Сгинь

      Прошло около 10 минут, а Юлик все еще переминается с ноги на ногу, выжидая непонятно зачем нужного приглашения войти в гостиную. Он тревожно оглядывается по сторонам, нервно шмыгает носом, потирает лоб. Третьекурснику почему-то казалось, что за ними все проследили. Все видели. Все слышали. Все поняли.       Онешко стало непривычно стыдно, хотя где-то глубоко внутри он честно осознавал, что ничего особенного не произошло. Хотя, наверное, в этом и таилась причина его расстроенности и робкой неосторожности. Всё валилось из рук, и Юлик не то чтобы по привычке раздражался, скорее пугался. Пугался того, что это из-за Руслана.       Парень, набрав воздуха в лёгкие, сжал руки в кулаки. В висках что-то стучало. Наверное, это из-за шума. Наверное.       Третьекурсник скинул с себя парку, небрежно кинув её на вешалку и проследив недовольным взглядом за её падением на пол. Поправлять он ничего не стал, хотя руки до невозможности чесались. Будь проще, вдох… Выдох…       Юлик наконец шагнул вперёд, аккуратно переступая испачканные ботинки, одновременно хватаясь за ручку двери, ведущей в давящую изрядной краснотой комнату. Онешко облокотился на дверь, как только закрыл её, убрав вспотевшие руки за спину. Он откинул голову назад, будто заставляя себя пройти дальше и наконец расслабиться. Юлик и пришёл за этим, но, тем не менее, у него получалось только вначале, когда Тушенцова нигде не было видно, и мысли третьекурсника не напоминали о нем настойчивыми звоночками. Теперь он напряжен до кончиков пальцев, его губы постоянно слегка кровоточат от остроты зубов либо от небрежности, нервозности, несмелости, потяжелевшая голова гудит. Юлик хватает первую попавшуюся в руки бутылку алкоголя, не рассматривая ни количество содержимого, ни этикетку, ни красоту тёмно-зеленой бутылки. Он жадно пьет, желая всем сердцем забыть этот казусный случай знакомства, о котором теперь приходится жалеть, опуская голову на стол в своей квартире, искать подходящую под настроение музыку и удивляться вдруг наступившему максимализму. Онешко придавал слишком много значения всему этому, но называть это причиной своей вечной усталости он не смел. Третьекурсник, наконец отпрянув от теплого горлышка, оглядывает всех присутствующих строгим взглядом. Он смотрит на танцующих девушек, их лоснящиеся золотые, чёрные, каштановые кудри, пьяное веселье в глазах и готовность, смешанную с молчаливым согласием на любые приключения. Он разглядывает орущих во всё горло парней, едва ли не лопающихся от самоуверенности в себе и своих умениях в завоевании дамского сердца, которые, дружно держась за плечи друг друга, мотают головой из стороны в сторону, указывая пальцем на некоторых девчонок. Юлик наконец видит Никиту, сидящего на полу в полном забвении и полудрёме, Лизу, скромно посапывающую на спинке стула в самом углу комнаты, еле держащую кружку в руках, из который капля за каплей на пол стекало бордовое безымянное вино.       Онешко почувствовал себя лучше, когда в голову ударили первые волны алкогольного опьянения. Что ж, стадия первая. Шутки.       Третьекурсник охотно подсаживается к беззаботно беседующим студентам, улыбаясь до ушей, радостно щуря глаза. Он нелепо шутит, но улавливает звуки аплодисментов и истерические припадки в смехе. Кто-то громко стучит ладонью по колену, кто-то просто вытирает слезы с щек, кто-то тихо хихикает в ладонь. Юлик, почти на сто процентов удовлетворенный собой, выдает вторую шутку, заполняя всю комнату надрывистым смехом. Ребята поддерживают его и тоже хохочут, вглядываясь в глаза, желая услышать что-то ещё более интересное. Юлику весело, Юлику до боли в животе смешно. Юлику пока что хорошо.       Он чувствует прилив сил, обхватывает милую рыжую девушку за плечо, запевая какую-то комическую песню. Онешко смотрит раскрепощённо, свободно бродит глазами по комнате, и вдруг его взгляд цепляется за пошарпанную приоткрытую дверь другой комнаты, в углу которой стоит маленький серый диван, а на его подлокотнике лежит тёмно-русая макушка. Онешко видит обнажённые дырой в чёрных джинсах колени, свисающие на ламинат ноги в белых носках. Юлик облизывает губу, глубоко вздыхает и подрывается с дивана, игнорируя недовольные выкрики и громкие причмокивания женских губ, решительно изменив порядок течения сегодняшней пьянки.       Стадия вторая. Приставания.       Третьекурсник оглядывается по сторонам, осторожно следя за тем, никто ли не наблюдает за его траекторией. Все идет как по маслу. Юлик невольно улыбается сам себе, а затем обводит губы двумя пальцами, чуть-чуть оттягивая их вниз. Входя в комнату, он опасливо закрывает дверь до щелчка, бережно подперев её еще и стулом. Никто не должен ему сейчас помешать. Онешко разворачивается к дивану и видит заинтересованный взгляд Тушенцова, который тяжело дышит, разглядывая белую-белую, никем не тронутую, девственную шею третьекурсника. — Ну? — интересуясь, Руслан немного меняет положение ног, теперь вытянув их до конца, смотрит на свои скрещенные руки, запрокидывает голову. — Чего пришел? — Там пиздец шумно, — поясняет Юлик, осторожной поступью следуя к дивану без разрешения сесть.       И садится сам. На край, упираясь поясницей в боковую сторону ступней Тушенцова. Неудобно: места мало, задница соскальзывает. — Да ладно? — Ага.       Парни снова смотрят друг на друга, и каждый в голове пытается определить свою роль в этом странном дуэте. То ли охотник, то ли жертва. Хотя, как оказалось, они поочередно были и тем, и другим, уступчиво позволяя друг другу меняться. Естественно, позволяя не вслух. Руслан вглядывается напористо, пристально, а Юлик колеблется, вновь ощущая обнимающий спину холод и пылающую кожу. Опять что-то настырно тянет внизу живота. Онешко приподнимает голову, набирая ртом воздух, за ним повторяет Тушенцов, прикусывая нижнюю губу. Юлик пододвигается ближе, и ему кажется, что он вот-вот упадёт. И даже не с дивана, а с обрыва, в глубокую пропасть, забыв всё и вся, отступив от привычек. Его пожирает это сочетание уверенности в себе и несмелости, бесцеремонно давя на виски, заставляя наполняться слюной сухое горло. Онешко чувствует, что почти заметно трясется в обольщении, теряя помутневший то ли от алкоголя, то ли от Руслана рассудок. — Ох, сука, снова? — Второкурсник вжимается в диван, напрягаясь всем телом. Он жадно ловит ртом воздух, пропитанный запахом Юлика, вином и духотой. Руслан осторожно ёрзает на диване, двигаясь бедрами стеснительно, без особого желания раздразнить сидящего напротив парня. И безуспешно.       Юлик решается на нечто большее, нависнув над Тушенцовым и расставив свои колени по бокам от его. Он смотрит в лицо второкурснику, одним томным взглядом трижды соглашаясь на этот пьяный абсурд. Онешко покачивается над телом снизу, изучающе сверля Руслана карими глазами. Третьекурсник слегка прогибается в спине, ближе припадая к второкурснику, касаясь своими ногами его. Тушенцов чертыхается и начинает громче дышать, растерянно поглаживая свою шею холодной рукой, которая, отнюдь, никакого успокаивающего эффекта не дает. — Юлик… — Руслан…       Парни смотрят друг на друга, изнывая от желания, вопиющего и непристойного ни для одного из них. Второкурсник елозит под тяжелым телом Юлика, который дышит ему на ухо, заставляя скукоживаться, искать укрытия, прятаться от пока ещё не наступившего стыда. Онешко беспокойно сглатывает, ждёт согласия, наклоняясь неприлично близко. Он чувствует, как Тушенцов трётся коленом о его бедро, то ли задирая, то ли невзначай раскрываясь по-честному. Тут-то они оба прямолинейны и открыты друг с другом.       Руслан оттягивает воротничок футболки третьекурсника, проводя по шее ледяными пальцами, вынуждая Юлика рвано вздыхать и подаваться навстречу, послушно покоряясь. Онешко ждёт одобрения, которое ему ни черта не сдалось, но из ниоткуда появившаяся скромность и воспитанность громким голосом в голове настороженно диктовали правила таких игр. Парень сейчас просто умрет от переполняющих все его тело странных волн возбуждения и зноя, его голова плавится, руки начинают дрожать. Руслан молча наблюдает, сгорая от волнения не только своего, но и Юлика, внимательно смотрит тому в глаза и безысходно, абсолютно без шанса на спасение утопает в них.       Руслану тоже не нравится весна. Теперь ему нравится Юлик.       Тушенцов не сдерживается и, притягивая Юлика за футболку, кусает его в шею, затем ласково целует её, обдавая жарким дыханием. Онешко постанывает, пытаясь без рук согнать пелену слезного удовольствия с глаз: — Блядство…       Руслан оставляет на шее парня первый засос, второй, третий, решая по-хозяйски, что это тело его и ничьё больше. Он вжимается в Юлика полностью, заставляя того вслух едва ли не кричать от накрывшего с головой восторга. — Руслан, — Онешко умоляюще шепчет, не в силах сдерживать странные порывы ещё более странной натуры. Хотя, ему сейчас не до этого. Он полностью погружен в ласки Тушенцова. — Блять, — Юлик протяжно постанывает, виляя бедрами, требуя большего, пока второкурсник страстно целует его шею с трепетом и некоторым собственничеством. Руслан трогает укушенные места щиплющими, стальными от холода пальцами, убеждая сердце Онешко колотиться быстрее. Юлик в ожидании облизывает бархатные губы, представляя, как сейчас ими вопьётся в виски, щёки, ключицы желанного всей душой Тушенцова. — Юлик… — Руслан бормочет игриво и с похотью, сверкая тёмно-карими глазами. — Юлик, Юлик…       Зачем он так с ним? Онешко сейчас буквально не выдержит такого напора чувств и выебет второкурсника прям тут, на диване. Без просьб, без прислушивания к жалостливым отказам. Только для себя, лихорадочно кусаясь и вдалбливаясь, изнемогая от вязкой, тягучей тяжести внизу живота.       Тушенцов вдруг округляет глаза, испугав отпрянувшего третьекурсника, когда до его уха незаметно доносится непрекращающийся стук в дверь и громкие смешки: — Заканчивайте ебаться!       Итак, стадия третья. Стыд.