Сгинь

      Холодная рука Руслана обжигает тёплую Юлика. Будоражащим всё тело неприятным зноем, по ощущениям схожим с током, распространяется необычное чувство по ногам, кончикам пальцев, низу живота, особенно странно тянущему вниз.       Парни, не решаясь убирать руки, смотрят друг на друга секунду, две, три. Руслан, немного округлив глаза, облизывает щиплющие прохладным ветром губы и первым убирает руку в карман. Юлик продолжает на него смотреть и утвердительно кивать, вновь вернувшись к разговорам о сигаретах. Теперь уже он разглядывает Тушенцова не так броско и лишь изредка кидает в его сторону многозначительные взгляды. — Никита, — Юлик дергает друга за рукав куртки с потёртыми карманами. — Ты скоро? — А? Да… Да… — Гридин кротко смотрит сначала на руку Онешко, затем шмыгает носом и прощается со всеми: — До встречи, пацаны! Приятно было покурить. — Мне тоже, — устало произносит Юлик, потирая шею. — Приходите ещё, дорогие гости, — Руслан насмешливо улыбается, провожает уходящих третьекурсников взглядом и спустя некоторое время так же прощается с ребятами. — Покеда, братаны. — Пока, Руслан.

***

      Никита скучающе подпёр подбородок рукой, лениво зевнул и продолжил смотреть на Юлика, с охотой жующего горячую, аппетитно выглядящую и пахнущую шаурму. Сидеть на холодном стуле со скрипучими ножками было неудобно, поэтому третьекурсник постоянно ёрзал на месте, но не уходил. На улице, несмотря на недавно вступившую во владения природной красоты весну, было прохладно. Куртка чуточку спасала, а посидеть в тепле и поесть чего-то согревающего, сытного и вкусного было более приятно неуютного кутания в верхнюю одежду. Хотя оба парня молчали: Юлик ел, а Гридин обдумывал все недавно с ними произошедшее, не нуждаясь в комментариях Онешко или ему несвойственных глупых отмазок. — Ты скоро доешь? — Третьекурсник утвердительно кивает каштановой макушкой. — Ладно, ладно… Скажи, Юлик, — выдержав некоторую паузу, сказал Никита. — Тебе понравился Руслан?       Онешко едва ли не подавился куском лаваша от услышанного. Он поперхнулся, громко закашлял и негодующе уставился на однокурсника. — Ч-чего? — говорил он сквозь вызванные долгим кашлем слёзы. — Да мало ли. Разве в этом есть что-то плохое? — Гридин казался или, может быть, предельно старался казаться чрезвычайно дружелюбным и понимающим. Хотя подобный факт заинтересованности его несколько огорчал, расстраивал, третьекурсник не показывал виду. Его лицо сделалось хмурым. — Нет, ты с ума сошёл? Блять, Никита… Я чуть не умер! Вот сука! — Ты так смотришь на него и… — Ничего такого! Я просто пытаюсь его рассмотреть бля, что такого? Я же не лезу ему на хуй? Правда? Просто смотрю. Никаких хуев!       Гридин от услышанного непроизвольно округлил глаза, а из его пахнущего сигаретным дымом рта вырвался нервный смешок. — Что ты на меня так смотришь блять? — Ничего, братан… — Курильщик как-то раздосадовано смотрит в пол, теребит скатерть на маленьком столике, поправляет клетчатую рубашку, приглаживая её ладонями. — Точно? — с издёвкой. — Бля, Никита! — Юлик гневно стукнул по столику кулаком, отчего стоящие в пластиковом стаканчике алюминиевые вилки звонко брякнули. — Нет! Нет! И ещё раз нет! — Хорошо, хорошо.       Гридин смеётся в рукав куртки, а Юлик, притворно не обращая на это внимания, доедает шаурму. После сытного перекуса Онешко встаёт со стула и толкает друга так сильно, что тот едва успевает упереться рукой в испачканный грязью ботинок пол. Оба заливаются хохотом и поочередно пихаются, выходя из крошечного серого здания, пропитанного запахом майонеза и сухофруктов. Парни сворачивают за угол и неспешно идут к остановке, попутно болтая о взглядах Юлика, необходимости Никите бросить курить и о многом таком сокровенном и по-дружески обсуждаемом за чашкой чая при неярком свете лампы на подоконнике маленькой кухни. — Кстати, давно с Лизой не общались, — подметил Онешко, виновато поморщив нос. — Как она? — Бля, братан, она просто на первом курсе, — Никита искренне смеётся с глупости однокурсника, но волей-неволей перестает, понимает, что они действительно вот так не собирались уже очень давненько. — Давай устроим тусич? — Я слишком стар для этого дерьма. — Да брось, Никита, — говорит мечтательно Юлик, — алкоголь, веселье, пьяные разговоры, можно даже какие-нибудь тупые игры придумать. Вроде Правды или Действия, ну, например. Будет весело, мне кажется. Обязательно пригласим Лизу! — Онешко одобрительно кивает головой, соглашаясь с самим собой. Уговорить Гридина — дело, по сути своей, несложное. Он за компанейскую атмосферу, за веселье, за приключения, поэтому и согласится. Чего уж лучше хотя бы просто поболтать с друзьями навеселе, чем переписывать скучные конспекты, усиленно стараясь не заснуть. — А Руслана? — Можно и его…       Третьекурсники некоторое время идут в тишине. Гридин размышляет о предстоящей суматохе, вспоминает улыбчивую и доброжелательную Неред, да и просто философствует про себя. Юлик молчит, потому что снова думает о Тушенцове, а вслух этим заниматься никак нельзя.