклу. Отвратительно. — Чёрт… Энервейт! По телу словно разряд тока прошёл. Слабый, едва ощутимый. Его хватило разве что на лёгкую щекотку, и губы Гарри против воли растянулись в едва заметной улыбке. — Поттер! Ты издеваешься надо мной?! Энервейт!       Второй раз вышло сильнее. Заклятие ударило по нервным окончаниям, заставляя тело вздрогнуть, а глаза распахнуться. Осознание пришло на удивление быстро. Так же быстро восстановилась и чувствительность.       В помещении было светло и душно. Пахло какими-то травами и гарью. Тело всё ещё неприятно покалывало, как и всегда после энервейта. — Поттер? — голос недоверчивый, но на этот раз тихий. И Гарри сглотнул от осознания того, кому он принадлежал. — Ты очнулся?       Аврор сжал руку в кулак и тут же разжал, будто проверяя способность двигаться. Тело было ватным и слабым, но сил хватило, чтобы поднести руку к голове и, приподняв очки, потереть глаза. — Какого чёрта ты вытворяешь, Поттер? — лицо Малфоя, злое и красное, нависало прямо над Гарри, и тот уставился прямо в ртутные глаза, затаив дыхание. — О, или же доблестный глава аврората не в силах справиться с нагрузками его новой должности? Не часто такие чины валяются под дверью моей лаборатории.       Он расплылся в своей привычной ядовитой ухмылке, и из его черт тут же пропало всё очарование. — Не твоё дело, Малфой! — отмахнувшись от злорадной физиономии над собой, Гарри рывком сел. Зря он это сделал. Голова его тут же закружилась, а виски будто прострелило. Прохрипев что-то невнятное, аврор схватился за голову и зажмурил глаза.       Малфой, что было странно, промолчал. Только звук тихих, отдаляющихся шагов разнёсся по помещению. Но Гарри было не до этого; голова раскалывалась надвое, и в ушах снова зазвучал отвратительный скрежет. Аврор болезненно застонал и согнулся пополам. — Пей! — раздалось над ним, словно раскат грома, а после головы коснулся прохладный фиал. — Это ещё что? — прохрипел Гарри.       Малфой продолжал нависать над ним, держа двумя пальцами пузырёк. Взгляд его выражал что-то среднее между жалостью и отвращением. — Укрепляющее зелье, придурок. Пей, давай! — он ощутимо стукнул фиалом Гарри по макушке, вынуждая аврора забрать предложенное. Поттер переводил подозрительный взгляд с зелья на Малфоя и обратно, но слизеринец никак это не комментировал и выглядел довольно отстранённо.       «Ладно, ему не имело смысла тащить меня сюда, чтобы потом напоить какой-то отравой», — подумал Поттер и, не давая себе передумать, залпом осушил фиал. Первые секунд пять ничего не происходило, но вскоре головная боль начала проходить, а перед глазами перестало плыть. Тело будто наполнилось энергией, и Гарри облегчённо вздохнул. — Я вот понять не могу, — внезапно заговорил Малфой, который до этого тихо стоял в сторонке и пристально изучал Мальчика-который-как-обычно-во-что-то-вляпался. — Чего ты добиваешься постоянно? Тебе не хватает внимания? О национальном герое начали забывать, так пора бы напомнить, так что ли?       Голос его звучал спокойно, без привычной издёвки, да и в целом он не источал враждебности. Только усталую отрешённость. Гарри прищурился, ожидая, что Малфой продолжит в более грубой форме, но тот снова замолчал. — Что ты имеешь в виду? — процедил он. Малфой только тяжело вздохнул. — Ты выглядишь страшнее, чем во время битвы с Сам-знаешь-кем. Да что там, даже Уизел рядом с тобой выглядит мистером совершенство, — подумав, он скривился от собственных слов. — Нет, забудь, про Уизела я ничего не говорил. Ты, правда, думаешь, что твоя должность оправдывает подобное самоистязание? Если так, то ты ещё больший идиот, чем я думал.       Гарри заворожённо наблюдал за невыразимцем. Малфой не отрывал взгляда от своих ровных ногтей, словно просто рассуждал вслух, а не пытался научить гриффиндорца жизни. Это должно было раздражать, но на деле, та интонация, с которой Малфой проговаривал свой монолог, пробирала до костей. Гарри казалось, что он слышал в речи недруга отголоски заботы и волнения, хотя, скорее всего, он просто выдавал желаемое за действительное. — Тебе-то какое дело, Малфой? — так же беззлобно и с затаённой надеждой спросил Поттер. — Зная тебя, ты должен радоваться больше всех, если я кони двину. От этих слов Малфой совершенно неестественно выпрямился и стиснул зубы. — Ты ничего обо мне не знаешь, Поттер, — сказал он неожиданно тихо и зло. От этого тона у Гарри холодок по коже пробежал. Ему казалось, что Малфой отшутится, съязвит. Он должен был в полной мере проехаться по теме трупа героя, но что-то пошло не так. В голове, как назло, всплыл взволнованный малфоевский крик, раз за разом зовущий его, и стало стыдно. — Если ты чувствуешь себя лучше, то проваливай, — резко произнёс невыразимец, вырывая Гарри из своих мыслей. — Ты всё ещё мешаешь мне работать. И в подтверждение своих слов, он отвернулся к крупному котлу, стоящему за стеклянным куполом на другом конце комнаты. — Малфой, ты… — попытался оправдаться Гарри. — Я неясно выразился?! Пошёл вон, Поттер! — он шипел эти слова не хуже змеи, а спина его даже под мантией выглядела напряжённой. Голова была опущена вниз. Гарри от его вида стало не по себе. — Ладно… — только и смог буркнуть он, опираясь рукой на обивку старой облезлой кушетки, трансфигурированной второпях и очень небрежно — даже третьекурсник сделал бы лучше. Только сейчас Гарри заметил, что на выходе из лаборатории царил бардак. Бумаги, что должны были лежать на столике, были скинуты на пол, несколько разбитых фиалов неровным ковром из осколков валялись там же. Шкаф был сдвинут в сторону, и на полу от его ножек остались крупные царапины.       «В каком же состоянии он был, когда затаскивал меня сюда?» — мелькнуло в голове аврора. Он бросил взгляд на Малфоя через плечо. Тот уже увлечённо завязывал на спине тесёмки зелёного прорезиненного фартука. — Малфой, спасибо тебе, — вместо прощания громко проговорил Гарри. Естественно, Малфой не ответил.       Рабочий день подошёл к концу, и впервые за долгое время Гарри позволил себе уйти домой вовремя. Укрепляющее зелье действовало хорошо, Поттер почти не чувствовал усталости, но на душе было погано, и настроение, давно преодолев отметку «ноль», стремилось всё больше в минус.       На Гриммо всё было по-прежнему. На столе в гостиной стояла чашка с остатками утреннего кофе, покрывшаяся коричневым налетом. На кухне в хлебнице валялась пара сухарей, которые перестали быть хлебом месяца два назад. На столе подванивал рыбный пирог, который Молли всучила Поттеру в прошлую субботу. Гарри съел тогда всего один кусок, а после забыл про него, не наложив даже элементарные чары стазиса. В шкафчике стояли остатки маггловских кукурузных хлопьев, которые он покупал Тедди месяц назад. Молока, конечно же, не было, но за неимением большего, Гарри достал именно их.       Чашка отвратительного растворимого кофе и миска резиновых кукурузных хлопьев — вот и весь нехитрый ужин. А Гарри ещё удивлялся, откуда у него проблемы со здоровьем. Он обещал себе сходить в магазин ещё неделю назад, но всё как-то не складывалось. Пообещав себе обязательно сделать это завтра, он привычным взмахом палочки зажёг камин и уставился на танцующие языки пламени, ни расслабления, ни тепла, впрочем, не приносящие.       «Нужно купить ещё укрепляющего зелья», — подумал он, лениво допивая остатки кофе. Из головы не выходил образ Малфоя. Встревоженного, красного, тяжело дышащего. Неприличные ассоциации заполонили сознание раньше, чем Гарри успел их осознать.       «Интересно, а каким бы он был в постели?»       Гарри зажмурился, напряжённо представляя. Рука против воли потянулась к ширинке брюк.       Малфой. Темпераментный и гордый. Какая бы его черта победила? Он кусал бы губы, комкая простынь и отворачиваясь, лишь бы не показать испытываемого им удовольствия? Или же стонал бы в голос, царапался и кусался? Провоцировал, как делает это всегда? Усмехался бы, вздёрнув свой аристократический нос, и язвил: «Это всё, на что ты способен, Поттер?»       Гарри закусил губу, дыхание его сбилось.       «Ну же, Поттер, давай! Ты ведь можешь больше», — то, как манерно он бы тянул гласные, как дышал бы на ухо. Как терся бы об него обнажённой бледной грудью и стройными бёдрами. Как выстанывал бы его имя, обнимая как можно крепче и прося, умоляя о большем…       Гарри тихо простонал и, расслабившись, откинулся на спинку кресла. Тело получило долгожданную разрядку, но легче от этого не стало. — Я скатился на самое дно… — негромко произнёс он, рассматривая руку в белёсых подтёках.