Давид и Горгона

Ключ от сарая, где содержались животные, хранил один из городских старшин, человек, в общем-то, неплохой и добродушный. Он лишь немного поворчал по поводу несвоевременного возвращения Эриана, - и почему, мол, в пещере не сиделось? - но согласился с доводами, что, раз в городе что-то затевается, надо быть на месте. - Только помяни мое слово, пошумят и успокоятся. Так уже бывало. Да, так бывало. Это Эриан знал, противостояние двух рас длилось несколько веков, скрытое недовольство людей периодически прорывалось открытыми выступлениями. На его памяти это никогда не выливалось во что-то большее, чем просто шум на улицах. Да, люди воооружались чем под руку попадется, выкрикивали оскорбления и призывы к бунту, иногда пробовали забросать камнями ограду башни шернов, но стоило из ворот выскочить отряду выворотней, а из окон замка вылететь паре десятков первожителей, как толпа разбегалась, обычно оставив лежать на мостовой нескольких убитых. Силы были слишком неравны, крылатые враги легко поражали бунтовщиков из луков, а до них-то было не дотянуться. К тому же на Теплых прудах слишком хорошо было известно, за любое серьезное нападение на гарнизон летающих монстров последует новое вторжение из-за Моря, новые смерти и разрушения. Это знание было написано кровью, и все же беспорядки вспыхивали изо дня в день. Человек не скотина, чтобы вечно безмолвно терпеть скотское обращение, это выворотням в радость любое приказание их господ. Собравшуюся вокруг гавани толпу было видно еще издали. Обычно в дни прибытия смены пристань оцепляли выворотни - чтобы горожане не выкинули чего необычного и не помешали кораблям отойти благополучно. Особенно это касалось обоза с живой данью. Год назад в одну из женщин кто-то из толпы метнул нож - говорили, это был жених девушки, который предпочел лучше убить ее, чем отправить на поругание в страну шернов. Замену пришлось выбирать тут же, на пристани. Тогдашний наместник просто ткнул пальцем в сторону оказавшейся слишком близко молодой горожанки, а его свита начала обстреливать людей во избежание мятежа. Сегодня выворотней не было. Ни одного, ни единого. Иначе как объяснить толпу, бурлящую на пристани? Один корабль шернов вытащили на берег, и вид он имел неважный - паруса сдернуты, борта покромсаны. Прочие суда стояли на якорях дальше в море, до них пока не добрались. В общих криках ничего было не разобрать. На узкой площадке перед пристанью Эриан заметил первосвященника - всегда представительного, спокойного. Сейчас это был просто растерянный немолодой человек, который в отчаянии метался, тщетно взывая к окружающим: - Стойте! Остановитесь! Вы не представляете, что вы делаете! Основная сила за морем! Его не слушал никто. Люди с ожесточением громили корабль, их не останавливала даже приближающаяся гроза. Сверху угрожающе нависли темные клубы туч, внизу бурлила толпа, освещаемая вспышками молний. Эриан останавливал людей, хватал за руки, но внятного ответа добиться не мог ни от кого. Он с трудом протолкался к первосвященнику. Тот уже и кричать перестал, стоял, в бессильном отчаянии глядя перед собой. - Что случилось, отче? - Эриану пришлось повторить вопрос, помешал раскат грома, будто разом сбросили черепицу с нескольких крыш. Первосвященник не глядя на него, ответил: - Восстание. А ведь они вернутся, вернутся. Так уже было, когда я был ребенком. Полгорода тогда погибло... - А гарнизон что, оцепили? - у Эриана словно все чувства пропали, как бывает при сильных потрясениях, умом он знал, что надо тревожиться за близких, но сердце пока отказывалась принимать ужас случившегося. - Почему тут выворотней нет? - Гарнизон уничтожили, - первосвященник покачал головой, удивляясь собственным словам. - Они подсыпали что-то в пищу, уснули все, и шерны, и выворотни. Проломили стену... Надо бежать в леса, несколько дней - и шерны вернутся огромной силой. Так уже было, уже было... Эриан наконец понял и помертвел: - То есть как разгромили? На пристани появился небольшой отряд ярко и пестро одетых людей, все шумные, крикливые. Вожака Эриан узнал, то был Валун - гроза местных лавочников. Толпа чуть расступилась, давая проход, Валун вышел вперед - здоровенный детина, смуглый, чернобородый, с повязанной платком головой, такой, каким положено быть удачливому разбойнику. На плече у него висела охапка какой-то черной одежды, Валун скинул ее наземь с криком: - Ну, полюбуйтесь, братья честные! За такую шубу дорого дадут на Старых источниках! Сброшенная черная ткань развернулась, раскинулись нетопырьи крылья, заблестел черный мягкий мех, словно шерн, но почему-то плоский и без головы... Мех в одном месте был порван, стала видна покрытая зеленой кровью изнанка. - Хорошо, что уснули, и не сдохли. С живых шкуру когда сдираешь, она мягче, - охотно пояснил Валун. Эриан в панике обернулся в сторону башни шернов: - Малу! Раздался шум, похожий на на бой тысяч барабанов - то приближалась стена ливня. Вода низвергалась с низких облаков. Под ногами мгновенно образовались лужи, мокрая одежда прилипла к телу. Валун подхватил драгоценные шкуры и скрылся в толпе. Люди и не думали расходиться, Эриан с ожесточением расталкивал их, не сводя глаз со смутно видневшихся за пеленой дождя шпилей. Пристань и толпа остались позади, но бежать стало не намного легче. Дорогу вдоль морского берега камнями не вымостили (людям это было не нужно, а шернам все равно). Ноги вязли в сыром песке, по голове и плечам хлестали потоки воды. Эриану казалось, что прошла вечность, прежде чем перед ним выросла каменная серая поверхность крепости. Рядом в стене виднелся пролом, а дальше ворота - распахнутые настежь. Внутренний двор был вымощен кирпичом. В проходе лежал труп человека, струи дождя оставляли под телом кровавые разводы. Эриан потянул мертвеца за руку, тот соскользнул на спину, подставляя рыдающему небу гладкое безбородое лицо, - не человек, выворотень. Рядом выросла мутная серая тень, хрипло прокричала: - Брось! Сдох! Вот несколько тварей прорвались, остановили ли их в бухте... - Я с пристани, - Эриан сам не понимал, как ему удалось взять себя в руки. - Там никого не видели. Что, всех перебили? - А ты что ж так поздно? Взять у них, кроме оружия, нечего, только то, что на них, - тень хохотнула. - На Старых источниках люди зажиточные, раскупят. - А что будет с людьми тут? - спросил Эриан. Тень фыркнула: - Наше какое дело? Уйдем... Постой, ты кто? Эриан обогнул тень, перескочил через труп выворотня и рванул в пролом обратно. Неизвестный бросился следом, но не догнал. Эриан прижался к стене снаружи, скользнул вдоль нее. Пока преследователь, высунувшись из пролома, ворочал головой и ругался, Эриан пробрался во двор через ворота. Двери в башню были как раз напротив. Эриан оглядывался вокруг, но за усилившимся дождем никого не заметил. Похоже, тот человек был единственным, кого оставили сторожить мертвую крепость. Значит, и вправду все... Сам не зная, на что надеясь, он вошел внутрь башни. На пороге лежал еще один труп, Эриан перешагнул его почти с безразличием, потом сообразил, наклонился, перевернул мертвеца. Под ним обнаружился короткий острый меч, которыми обычно пользовались выворотни. Не бог весть что, конечно, но лучше, чем ничего. С мечом в руках Эриан вошел внутрь башни. Вот она, страшная и таинственная крепость, при одном взгляде на которую человека охватывает ужас. Но это камень, просто камень... Внутри было темно и холодно. Шум дождя отступил, слышался, будто издали, равно как и гром. В узкие окна высоко под потолком почти не проникал свет. Эриан шел на ощупь. Он вообще не знал, как устроена башня, где лестница, не встретится ли ему какой-нибудь живой шерн или выворотень, у которых хватит сил убить пришельца. Пахло сыростью и кровью. Он споткнулся о труп, пошарил рукой - одежда, вроде бы выворотень. Потом снова споткнулся, на этот раз о ступеньку. Здесь начиналась лестница. Как Эриан жалел сейчас, что не расспрашивал соседа-повара об устройстве башни врагов! Хотя кухня, наверное, имела отдельный вход... - Малу! Шум дождя. Он снова споткнулся о тело, мокрое, грузное, попытался сдвинуть его в сторону, нащупал рукой роговой твердый выступ и чуть не свалился с лестницы от ужаса и отвращения. Это было освежеванный труп первожителя. Эриан не помнил, как перебрался через жуткую преграду, его вырвало желчью уже на следующей лестничной площадке, и легче не стало. Руки пахли кровью, все кругом пахло кровью - одинаковый железистый запах для всех живых существ. Здесь было светлее, за окнами сверкали зарницы, при особо яркой вспышке Эриан увидел, что от площадки отходят три коридора. Какой из них, из этих узких каменных проходов ведет на крышу? Снова полыхнула и задрожала за окном молния, гром взвизгнул сверху, стали различимы груды, лежавшие на площадке - скользкие, зеленоватые, сочащиеся кровью. Эриан прижался к стене, как будто они могли встать и пойти на него. Успокоиться! Мертвецы не опасны! Но если Малу тоже... он не сможет больше жить... Один из лежащих окровавленных призраков вдруг открыл глаз - единственный уцелевший. Алый огонь отразил новую молнию. Этот шерн был жив, хоть и при последнем издыхании, и молча сверлил взглядом врага. - Скажи, - еле проговорил Эриан. - Где лестница на крышу? Пожалуйста, скажи, я тебя умоляю! Поверь, я не пришел убивать, я хочу спасти... Шерн молчал, секунду, другую, вечность. Медленно поднялась рука, тонкая как плеть, окровавленная, бессильная, вытянулся палец - голые фаланги без плоти, из темноты и смерти раздался глухой страшный голос: - В середине... два пролета вверх... - и тень руки будто в ад соскользнула. Два верхних этажа Эриан преодолел быстрее, потому что лестницы были свободны. Ужас, сдавливавший горло, не отступал, даже когда он увидел сквозь закрывавшую выход решетку серое небо. Вдруг этот ход заперт? Но решетка поддалась со скрипом, тонущем в в непрекращающемся шуме ливня, отошла в сторону. Путь на крышу был открыт. Пока Эриан преодолевал лестницу, дождь только усилился. По наклонной поверхности крыши вода хлестала сплошным потоком, чтобы не соскользнуть вниз, ему пришлось встать на четвереньки. Держась за неровности в черепице, Эриан огляделся, тучи были близки - рукой подать, и черны, как коридоры внутри крепости. За стеной ливня он не мог разобрать, где же север, наконец различил вдали темную громаду Отемора. В этой стороне на самом краю крыши поднималась круглая башенка. Она казалась сделанной из сплошного кирпича, лишь очутившись совсем рядом, Эриан разглядел окно. Как его открыть, он не знал, поискал под сплошным дождем щеколду, не нашел ничего, представил, что может быть внутри и просто ударил по окну рукояткой меча. За шумом ливня не слышно было звона распавшегося стекла, Эриан ударил еще раз, не обращая внимания на мелкие осколки, ввалился внутрь и растянулся на полу. Падение оглушило его на первый миг, а на второй над ним склонилось нечеловеческое лицо с фиолетовыми глазами. Малу глядела, не говоря ни слова ни на обычном языке, ни на цветовом, выставив вперед свои белые ладони. Руки у нее дрожали, но все же к Эриану она не прикоснулась. Дождалась, пока он поднимется на ноги и тогда уже спросила: - Ты... ты пришел убить меня? - Я пришел тебя спрятать, - устало сказал Эриан. Он представил, что в башенке его могло поджидать такое же зрелище, как и внизу на лестнице, и его затрясло. Малу бессильно уронила руки и села прямо на пол, крылья растеклись вокруг, как плащ. - Мне было так страшно, - беспомощно сказала она. Лоб у нее светился таким же фиолетовым цветом, как и глаза. - Ты, наверное, думаешь, что нам не бывает страшно. Мы этого не показываем, но мы же живые... Я ничего не знала, после нашего разговора расстроилась, отказалась от еды и сидела у себя. Грустила. А потом слышала крики на лестнице, из окна увидела, что стража перебита... Там боль и кровь, там столько боли, мы иногда чувствуем боль своих сородичей. Ты знал, что люди что-то готовят? - Я так же, как и ты, ничего не знал. - А если бы знал, предупредил бы? - Понятия не имею. Малу помолчала. - А я могла тебя убить, когда ты разбил окно. Тебе не было страшно? - Я об этом не думал. Теперь ее лоб светился привычными светлыми теплыми оттенками: - Мы чувствуем, правду говорит человек или нет - иногда... Когда что-то ужасное происходит. - Вот почему тот шерн мне поверил. - Какой? - Это неважно, - Эриан поднялся, глядя в окно: -У тебя есть веревка? - Нет. Зачем? - Спуститься с крыши с другой стороны. Надо уходить сейчас, пока ливень. После дождя сюда много кто придет. - Мой народ тоже вернется, - сверкнула глазами Малу. - Это будет нескоро, а спасаться тебе надо сейчас. Сначала хотя бы где-нибудь на холмах. Те, кто перебил гарнизон, на пастбища не пойдут, им там делать нечего. Знаешь что? Может, я тебя вынесу под видом шкуры? Мало возмущенно вскинулась, сверкая гневными алыми вспышками: - То есть? - Ты же легкая, ляжешь ко мне на плечо, только не шевелись. Там внизу только один человек, он сначала принял меня тоже за разбойника. Если увидят, что я выношу тебя, они подумают, что это шкура. Под таким ливнем никто не станет приглядываться. Малу сидела с закаменевшим лицом. Потом сказала: - Ну, если по-другому никак... В крепости есть живые? Может, мне удастся... - Не удастся, - Эриан вздрогнул, вспомнив лестничный пролет. - Обещай, что не не будешь шевелиться и открывать глаз, и все пройдет хорошо. Они выбрались наружу через разбитое окно. Здесь никак невозможно было разыгрывать разбойника, выносящего на плече связку шкур, потому что оба с трудом доковыляли по мокрой черепице до спуска на чердак. Оказавшись под крышей, Эриан вскинул Малу на плечо. Идти с такой ношей было нетрудно, как все летающие существа, она весила немного. Несмотря на свое прошлое возмущение, Малу играла роль шкуры хорошо, висела неподвижно, только чувствовалось, как отчаянно, словно у пойманной птицы, бьется ее сердце. У бронзовой решетки Эриан остановился, чтобы собраться с духом. Тот страшный пролет нужно пробежать, чтобы Малу ничего не заметила и не кинулась оплакивать мертвых сородичей. Внизу будет легче. Убийцы отмечают свою победу где-нибудь в харчевнях, что им делать в пустой сырой крепости, где нет богатств... шерны не держали у себя чего-либо ценного с человеческой точки зрения. Такой ценностью был разве что их собственный мех - ноский, легкий, прочный. Если кому случалось убить шерна вдали от крепости (что было невероятно редким событием), этот счастливчик мог продать шкуру в Северных землях, прилегающих к Полярной стране, где первожители не показывались. Что-то стремительно вылетело из темноты, обвилось вокруг пояса Эриана, подтаскивая его к решетке. Он еле устоял на ногах, придерживая Малу. У входа стоял Валун, огромный, широкоплечий, в полумраке сверкали белые зубы на смуглом лице. Мокрые волосы подсыхали завитками. Он складывал веревку, которой только что подтащил Эриана к себе. - Братец, братец, - усмехаясь, сказал разбойник. - Мелкие воришки не живут долго. Ты ведь не входишь в долю, а шкуру захотел, надо делиться, отдавай по-хорошему! На меч за поясом Эриана разбойник даже не посмотрел. Он знал, что обычному мирному человечку с ним в бою не тягаться. - Ну, давай по-хорошему! Эриан не успел придумать ответ. Малу легко соскользнула с его плеча, развернула крылья в черную мантию, из под них выплеснулись белые руки и протянулись к шее разбойника. Тот изменился в лице, попытался перехватить ее запястья, но легче было ослабить захват стальных клещей, чем этих тонких, с виду совсем девичьих рук. Запахло паленой плотью. Валун захрипел, несколько секунд его могучее тело билось в страшных судорогах, и, наконец, упало на каменный пол. Малу, черный херувим возмездия, стояла, опустив руки и откинув крылья назад. - Это первый, - сказала она. - Что будем делать? Эриан наклонился, поднимая веревку. Только что на его глазах шерн убил человека, и это его не ужаснуло. Еще год назад он бы в такое ни за что не поверил. - Мы не знаем, сколько у него внизу товарищей. Надо возвращаться на крышу, перекинуть веревку на ограду и спуститься по ней, пока дождь не кончился.