Перекрёстки

Мартен не знал, радоваться ему или огорчаться. С одной стороны — Антон приехал на первый этап Кубка Мира и, значит, как минимум ещё один сезон точно будет бегать, а с другой — это всё равно ничего не меняло между ними и, они всё ещё каждый сам по себе. Но в этом сезоне Мартен принял твёрдое решение исправить ситуацию, во что бы то ни было. Да, он понимал, что сделать это будет сложно, почти не реально, но его не пугали трудности, больше всего его пугало то, что он снова, как и в прошлом году будет вдалеке от Антона. Прошлый сезон был для Мартена сущим адом! Потухший взгляд серых глаз и вымученная улыбка, которую Шипулин выдавливал из себя, отвечая на многочисленные каверзные и провокационные вопросы журналистов, резали по сердцу, словно острозаточенный нож. И самое невыносимое — это то, что и он сам приложил руку к тому, что Антон оказался без поддержки, брошенный один на один со своими проблемами. Больше всего ему хотелось, как в старые добрые времена, подойти и просто обнять, прижав к себе настолько сильно, чтоб Антон понял, что он не один, что есть на свете человек, которому далеко не безразлично, что твориться в его душе, и который готов всегда и во всём его поддержать, но… он не мог этого сделать. Потому что сам — сам! — уничтожил всё, что между ними было. …Мартен готов был выть от безысходности, в которую его загнали обстоятельства. Разговор с Кентеном, который сообщил ему о скорой женитьбе Шипулина, просто выбил его из колеи. Он не находил себе места, а сердце постоянно ныло от того, что человек, которого он любил больше жизни, не соизволил сам сказать ему об этом, просто молчал и делал вид, что между ними всё по-прежнему. Нет, конечно, Мартен предполагал, что когда-нибудь Антону придётся принимать решение о создании семьи, но… он был уверен, что они всё это обсудят вместе, а тут… Мартен для себя обозначил всю эту сложившуюся ситуацию, как предательство. И, не став дожидаться, пока Антон поставит его перед фактом своей свадьбы, он, в каком-то стремительном жесте отчаяния, отправил ему эту злополучную СМС-ку: — «Всё кончено. Прости…» Судя по тому, что Антон не ответил — его устроило решение Мартена. И он окончательно в этом убедился, когда на следующей пристрелке, пересёкшись с российской сборной, Антон даже не посмотрел в его сторону. Значит, он всё сделал правильно, не став дожидаться, когда его выкинут, как надоевшую игрушку. Тогда Фуркаду казалось, что он просто сыграл на опережение, но… проходило время, а о свадьбе Антона не было ни слуху, ни духу. Более того, перед новым Олимпийским сезоном, в одном из своих интервью, Антон чётко обозначил свою позицию — он усиленно готовится к предстоящим Играм и, на данный момент, даже не задумывается о том, чтобы создать семью. А на вопрос, состоит ли он с кем-нибудь в романтических отношениях, ответил, что, к сожалению, уже нет. А потом вообще началось чёрт знает что! Обвинения в употреблении допинга, отстранение практически всей российской сборной от Олимпиады, травля со стороны западной прессы… и на фоне всего этого, весьма невразумительное выступление Шипулина на этапах Кубка Мира. Тысячу раз Мартен собирался поговорить с Антоном и столько же раз откладывал этот разговор, не зная, что он должен сказать, как сможет объяснить ту свою глупую СМС-ку. Фуркад даже припёр к стенке Фийона-Майе, выясняя, откуда тот взял информацию о свадьбе Шипулина, и получил ответ, что слышал, как в российской команде поговаривали и какой-то тайной влюблённости своего лидера и шутили по поводу скорой свадьбы. Вот тогда-то Мартен окончательно понял, куда завела его собственная глупость, необоснованная ревность и дикий страх, быть брошенным. Первая гонка сезона у Фуркада не задалась, но он всё равно не выглядел расстроенным, потому что эта первая гонка принесла первый подиум Антону. Он смотрел на Шипулина и радовался, что в его глазах больше не наблюдалось той боли и пустоты, которые не исчезали из его взгляда в течении прошлого сезона. Теперь эти глаза сияли если не счастьем, то хотя бы надеждой. Он уже было сделал шаг по направлению к Антону, собираясь поздравить его, но вдруг замер — на Шипулина, снося всё на своём пути, налетел какой-то парень, заключая того в крепкие объятья и, как показалось Мартену, совсем не дружеские. То, как парень оглянулся и, убедившись, что на них никто не смотрит, что-то прошептал Шипулину на ухо, быстро мазнув при этом губами по его щеке, и как в ответ на это зарделся Антон, смущённо улыбаясь, не оставили Мартену ни малейшего повода сомневаться в их отношениях — когда-то Антон так же мило краснел и смущался от слов самого Мартена. Так вот она, причина, по которой в глаза Антона снова вернулась жизнь — этот высокий брюнет, который показался Мартену смутно знакомым. Где же он мог его видеть? Ну точно, в телефоне Алекса, того самого российского легионера в любимом футбольном клубе. … — Кто это? — Мартен рассматривал фотки на телефоне Головина. — Это Ромка, мой приятель, тоже футболист. А этого ты должен знать, — Саня тыкнул пальцем в Шипулина, — Он вроде тоже биатлонист, как и ты. — Да, я очень хорошо знаю Антона. — Кивнул Фуркад, не сводя напряжённого взгляда со снимка, на котором оба парня весело смеялись и даже не догадывались, что их фотографируют. — Ой, Марти, извини, я на секундочку, — Сашка отошёл к партнёру по команде, случайно (?) оставив телефон на столе. Мартен не смог удержаться и продолжил медленно листать снимки: — вот Антон и этот, как его, Ромка, в каком-то клубе зажигают на танц-поле; вот около каких-то коттеджей сидят на качелях, по мнению Мартена, слишком близко друг к другу; а вот вообще… смеющийся, счастливый Антон, а сзади его обнимает Роман, прижимаясь губами к его щеке… Всё, для Фуркада это стало последней каплей — он твёрдо решил, не откладывая в долгий ящик, поговорить с Антоном и, наконец, расставить все точки над «i». И если Шипулину уже не нужен ни он сам, ни его запоздалые извинения и объяснения, так что же — кроме себя самого винить в этом будет некого. Но он просто обязан был попытаться исправить собственные ошибки. Мартен быстрым шагом направлялся в номер русского спортсмена, не позволяя себе остановится и опомнится, понимая, что если он не сделает этого сейчас, то не решиться уже больше никогда, но не побороться за свою любовь он не мог. Он уже повернул к номеру, когда увидел, что дверь открылась и из номера Антона вышел довольный Роман. Дождавшись, когда он скроется из виду, Мартен толкнул незапертую дверь и вошёл внутрь. В номере никого не было, только из ванной доносился шум льющейся воды. — Ром, куда ты дел мои штаны? — Антон вышел из ванной в чём мать родила и замер. — Мартен?.. Что ты здесь делаешь? — Он во все глаза пялился на француза, даже забыв, что стоит сейчас совершенно голый. — Твои штаны? — Мартен протянул Шипулину лёгкие спортивки, продолжая, не стесняясь разглядывать его, не в силах оторвать взгляда от обнажённого тела. Антон выругался, хватая из рук француза штаны, отвернулся и, путаясь в штанинах, попытался по-быстрому одеться. Но, в этот самый момент, вдруг оказался прижатым к стенке сильными руками — Мартен, сам не осознавая, что делает, резко дёрнул его на себя, разворачивая и впечатывая в стену. — С ума сошёл? — зло прошипел Антон, упираясь руками в грудь француза, стараясь оттолкнуть его от себя. — Да, сошёл. — Прошептал Мартен, отчётливо понимая, что говорит чистую правду. — У меня крыша едет без тебя… я не могу так больше, Антон. Хочу, как раньше… хочу тебя… — горячечный шёпот вперемешку с беспорядочными поцелуями, — Прости… прости меня… Шипулин всё-таки нашёл в себе силы и оттолкнул француза, выпутываясь из его рук. Он быстро натянул на себя штаны и развернулся к Мартену, гневно сверля его взглядом. — Что, Марти, решил вспомнить про забытую игрушку? — язвительно спросил он, кривя рот в неприятной ухмылке. — Ты серьёзно считаешь, что имеешь право вот так запросто прийти сюда и взять то, что пожелаешь? А потом снова вытереть об меня ноги и отшвырнуть, как ненужную тряпку? — Нет, Антон, не говори так… — Мартен запинался, сжимая кулаки с риском сломать пальцы, но упорно продолжал смотреть прямо в глаза Шипулину. — Я пришёл просить прощения и постараться всё объяснить… если тебе ещё не безразлично… — расценив молчание Антона, как готовность слушать, он продолжил: — Прости, я был таким дураком. Я испугался, что ты меня бросишь и решил сделать это первым… Кентен сказал, что ты женишься и я… — перехватив удивлённый взгляд серых глаз, Мартен поспешно оговорился: — Он тоже ошибся… он не так понял разговоры ваших ребят… короче, ты простишь мне мою глупость? Или мне уже не на что надеяться? Я уже не нужен тебе? — Где ж ты раньше был со своими извинениями… — тихо проговорил Антон, — Почему не пришёл и не поговорил со мной, а стал кого-то там слушать? Шипулин медленно привлёк к себе француза, заставляя положить голову на плечо. Его руки не спеша, чуть касаясь, поглаживали дрожащую спину, а губы блуждали по лицу, сцеловывая предательски скатывающиеся слёзы. — Ну конечно нужен, Марти. Не знаю, как я выжил этот год без тебя… я скучал… безумно скучал по тебе… … Роман тихо прикрыл за собой дверь, не собираясь беспокоить двух мужчин, которые сплетясь друг с другом, не спеша, нежно ласкали разгорячённые тела, вспоминая забытое ощущение близости и страсти, даже не заметили его появления. Он счастливо улыбнулся, достал телефон и быстро настрочил сообщение: — «Сегодня вечером вылетаю к тебе. Встречай. Соскучился до одури. Люблю.»