Умирая от любви

      Колдомедик вышел через несколько часов, и за это время Гарри успел извести себя настолько, что стал походить на собственную тень. — Вы сопровождающий мистера Драко Малфоя, я прав? — строго, сдерживая эмоции, спросил он. Гарри тут же подскочил на ноги, стоило мужчине подойти к нему. — Да, это так… — голос его немного дрожал, и Поттер глубоко вдохнул, пытаясь собрать расшатанную нервную систему в кучу. — Как он?       Колдомедик напряжённо потёр руки и быстро огляделся по сторонам. Людей почти не было, это и неудивительно, ведь на часах давно перевалило за полночь. — Вы приходитесь Драко Малфою близким родственником или законным представителем? — довольно хмуро уточнил мужчина в лимонной мантии, и Гарри отрицательно помотал головой. — В таком случае, я не имею права распространяться о диагнозе. Могу только сказать, что сейчас его состояние стабильно, и он находится под чарами лечебного сна. Он сейчас в палате интенсивной терапии, и в ближайшее время навещать его будет нельзя. А теперь прошу меня извинить, работа.       Колдомедик уже практически развернулся, как Гарри ухватил его за рукав мантии, но поняв, что сделал, он тут же отдёрнул руку. — Прошу прощения, сэр! — заполошно пробубнил он, делая шаг назад и стараясь не смотреть на целителя. — Я понимаю, вы не имеете права и так далее. Скажите только одно...       Гарри глубоко вдохнул и уверенно поднял взгляд. — В его сердце и легких ведь не растут цветы?       Колдомедик в раз напрягся, и брови его недобро нахмурились. Он снова посмотрел по сторонам, а после тихо проговорил: — Пройдёмте в мой кабинет.       Они шагали по тихим безлюдным коридорам св. Мунго минут пять, и за это время им встретилась только колдосестра на посту, заполняющая медкарты. Свет был приглушен, то тут, то там периодически звенели сигнальные чары. Негромко, но достаточно, чтобы услышать. — Прошу, — колдомедик открыл дверь, впуская Гарри в небольшое чистое помещение. Несколько стеллажей, полностью уставленных аккуратными папками, диван, широкий стол и несколько стульев. На подоконнике вилась парочка лиан, и Поттер быстро отвёл от них взгляд — слишком плохие ассоциации они вызывали. — Итак, мистер Поттер, я прав? — мужчина жестом пригласил Гарри присесть на один из стульев, а сам сел за стол. — Перед тем как мы начнём, мне придётся взять с Вас обет о неразглашении услышанной здесь информации. Он немного легче, чем непреложный, но зато не требует заверения посторонним, и поверьте, в случае чего жизнь испортить сможет. Вы согласны на это?       Гарри не нравился этот колдомедик: слишком грубо и цинично он высказывался. А ещё хмурый и явно не предвещающий ничего хорошего взгляд, грозился прожечь в Поттере дыру, заставляя постоянно ежиться и чувствовать себя не в своей тарелке. — Д-да, — с сомнением ответил Гарри. В то же мгновение мужчина встал и, подойдя к Поттеру, протянул ему руку. — Тогда начнём.       Слова клятвы были просты и действительно не требовали от Гарри ничего, кроме неразглашения информации. Сам колдомедик обязался делать то же самое. После того как золотые нити оплели их руки и наконец рассыпались Поттер облегчённо вздохнул. Колдомедик, что странно, тоже.       Он прикрыл глаза и потёр пальцем переносицу, всем телом заметно расслабляясь. Теперь он виделся просто очень усталым человеком. — Прошу прощения, — он уже без ненависти бегло взглянул на Поттера, а затем открыл какой-то ящик стола, вытащил из него два стакана и, достав графин с другого конца стола, налил в них воды. — Я должен был удостовериться, тема весьма щекотливая.       Он поставил один из стаканов перед Гарри, а свой тут же полностью осушил. — Вам что-то известно про эти цветы, мистер Поттер? — он внимательно рассматривал аврора, ожидая ответа, но Гарри только помотал головой. — Почти ничего. И даже в достоверности той информации, которая есть, я сильно сомневаюсь.       Колдомедик цыкнул и наконец вернулся на своё место за столом. Он выглядел раздосадованным и старался не смотреть Поттеру в глаза. — Я впервые встречаюсь с подобным, — подавленно выдал он. – Я работаю в приемном отделении уже очень много лет, и я видел много жутких проклятий, но такого…       Он помотал головой, будто прогоняя воспоминания, и тихо продолжил: — Цветы проросли сердце и дошли до плевры. В некоторых местах они проросли и её. Это и вызвало такие сильные боли. — Он внезапно замолчал, принявшись постукивать ногтями по столу и обдумывать, как преподнести остальную информацию. — Мистер Малфой, видимо, недурно разбирается в зельеварении, потому как такого коктейля из обезболивающих и укрепляющих зелий я у наших пациентов ещё не встречал. Хоть он и принимал их без меры, в каком-то роде это его спасло. Некоторые из них в комбинации обладали кроворазжижающим действием. Мы обнаружили незначительную тромбоэмболию мелких ветвей лёгочной артерии, но на этом всё. Другие органы не пострадали. Но вот с сердцем беда…       Он, не выдержав, налил себе ещё воды и сделал торопливый глоток. — Мы убрали часть стеблей, которую было возможно, вот только корни их, судя по всему, заякорены в толще миокарда. Мы пытаемся остановить их рост с помощью зелий, но положительных результатов пока нет.       Поттера потряхивало от сказанного. Он не отрывал взгляда от колдомедика, но тот упорно старался не смотреть Гарри в глаза, будто ему было стыдно за то, что он говорил. Информации было слишком много, и она не хотела укладываться в голове. Понятно было только одно – всё очень плохо. — Мистер Поттер, — несмело окликнул его колдомедик. — Теперь, когда Вы знаете ситуацию, прошу, расскажите, что Вам известно про цветы.       На Гриммо Гарри вернулся только к утру.       Стол резким движением оказался перевёрнут, а чашка, ударившись об пол, разлетелась на осколки. Поттер рычал не в силах справиться с эмоциями, и следующий удар пришёлся по старому дивану. Вальбурга что-то орала со своего портрета, требуя прекратить шум, но Гарри было плевать. Ваза полетела в противоположную стену.       Это он должен был пострадать! Он должен был заразиться! Почему Малфой?! Какого дементора пострадал вечно аккуратный и педантичный Малфой?!       Гарри взвыл, падая на колени и от беспомощности принимаясь колотить пол, разбивая костяшки в кровь. Последние слова колдомедика до сих пор звучали в ушах:       «Мистер Поттер, мне бы не хотелось давать таких прогнозов, но не стоит сильно надеяться на наши силы. Всё-таки мы не боги…» — ПРОКЛЯТЫЙ ФИССОН! — закричал Гарри и снова ударил по старому паркету, на этот раз падая на него всем телом. Беззвучные рыдания рвались из его груди.       Почему Малфой? Почему это должен был быть именно Малфой?!       Он подвывал и всё продолжал слабо постукивать пол. Он ненавидел себя, ненавидел Фиссона, ненавидел даже Малфоя. Он чувствовал себя абсолютно бессильным, и его выворачивало от этого ощущения. Почему снова? Почему, чёрт возьми, снова?! Он во время войны мало потерял?       Злость накатывала с новой силой, но вырывалась лишь в удушливых рыданиях. Нужно было что-то сделать. Он так не мог! Отпустить Малфоя так просто… Да ни за что! Нет. Нет! Он поднимет на уши всех. Аврорат, Отдел Тайн, колдомедиков… Он найдёт выход. Должен найти.       Утро для Поттера было отвратительным, и по умолчанию оно становилось отвратительным для всех, с кем Гарри встречался. — Эй, друг, что вчера произошло? — ворковал рядом с ним Рон, но Поттер упрямо смотрел вперёд, не замечая ничего вокруг. — Эй! Ты меня игнорируешь? — Рон, — Уизли даже замер оттого, каким жестким тоном это было сказано. Гарри говорил так крайне редко, обычно, в опасных рейдах, где любое неповиновение могло стоить бойцу жизни. — Мне нужно, чтобы ты поднял дело Фиссона. После того как заберёшь все необходимые документы из архива, бегом в мой кабинет. Я всё объясню уже там. — И, даже не взглянув на подчиненного, Поттер двинулся дальше. Времени у него было не много, застать главу Отдела Тайн в своем кабинете было поистине трудной задачей.       Мрачные коридоры на нижних этажах министерства начинали казаться родными, и Гарри потряс головой, отгоняя эти мысли подальше. Но если задумка выгорит, он почти поселится в этих подземельях, и эта мысль, что странно, не приводила в такой ужас, в какой привела бы хотя бы месяц назад.       Мощная дверь виднелась в конце коридора. Поттеру следовало бы испугаться, но кроме нездоровой уверенности в том, что он будет выгрызать свои требования до конца, ничего не было.       Тишина, свет приглушен, прохлада хорошо отрезвляла и не давала победить эмоциям над здравым смыслом. Вдох, выдох… И Гарри громко постучал в дверь.       Когда на металлическом полотне открылся глаз, он почти не удивился, и когда дверь начала отъезжать в сторону, кроме сжатых в кулаки пальцев ничто не могло выдать его взволнованного состояния. — Доброе утро, мистер Уоткинс, — с порога произнёс Гарри. — Мне нужно с Вами поговорить.       Просторный и почти стерильный кабинет никак не мог охарактеризовать своего владельца. Пустой широкий стол, застеклённые темными стёклами шкафы, здесь не было даже зачарованного окна, из-за чего складывалось впечатление большого, чистого, но всё-таки чулана. — Не уделите мне несколько минут?       Поттер старался быть учтивым, но едва ли невыразимец отнёсся к этому как-то по-особенному. Он неторопливо убрал в стол какой-то мудрёный кулон, который минутой ранее изучал под лупой и, прикрыв сцепленными в замок руками рот, всё-таки поднял взгляд на Гарри. — Присаживайтесь, мистер Поттер, — голос его звучал тихо и хрипло, от него пробирала дрожь и начинали шевелиться волосы на теле. Гарри неловко повел плечом, пытаясь избавиться от этого ощущения.       Прямо перед столом стоял простенький стул, который совершенно не бился с общим стилем помещения, а в условиях местного минимализма и чистоты и вовсе вызывал ассоциации с допросной. Гарри сглотнул, но распоряжению невыразимца подчинился. — И впредь, мистер Поттер, прежде чем вламываться в мой кабинет пришлите хотя бы извещение о том, что Вы нас посетите. Не говоря уже о запросе на приём.       Сердце у Гарри забилось где-то в горле, и он бы с удовольствием схватился за поручни стула, чтобы сдержать дрожь в руках, если бы у стула эти поручни были. — Так по какому вопросу Вы ко мне пришли? — выглядящие огромными на худом, остром лице глаза, казалось, смотрели прямо в душу. Невыразимец не отводил взгляда и в целом практически не шевелился, не подавая никаких невербальных сигналов, только его губы чеканили слово за словом, сводя интонацией с ума. — Я хотел бы…кхм… — голос предательски сорвался, и Гарри напрягся ещё сильнее. — Я хотел бы принять участие в изучении цветов, изъятых из тела Карла Фиссона.       Невыразимец не изменился в лице, только наклонил голову чуть ниже, из-за чего его взгляд стал казаться ещё острее. — На каком основании? В моем отделе достаточно специалистов, которые могут справиться со своей работой без помощи главы аврората.       Спокойно. Вдох, выдох. Гарри даже прикрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями. Всё в порядке, он знал, что на него будут давить. Но, если он не получит доступа к этим исследованиям, помочь Малфою будет в разы труднее. Как ни странно, мысль о Драко помогла собраться, и Поттер уверенно распахнул глаза. — Дело в том, что появился ещё один прецедент заражения данными цветами. Аврорат возобновляет работу над делом Карла Фиссона с целью узнать детали его разработок и найти решение проблемы. Однако нам необходима помощь Отдела Тайн, на случай, если вы найдёте решение раньше нас.       Впервые за всё время встречи на лице невыразимца промелькнуло удивление. Он немного выпрямился, опустил руки и даже еле слышно выдохнул. — Кто заражённый? — голос его теперь звучал громче и грубее, на лице хоть и неявно, но прослеживалась злость. — Я не имею права разглашать эту информацию. Колдомедик взял с меня обет. — Гарри пытался давить на невыразимца так же сильно, как и тот на него, и в момент, когда Поттеру показалось, что он справился со своей задачей, Уоткинс внезапно рассмеялся. Хрипло, искусственно и весьма пугающе. — Вы держите меня за дурака? — не снимая с лица неприятный оскал, проговорил он. — Этот колдомедицинский обет разрабатывали мои подчинённые, и уж поверьте, я знаю, чем Вам грозит его нарушение. Более того, я знаю принципы колдомедиков. Они никогда не раскроют диагноз посторонним без весомой причины, поэтому не удивлюсь, если диагноз того несчастного Вы выдали колдомедику прямо в лицо, и ему ничего не оставалось кроме как наложить на Вас обет. Я прав?       Невыразимец выглядел довольным собой, и в Гарри кроме раздражения это ничего не вызывало, поэтому он продолжал многозначно молчать. — Пока Вы не предоставите мне информацию о потерпевшем, мне нет резона верить Вам, мистер Поттер. А данную беседу я могу расценить, как попытку вмешаться в работу моего отдела.       Это было действительно плохо, и Гарри принялся кусать губу, обдумывая, как поступить дальше. Уоткинс был прав, обет не давал разглашать детали диагноза, но о самом диагнозе Поттер ведь догадался самостоятельно. — Так что Вы решили, мистер Поттер? — Непреложный обет, — выдал Гарри раньше, чем успел всё продумать. — Я не могу позволить, чтобы эта информация вышла из данного кабинета.       Невыразимец усмехнулся. Он даже немного расслабился и откинулся на спинку стула. — Хорошо, — спокойно ответил он. — А теперь я хочу услышать имя потерпевшего.       Гарри глубоко вдохнул и прикрыл глаза. — Драко Малфой.