Иногда ты единственное, что я знаю, Единственный луч тепла, когда ночи становятся холоднее. Не могу отвести от тебя взгляд, не могу отвести взгляд. Умоляю тебя остаться, умоляю остаться. 5 seconds of summer — Teeth
С того момента, как произошли события, изменившие привычный мир, минуло уже несколько месяцев. За это время в Коноху пришёл своеобразный покой, поскольку все кровопролитные действия действительно протекали где-то далеко-далеко, за пределами деревни. От куда-то далеко лишь доносилось тяжелое эхо, находящее свое отражение в письмах. Мисаки за это время полностью свыклась с ролью, уготованной судьбой. Он жила и трепетно ждала каждого раза, когда к ней прилетал красивый чёрный ворон и бросал прямо в протянутую руку послание от Итачи. В такие моменты она чувствовала себя живой как никогда. В мыслях не допускалось, что однажды этот самый ворон, ее связь между двумя разными мирами, не окажется на подоконнике ее спальни. Нет, она всегда знала, что Итачи будет жить во что бы то не стало, пока не исправит тонкий разрушающий мир. И он обязательно вернётся, ведь, когда кто-то кого-то ждёт, люди возвращаются. В этих письмах была услада и одновременно горечь для Мисаки. В них они обменивались историями из жизни. И к тому времени, когда пришло сообщение, что все раз и навсегда закончено, девушка уже знала всю жизнь человека, носящего имя Учиха Итачи. Ей было горестно от того, как иногда несправедлива жизнь. Впервые узнав всю подноготную из первых уст, Мисаки провела целый день в постели, пытаясь не заплакать от слишком сильно бурлящих в ней чувств, которые накрыли ее неожиданно, как цунами. В ответ она смогла написать лишь одно: если весь мир будет против тебя, я буду стоять с тобой спина к спине. В ней не было особой силы, не было за спиной могущественного клана, но у неё было нечто иное. Мужество, родившейся в простой слабой девушки, и свою слабость она могла обратить в силу. А главный порок — любопытство — перестал таким являться. Мисаки хотелось быть достойной того, кого она избрала и того, кто выбрал ее. В один из дней, что ничем не отличались между собой, по всей деревни эхом раздалось: все вернулись! Она, не помня себя от радости, протискивалась между толпой гражданских и шиноби, пытаясь найти ту самую тьму, которая подарила ей свет. Краем глаза она видела троих людей, окруженных многочисленными людьми. Все чествовали их как героев, и Мисаки узнала в двух из них Сакуру и Саске, младшего брата Итачи. Третьего человека в маске она не знала. Ей хотелось бы подойти к ним, узнать где же Итачи, но она понимала, что он сам ее найдёт. При взгляде на эту двоицу невооружённым взглядом было заметно, как сильно они изменились и как помотало их время. Да, Мисаки видела их всего лишь ничтожные мгновения, но даже так образы запечатались в памяти. Сходство между Итачи и Саске крайне выразительное. Тот же взгляд исподлобья, но только выражения разные. Та же закрытая поза, словно чувствуешь себя не в своей тарелке. И все те же одинаковые бездонные чёрные глаза, где легко утонуть. Не став более задерживаться в толпе, Мисаки скрылась от всех глаз в тени одного из высоких зданий. Она точно знала, что куда бы она не пошла, за ней следили пара глаз. А сама девушка искала место, где бы их никто не потревожил из людей. В перестроенной Конохе найти что-то похожее было трудно, но она, словно ведомая мистической силой, вышла на какой-то пустырь. Было такое ощущение, что здесь раньше что-то было. Дорога вела сюда, но теперь она размыта и заросла в некоторых местах травой. Слишком открытое пространство, вокруг которого ни души. Спиной Мисаки почувствовала чьё-то присутствие. Привычные мурашки пробежались по ее затылку, но на этот раз они навеяны не страхом, а радостью встречи. И она обернулась. Мир на мгновение обрёл новые краски, раскрасился неведомыми ранее цветами. Внутри все цвело хитрыми переплетениями. И это чувство невозможно было передать. Но с каждой секундой, проведённой вдвоём, оно нарастало все больше и больше. Долгожданная встреча, долгожданное тепло чужого тела и такие родные объятия. Им не нужны были слова, чтобы почувствовать всю тоску и боль, пронесенные сквозь время. Мисаки боялась пошевелиться, утыкаясь в чужие ключицы. Ее руки обвили талию, и чувствовали всю мощь и силу этого с виду хрупкого тела. От болезни и правда не осталось следа. Какое облегчение… — С возвращением, — тихо прошептала она, боясь спугнуть чудное мгновение. — Я дома, — послышалось ей в ответ. Дома. Слова, которые девушка мечтала услышать. Теперь-то все закончилось раз и навсегда. А впереди у них было время и будущее, разделённое на двоих. Мисаки пришлось расслабить хватку и слегка отдалиться от Итачи, чтобы наконец рассмотреть его. Изменения произошли скорее внутренне, не внешне. Снаружи был все тот же образ красивого молодого человека. Она положила свою руку на его щеку, чтобы убедиться, что он и вправду был здесь. Почувствовав в который раз чужое тепло, Мисаки облегченно вздохнула. — Наконец-то ты здесь, — она подняла на него глаза, полные щенячьего восторга. В ответ ее руку сжали. — Долго ждала? Мисаки лишь рассмеялась. Разве она не говорила, что готова ждать вечность? Ведь в конечном итоге все ее ожидания полностью оправдались. — Я буду ждать тебя столько, сколько потребуется, — голос звучал уверенно, а намерения тверды. По правде, не хотелось ничего говорить, лишь стоять и наслаждаться друг другом после разлуки. — Знаю, — ответил ей Итачи, — пока ты меня ждёшь, я буду возвращаться к тебе раз за разом. Мисаки улыбнулась. — Ты знаешь, что это за место? — спросил Итачи, когда они наконец-то ушли в укромное местечко под деревом, что одиноко торчало на краю пустыря. Мисаки подняла на него голову, немного удивлённая таким вопросом. Они сидели вместе на плаще, что любезно служил им подстилкой на земле, и прижимались плечами. Солнце не попадало в глаза благодаря кроне дерева. Пустырь как был непримечательным, так таковым и остался. Мисаки вообще не понимала, что у неё за талант находить такие странные места. — Нет, — честно призналась она, кладя голову на плечо Итачи и переплетая их руки. В ответ послышался тишина, и девушка закрыла глаза. Все вокруг было таким тихим, что казалось словно жизнь вокруг них остановилась. После продолжительной паузы Итачи все же ответил: — Здесь раньше располагался наш клан. Мисаки резко открыла глаза и поднялась с плеча. Так, значит, вот оно что… Должно быть, больно находится здесь после всего. — Не стоит волноваться, — успокоил ее вмиг Итачи, видя такую перемену в ее поведении, — Это всего лишь пепел прошлого, не более. — Прости, что привела тебя сюда… — Видимо, так нужно было нам обоим. Теперь этот пустырь заиграл новыми тонами. Таковым было место, где вырос Итачи. Мисаки в третий раз посмотрела куда-то вдаль, оглядывая все здесь. Когда-то тут кипела жизнь, пролилась алая кровь, а теперь нет абсолютно ничего, что выдавало бы прошлое. — Мое настоящее теперь это ты, — Итачи лёгким движением взъерошил ей волосы, словно она была маленькой девочкой. От таких слов было лестно и приятно. И даже тот факт, что Итачи снова придётся уйти, оставив ее здесь (он не стал ничего таить и сразу рассказал ей об этом, когда они располагались под деревом), более не тревожил Мисаки. Она знала: он к ней вернётся.***
За время, проведенное бок о бок в постоянной борьбе, Саске понял, что все время ошибался в Сакуре. Война стала для них отправной точкой в начале нечто большего, чем просто дружба. Саске все ещё помнил, как хотел сорваться в пылу сражения и защитить ее спину. Как узнал, что ирьенинов начали убивать. Тогда только Наруто смог отговорить его сломя голову бежать на базу, где находилась Сакура. И как он облегченно вздохнул, узнав, что эта самая Сакура вычислила и уничтожила неприятия, севшего смуту в их рядах. Да, эта девушка была удивительна и сила, проснувшаяся внутри неё, обрушилась на врагов без пощады. Впервые он увидел ее во всей красе при встрече с реальным Учихой Мадарой. Как только они с Итачи разобрались с Кабуто, что, будучи чужой марионеткой, применил Эдо Тенсей, Саске столкнулся со своим далеким прародителем. Брата рядом с ним не было, ведь он защищал другие направления. След, оставленный всеми насыщенными событиями, что происходили без перерыва, оставил темное пятно на сердце Саске. Но именно Сакура, отмеченная точно такой же тьмой, смогла принять его и поддержать. Вот и сейчас Саске желал находится где угодно, но только лишь бы не в этой толпе. Все они называли его героем, хлопали в ладоши, но он не чувствовал ничего, кроме желания скрыться ото всех подальше. Ему не нужно звания героя и прочего. Все, что он хотел, уже получил. Сакура, с которой они начали встреться прямо на поле финальной битвы, — иного между ними быть и не могло — будто бы улавливала его настроение тоже. Один лишь Наруто был рад такому вниманию. — Я хочу сбежать, — тихо шепнул Саске ей на ухо, — ты со мной? Сакура посмотрела на него с пониманием. Она легонько подтолкнула Наруто и Какаши вперёд, давая им понять, что нужно отвлечь внимание на себя. — Друзья! — голос Наруто звучал поразительно громко, — Никто не хочет задать пару вопросов будущему Хокаге? Толпа загудела, и этот гул был поразительно схож с ульем. Во всеобщей суматохе, что создали слова Наруто, им как-то удалось раствориться в толпе. Саске пальцем показал жест «вверх», и они прыгнули, оказались на крыше. Сакура рассмеялась: — Не так я себе представляла возвращение! Она выглядела усталой: за последние месяца усталость стала ее незаменимой спутницей. И Саске хотел стереть эту усталость с прекрасного лица. — Надо было сразу уйти, — буркнул он. Саске принял для себя решение, которое окончательно успокоит его израненную душу. Они вместе с Итачи уйдут далеко отсюда, может быть, даже на север, как он того и хотел. Уже потом Саске вернётся на Сакурой и в другой компании покинет вновь это место. Оставаться в Конохе он совершенно не хотел. Но у Итачи были свои планы. Оказывается, не только Саске обрёл свою пару. Это так странно и неожиданно, что он не мог поверить в это до сих пор. Неужели даже Итачи, всегда холодный и закрытый, проиграл единственную битву в чувствах к другому человеку? Саске не видел ее и не знал, но на удивление не испытывал к ней нечто негативное. Скорее пока только удивление и любопытство. Из-за таинственной девушки они останутся в Конохе на несколько дней. — Тебе так тяжело здесь находится? — Сакура сделала шаг ближе. В лучах ослепительного солнца она была прекрасна. Он сам рассказал ей все: всю историю от начала до конца. Это решение далось ему тяжело, поскольку вспоминать через что прошёл брат, было непросто. Хоть клан Учиха восстановили, но полная история так и не была рассказана, чтобы не посеять смуту внутри, лишь вскользь, не даваясь в подробности. — Это место, — Саске озвучил мысли вслух: — Оно давит. Не даёт покоя. Каждый раз, когда я здесь, понимаю, что это место не мой дом. — Итачи очень хочет, чтобы оно таковым стало, — печально отвечала Сакура. Саске это знал. На крыше открывался вид на Коноху, но его нельзя было сравнить с тем, что был на скале Хокаге. Деревня, скрытая в листе и умытая кровью. Такое название больше ей подходило. — Помочь тебе собраться в дорогу? — перевела тему Сакура, как будто бы знала, что тот снова погрузился в печальные мысли. — Спасибо, — Саске на секунду задумался, правда, отвлекшись, — у меня будет достаточно времени, чтобы это сделать. Они стояли молча, и каждый думал о чём-то своём. Саске неотрывно смотрел на Сакуру, а та в свою очередь куда-то за горизонт. — Я вернусь за тобой. — Конечно. Куда ж ты денешься, — посмеялась девушка, и ее такой чистый смех зазвенел в ушах. А ведь правда. Саске от неё теперь никуда не денется.