Умирая от любви

— Гарри, сядь, — в который раз сказал Рон, лениво листая дело жены Фиссона. — От того, что ты будешь стоять у них над душой, невыразимцы не начнут работать быстрее. Они пришлют тебе извещение, когда всё будет готово.       И Поттер скрепя сердце снова опустился на стул. Он ждал уже три дня. Три, дракл их задери, дня! И нервы начинали потихоньку сдавать. — Последний раз, когда я у него был, он сильно кашлял, — пробурчал Гарри и схватился за голову. Рон скептически взглянул на него поверх папки и задал самый многозначный вопрос, который смог придумать: — И?       Поттер вздрогнул. — Ты опять начинаешь циклиться, друг, — мрачно выдохнул Уизли. — Без обид, но меня это твоё качество просто из себя выводит! Чем, по-твоему, мы занимаемся последние полторы недели?       Рон обвёл глазами захламлённый кабинет главного аврора и покачал головой. — А я тебе отвечу! Фигнёй мы занимаемся! Почему снова Малфой? Почему всякий раз, когда звучит фамилия Малфой, адекватность машет тебе ручкой? Ведёшь себя, как влюблённая девчонка! — Заткнись… — Или и вправду влюблённая, а, Гарри? Почему каждый мой день должен начинаться со слов: «Малфой то, Мал…» — Закрой рот, Рон!       Наверное, это было слишком. Перебор, по-другому не назвать. И озадаченное лицо Рона, так и застывшего с раскрытым ртом, было тому ярким подтверждением. Неловкая, давящая тишина разбавлялась только шумным сопением. Это было словно затишье перед бурей. — Так я прав?.. — глухо произнёс Рон; Гарри не поднимал глаз. — Тогда я тебе сочувствую. Папка звучно шлёпнулась о стол, заставляя встрепенуться. Стул коротко скрипнул, а затем раздались быстрые шаркающие шаги. И только когда хлопнула дверь, Гарри смог выдохнуть, что, впрочем, совершенно не принесло облегчения.       Даже злополучный самолётик, тихо приземлившийся на стол, не вызвал никаких положительных эмоций.

***

      В самый разгар рабочего дня в госпитале св. Мунго было шумно и многолюдно. Колдосестры шныряли по коридорам, раздавая препараты пациентам, посетители воодушевленно рассказывали что-то своим больным родственникам и друзьям. И среди всей этой суматохи Гарри чувствовал себя так тоскливо, что хотелось бросить всё и отправиться напиваться на Гриммо.       Заключение невыразимцев жгло руку. Поттер прекрасно понимал, что придай огласку тому, что он вынес секретный документ за территорию министерства, и со своего поста слетит не только его голова. Вот только сейчас это казалось совсем неважным. Сейчас ему нужно было хоть какое-то подтверждение своих слов.       Знакомая дверь уже маячила вдалеке, и Поттер весь подобрался и ускорил шаг, боясь передумать.       Драко, как и прежде, сидел на кровати, бездумно пялясь в окно, но в этот раз взгляд на дверь он всё же перевёл, и, будто ждал прихода Гарри, печально усмехнулся. — Комплекс героя снова требует от тебя жалеть сирых и убогих? — яд в его голосе хоть и должен был маскировать отчаянье, совершенно с этим не справлялся. Малфой и сам это понял, потому как подобие усмешки быстро слетело с его губ.       Поттер молчал и выглядел довольно хмуро, чем против воли наводил на не самые позитивные мысли, и невыразимец безотрывно наблюдал за каждым его движением, каждым жестом, стараясь уловить хоть какую-то подсказку о том, что его ждёт.       Не проронив ни слова, Гарри подошёл к кровати, привычно выдвинул стул и, усевшись на него, неуклюже бросил на ноги Малфою конверт. Драко вопросительно поднял бровь. — Прочитай, это касается цветов, — быстро обронил Поттер и снова стушевался. Он старался не смотреть на Малфоя, но прекрасно слышал, как тот многозначно хмыкнул и зашуршал одеялом. Как зашелестела бумага под тонкими пальцами, и как спокойное, размеренное дыхание сначала замерло, а потом участилось.       Драко листал страницы быстро, просматривая основной текст заключения и сверяясь с цифрами в таблицах на других листах.       Гарри осторожно поднял взгляд и оторопел, настолько взволнованным выглядел невыразимец. Закушенная нижняя губа, широко распахнутые, недоверчивые глаза, сведённые над переносицей брови. Он пролистал заключение ещё несколько раз, а затем с сомнением посмотрел на аврора. — Ты сам-то понимаешь, что здесь написано? — подозрительно спросил он. Гарри пожал плечами. — В общих чертах. Цветы прорастают, когда в крови повышается уровень дофамина, серотонина и ряда других гормонов, короче, когда человек влюбляется. Они активно цветут, но их рост практически не увеличивается. Но если падает уровень этих гормонов, то есть, человек не получает взаимности, цветы начинают активно расти и почти не цветут. Как-то так, верно?       Драко усмехнулся, совершенно не натурально и в какой-то мере истерично, будто это вырвалось случайно, не осознанно. — Чтобы повысить уровень этих гормонов, нужна взаимность, не так ли? Или поднять уровень окситоцина и вазопрессина, которые отвечают за развития тёплых семейных отношений и привязанности. — Продолжал бубнить Гарри всё то, что ему несколькими минутами ранее рассказывал другой невыразимец.       С Малфоя спали все краски. И Поттер не сразу заметил, что руки его мелко тряслись, а сам Драко, что есть силы, стискивал одеяло. — М-молодец, Поттер. Десять баллов Гриффиндору, — дрожащим голосом проговорил он. — Мне конец…       Последняя фраза была произнесена совсем тихо, на грани слышимости, и, если бы Малфой спешно не отвернулся, Гарри бы подумал, что ему это просто показалось. — Всё… не так уж плохо, — не веря собственным словам, выдавил Гарри. — В конце концов, мы нашли способ купировать их рост. Ха-ха, неужели у тебя не получится влюбить в себя этого человека? А где же хвалёное малфоевское обаяние?       Поттер понимал, что несёт чушь, и то, что от каждого его слова Драко дергается, будто от удара, тоже, но замолчать он не мог. Ненависть к происходящему, к цветам, к Малфою, и в особенности к себе самому обволакивала сознание. Замолчи он сейчас, и точно не сдержится – разнесёт всю палату к чертям и Малфоя вместе с ней. Зубы еле слышно скрипели, ногти впивались в ладонь в карманах мантии. Лишь бы удержаться. Лишь бы не подать виду.       Кого так сильно должен любить проклятый Малфой, чтобы едва сдерживать слёзы при упоминании о взаимности. — Всё будет хоро… — Я люблю тебя.       Поттер замер на полуслове. — Ты, что? — задыхаясь, выдавил он из себя, медленно и опасливо поднимая на Малфоя взгляд. Драко не сводил глаз с одеяла. — Я люблю тебя, — ещё тише, чем в первый раз повторил он. — Поэтому мне конец.       Гарри молчал, не в силах ни пошевелиться, ни отвернуться. Малфой поджимал губы и, казалось, даже не дышал. — Ты сейчас серьёзно? — прерывая гнетущую тишину, выдохнул Поттер, и Драко вскинулся от его слов. — Нет, Поттер! Я так искромётно шучу! — он всплеснул руками и наконец посмотрел на Гарри, и стоило аврору поймать его взгляд, как его будто ушатом холодной воды окатило. У Малфоя дрожали губы, и в ярком свете палаты поблескивала влажная бледная кожа. Поттер не мог понять слезились у Драко глаза или это тоже было причудливой игрой света.       Он не знал, что сказать, только глупо сидел, то открывая, то закрывая рот, и не мог поверить. Это походило на бред, но Малфой не врал. Такими вещами не шутят. — Ты… я… — он снова захлопнул рот и сглотнул, а Драко печально усмехнулся. — Уйди, Поттер. Спасибо за помощь, но сейчас просто уйди.       Малфой уже отворачивался к окну, как Гарри бессознательно подскочил на ноги и, схватив Драко за плечи, развернул к себе лицом, запечатывая его рот неловким грубоватым поцелуем.       Губы Малфоя были сухими и шершавыми, а ещё очень холодными. Корочка подсохшей кожи царапала губы Гарри, но тот, игнорируя это, только сильнее впивался в Драко.       Малфой не двигался, и его широко распахнутые глаза говорили красноречивее, чем все языки мира. Он не верил, негодовал, надеялся и чертовски боялся. Эмоции на его лице сменялись быстрее, чем кадры на колдографии, а Поттер всё продолжал его целовать, исступленно и отчаянно. Будто в последний раз. Одну руку он перенёс на затылок Драко и зарылся пальцами в тонкие мягкие волосы, вторую переложил на шею, большим пальцем аккуратно поглаживая позвонки. Провёл языком по обветренным губам, слегка прихватил нижнюю, нежно посасывая её.       У Гарри от волнения сводило живот. Одуряющая смесь эмоций накрыла с головой. От страха, что ещё мгновение и Малфой, очнувшись от шока, оттолкнёт его, скривившись в отвращении, подташнивало, а пьянящая радость от близости кружила голову. И Поттер прижимал его сильнее, крепче, не давая шевельнуться и вдохнуть и мечтая, чтобы это никогда не кончалось.       Кончик языка пробежался по ровному ряду зубов, будто прося впустить внутрь, и впервые за весь поцелуй Малфой вздрогнул, опалив щеку Поттера горячим дыханием, которое до этого, видимо, задерживал. В сильных руках он медленно расслаблялся, и веки его наконец-то прикрыли глаза. Неуверенное движение губ, и сердце Гарри забилось где-то в ушах. Руки Малфоя медленно скользили по бокам, заставляя мурашки целыми табунами расходиться по коже, затем перешли на спину, пока наконец пальцами не зацепились за мантию в области лопаток. Драко пах горьковатыми травами с долей чего-то тёплого и сладкого, и этот запах основательно сносил Поттеру крышу.       Он снова толкнулся языком Малфою в рот и на этот раз невыразимец поддался, послушно размыкая губы. Юркий язычок пробежался по небу, перешёл на щёки. Тепло, влажно и немного щекотно. Ещё и дыхание Драко совершенно сбилось: глубокий вдох и несколько порывистых выдохов — то ли смех, то ли всхлипы, Гарри не знал. Он подмечал мельчайшие детали: как дрожали малфоевские ресницы, как мило, но нерешительно тот пытался отвечать, как крепко стискивал поттеровскую мантию. Гарри просто не мог поверить, что всё это происходит на самом деле, и он искал всё больше подтверждений, что всё это не сон и не больная фантазия.       Малфой отстранился первым. Своим лбом он уперся в лоб Поттера, смотря вниз и силясь отдышаться. Щеки и губы его раскраснелись, да и сам он уже не казался таким ледяным. И Гарри не сводил с него глаз.       Он осторожно коснулся тыльной стороной кисти его щеки и мягко погладил. Отросшая прядь волос была убрана за ухо, по которому Поттер не преминул неспешно провести кончиком пальца. Малфой вздрогнул и поверхностно выдохнул. Его губы слегка приоткрылись, и кончик языка тут же очертил их контур. От этого движения Поттер затаил дыхание.       Колючая щетина коснулась щеки Драко, а в следующее мгновение на висок опустился лёгкий поцелуй, затем чуть ниже, на щёку, и ещё ниже, пока они дорожкой не дошли до уголка рта. — Я люблю тебя, — прошептал Гарри ему в самые губы. — Так долго, ты даже не представляешь… Думал о тебе всё время, наблюдал, да я по тебе с ума сходил. Когда ты только пришёл в Отдел Тайн и стоял там такой гордый, высокомерный… я уже тогда понял, что пропал. Ты ведь с Хогвартса почти не изменился, огрызался, язвил, а я решить не мог, чего хочу больше: убить тебя или…       Гарри замолчал, не зная, как закончить фразу и потерся носом о щеку Драко. — Или? — выдохнул Малфой ему в ответ, и Поттер сглотнул, не сводя взгляда с полуприкрытых век. — Или закрыть твой грязный рот более действенным способом.       Драко тихо хихикнул себе под нос и сам едва ощутимо коснулся губ Поттера своими. Гарри перехватил инициативу в то же мгновение, втягивая Малфоя в новый поцелуй. В это мгновение он чувствовал себя самым счастливым.       Они сидели в тишине уже довольно долго, но тишина эта совершенно не давила и была какой-то правильной. Губы обоих опухли и теперь ощутимо саднили, но Гарри это даже нравилось, и он аккуратно проводил по ним пальцем снова и снова, будто доказывая себе, что всё это было взаправду. Голова его покоилась у Малфоя на бёдрах, и тот задумчиво перебирал разлохмаченные жесткие пряди, мыслями явно находясь где-то далеко отсюда. — Когда мне только доставили тот образец, — внезапно начал он, заставляя Гарри завозиться в попытке поднять на Драко глаза. — Я держал высший уровень защиты, как и предписывалось инструкциями. Хотя я не верил, что там будет что-то опасное, но знаешь, в Отделе Тайн долго не живут, если не соблюдают эти правила. Я держал защиту день, два… Мне кажется, я проверил этот чёртов экстракт на всё, что только знал. Зелья, проклятья… на нём и следов магии почти не было! Только сок и мелкие видоизменённые семена. Мне и мысль в голову о паразитизме не закралась. А когда стало ясно, что всё это время я провел в тщетных потугах найти что-то, чего не существует, я так разозлился. Скинул всю защиту к Мордреду, хорошо хоть остатки содержимого фиала сохранил. Я ведь даже не предполагал…       Он напряжённо замолчал и отвернулся к окну, будто боясь увидеть реакцию Поттера. — А я скинул твою маску, стоило мне аппарировать к св. Мунго, — невпопад ответил Гарри, и Малфой тут же повернулся к нему обратно. — А потом мне обожгло лицо, ещё и Фиссон плюнул в меня кровью с лепестками… Я ведь, как увидел его труп, думал, что обречён, а потом ты, и… Как-то глупо получилось. — Ты контактировал с цветами? — заторможено переспросил его Драко и, дождавшись короткого кивка, яростно скинул его голову со своих ног. Гарри оторопел. — Что ты?.. — Ты совсем идиот, Поттер?! — закричал Малфой, не давая Гарри и слова вставить. — Тебя осматривали колдомедики после этого?! — Нет, но… Всё же хорошо. Симптомов нет. — Ты придурок!       Малфой откинул одеяло в сторону и резво попытался подняться на ноги, но мир вокруг него в то же мгновение завращался, заставляя схватиться за голову и рухнуть вниз. — Драко! — вскрикнул Поттер, подхватывая его на руки и укладывая обратно на кровать. — Марш к колдомедикам! — неосознанно цепляясь за Гарри, шипел Малфой. — Ты контактировал с дрянью, которая может тебя убить и о которой мы не знаем ничего, и считаешь, что всё нормально? У тебя точно не всё в порядке с головой. — Но… — Заткнись! Или ты идёшь сам, или я вызываю колдомедика сюда!       И Поттер сдался.       Он обречённо кивнул, нехотя отстраняясь от Малфоя, и, не проронив ни слова, покинул кабинет. Он был уверен, что с ним всё хорошо, вернее, ему казалось, что он уверен. Но по мере приближения к злосчастному кабинету, где ему сообщили диагноз Драко, уверенность его таяла на глазах, и волнение снова заставляло сердце отстукивать где-то в горле.       Нерешительно встав около двери и коротко в неё постучав, Гарри дождался одобрения с той стороны и, не давая себе передумать, заглянул в кабинет. — Здравствуйте, сэр, — пролепетал он, — Могу я попросить Вас об услуге?       Самое отвратительное в жизни – это ожидание, и за те двадцать минут, что отсутствовал Поттер, Драко уверился в этом полностью. Он вздрагивал каждый раз, когда слышал приближающиеся к палате шаги, но гости снова и снова проходили мимо.       Когда же дверная ручка накренилась, а дверь начала открываться, Малфою больше всего хотелось вскочить с кровати, но он помнил прошлый опыт, поэтому просто напряжённо сидел.       Гарри выглядел тихим и потерянным, что совсем не обнадёживало и даже пугало. — Ну? — произнёс Драко, не в силах больше ждать, и Поттер резко поднял голову на голос, будто забыв, что Малфой всё это время был в палате.       Он что-то невнятно промямлил, только сильнее раздражая этим невыразимца. — Говори нормально! Что тебе сказали?!       Гарри тяжело вздохнул. — Можно я к тебе лягу? — он ткнул пальцем в кровать Малфоя, но, заметив его недобрый взгляд, тут же добавил. — Ты не подумай, я сниму мантию и ботинки и ничего такого, просто… Разреши, пожалуйста.       Драко нахмурился, но всё равно кивнул и принялся отодвигаться в сторону. Гарри облегчённо выдохнул.       Чтобы скинуть верхнюю одежду и забраться на узкую больничную кровать, ему не потребовалось и минуты.       Было тесно и немного жарко. Малфой громко дышал над ухом, а сам Гарри упёрся носом в его шею и расслабленно вдыхал такой приятный и будоражащий запах. Он закинул одну руку на Драко, прижимая того поближе к себе и самыми кончиками пальцев массируя напряжённую спину. — Две ветви. — Выдохнул Поттер совсем тихо. — Он нашёл две ветви. Совсем небольшие: одна сразу вышла в перикардиальную полость, а вторая в левом желудочке, идёт по краю прикрепления створок митрального клапана.       Малфой будто задеревенел в его руках. — Колдомедик сказал, что тромбов почти нет, а те, что есть, очень малы, но ветвь из желудочка всё равно нужно срочно удалять, — он невесело улыбнулся и прижал Драко к себе поплотнее. — Я идиот, да? — Я говорил тебе об этом всё время, — задушено выдавил невыразимец в ответ. — Полнейший придурок. — Ну, ничего, — рука аврора легла Малфою на затылок, снова закапываясь в волосы. — Мы теперь в одной лодке. Надеюсь, мы справимся.