***
Снег крупными хлопьями валит последние пять часов. На улице давно стемнело, все попрятались по своим домам, греются, готовятся к завтрашнему празднованию. Юнги стоит на крыльце своего особняка в викторианском стиле в бежевом махровом халате и с кружкой дымящегося глинтвейна, и следит за танцем снежинок. Двор замело, посередине красуется криво слепленный самим Юнги снеговик, из туловища которого торчат два армейских ножа. Вооруженная охрана гуляет по двору, любимый хаски Юнги барахтается в снегу, и мужчине впервые за последний год спокойно и даже хорошо. Кажется, ничто не может нарушить покой и красоту зимнего вечера. Юнги это только кажется, потому что сперва он слышит рев моторов, а потом крики устроившихся на крыше парней и, прикрыв веки, матерится. — Сука, вот допью свой глинтвейн, достану ружье и вышибу мозги этой огнедышащей твари, — абсолютно спокойно говорит Юнги подошедшему помощнику Микки и делает большой глоток из кружки. — Как вы поняли, что это Дракон? — прокашливается чувствующий раздражение босса, несмотря на напускное спокойствие, Микки. — Я даже не успел вам доложить, кто гость. — А кто еще осмелился бы заявиться в мой дом, кроме этого наглого мафиози? — сверкает глазами Юнги. — И потом, только он любит прибывать с шумом, и рев его лимитед эдишн тачки я узнаю из тысячи. — Так нам впускать его? Он хочет поговорить, — отходит на безопасное расстояние Микки. — Ты можешь его не впустить? — усмехается Юнги и кутается в халат. — Не хочу, чтобы он мне снег красным заляпал, пусть войдет, но без свиты. Микки кивает и поспешно удаляется. Через десять минут к так и стоящему на крыльце Юнги идет Чон Чонгук собственной персоной. Мужчина, увидев Юнги, на ходу снимает серое пальто и, поднявшись к нему, только поднимает руки, как слышит пропитанное ядом: — Только посмей. — Мороз же, а ты в одном халате, — тихо говорит Чонгук и, заметив снеговика, пронзенного знакомыми ножами, пальто натягивает на себя. — Зачем приехал? — Юнги даже не смотрит на него, попивает глинтвейн, продолжая изучать двор. — По делу, конечно, не тебя же увидеть, — усмехается Чонгук, любуясь красивым профилем. — Выкладывай, пока я не спустил на тебя своих псов, — цедит сквозь зубы Юнги. — Может в дом войдем, разговор будет длинным, — переминается с ноги на ногу замерзающий мужчина и снова поражается тому, почему торчащему на морозе в одном халате Юнги не холодно. — У тебя пять минут, потом у меня массаж и важная встреча. — Я говорил тебе, что мои предки были массажистами… — Чон Чонгук, кончай фамильярничать и говори зачем пришел, — в голосе Юнги проскальзывает раздражение. — Мы с тобой знакомы уже шесть лет, а ты как был занозой в заднице, таким и остался, — качает головой Дракон. — Мое терпение может закончиться. — И что? Будем снова воевать? И ты снова окажешься подо мной? Я не против, — скалится Чон, который готов говорить без умолку, лишь бы подольше побыть рядом со своей первой одержимостью. — Ты никогда ту ночь не забудешь? — наконец-то поворачивается к нему Юнги и смотрит прямо в глаза. Чон выше него на голову, и Юнги всегда бесило, что когда они стоят напротив, сперва ему приходится поздороваться с мощной грудью. — Прошло ведь четыре года. — А ты забыл? — становится вплотную Чонгук и чувствует, как ему в бок утыкается нечто острое. Чонгук прекрасно знает, что это любимый нож Юнги, поэтому, ухмыльнувшись, делает шаг назад. — Молодец, Дракоша, — довольно улыбается Мин и идет в дом. Чонгук, приняв это за приглашение, следует за ним. Юнги проходит в теплую и светлую гостиную, опускается на мягкий диван перед камином и кивает гостю в сторону кресла. — Так, зачем ты приехал? — захлопывает полы халата хозяин дома и внимательно смотрит на собеседника. — За внуком Ишиды. — Не понимаю. — Его внук у тебя, я приехал за ним, — уверенно говорит Чон. — Зачем мне внук Ишиды? — хмурится Юнги. — Перестань, Лисенок, я знаю, что ты похитил его, но не знаю, какие у вас терки. В любом случае, я должен забрать ребенка, — твердо заявляет Чон. — Что за жест доброй воли от того, кто славится своей жестокостью? Я в отличие от тебя проблемы решаю мозгами, а не устраиваю мясорубку или похищения, — уничтожающим взглядом смотрит на него Мин. — Разок не напомнишь, что ты якобы умнее меня — день прошел зря, — закатывает глаза Чонгук и, широко расставив ноги, откидывается назад. Пусть Юнги и холоден, как и всегда, и пытается убить его взглядом, Чон все равно замечает, как тому трудно не смотреть на обтянутые плотной черной тканью бедра. — Похищать ребенка — не дело, — продолжает Чонгук. — Поэтому давай решим все мирно. Верни его. — Ты решил, что я могу навредить ребенку? — вскипает Юнги. — Я, конечно, тоже не ангел, но не помню, чтобы я трогал детей. — Ты прав, — задумывается Чонгук, — я об этом не подумал, — подумал и был уверен, но нельзя было упустить повод заявиться к Лису. — У тебя под халатом ничего нет? — скользит взглядом по голым ногам. — В ту ночь у меня было помутнение, называй это как хочешь, сейчас его у меня нет, поэтому если ты не прекратишь облизывать меня взглядом, мой нож будет торчать из твоей глотки, — обещает Юнги. — Ты метаешь ножи, как никто другой, даже бедному снеговику досталось, — перекидывает ногу через ногу Чонгук, но отказать себе в удовольствии смотреть на него не может. — В любом случае, ребенка надо найти и усадить за праздничный стол с семьей, — чешет подбородок Юнги. — Не по-мужски это детей в бизнес вовлекать. Расскажи все, что знаешь. — Если он жив. — Есть соображения, кто это сделал? — игнорирует замечание Мин. — Учитывая, что Ишида не под нашей протекцией, мог бы сделать любой, даже мелкий, — заявляет Чон. — Мелкий не решился бы, Ишида тоже не из слабых. — Я уже отправил пару запросов, жду ответа, — говорит Дракон, в душе завидуя дивану, на котором устроилась его одержимость. Чонгук до сих пор помнит его тяжесть на своих бедрах и даже сейчас горит не хуже потрескивающих в камине дров. — Я найду его первым, — хмыкает Юнги и, поднеся к лицу руку, разглядывает свои тонкие и красивые пальцы. Чонгук успел поцеловать каждый. Видимо, тогда еще чувствовал, что ночь будет последней, и не оставил без внимания ни сантиметр тела, которому поклоняется. — Это вряд ли, — усмехается Чонгук. — Спорим, что это буду я? Если ты проиграешь, то завтра поужинаешь со мной. — Я праздную с семьей и маминым пастушьим пирогом, а ты как и всегда со своими шлюхами в каком-нибудь клубе, — с презрением выпаливает Юнги. — Ревнуешь? — ухмыляется Чонгук, который уверен, что поймал нотку ревности в голосе конкурента. — Ты можешь заменить мне их всех. Только пожелай. — Никакого спора не будет, — поднимается на ноги Юнги, давая понять, что разговор окончен. — Я хочу ужин в праздничную ночь, а ты можешь поставить любое другое желание, — не сдается Чонгук. — У меня, в отличие от тебя, есть семья, и если я проиграю, что маловероятно, то я не захочу проводить время с нахальным мафиози, вместо того, чтобы побыть с любимыми мне людьми, — указывает ему на дверь Мин. — Бьешь по больному, — с грустью говорит Чонгук. — Покинь мой дом. — Не проводишь? — наконец-то поднимается на ноги Чон. — Я бы скупил тебе все махровые халатики мира. И шелковые. Я знаю все твои желания, знаю тебя. Перестань враждовать со мной. — Мы не друзья и не партнеры, — задирает подбородок Юнги. — Мы даже не враги. — Мы любовники, — подходит к нему вплотную Чонгук, но Юнги не робеет, не отступает. — Бывшие, — выговаривает по слогам Мин, глядя прямо в глаза, от огня в которых айсберги бы растаяли. — Новый год приносит чудеса, — улыбается Чонгук, еле сдерживаясь, чтобы не коснуться этих сочных и манящих губ, шлющих ему только проклятия. — Вряд ли ты в них веришь. — Дети из сиротских приютов создают чудеса сами, и я подарю себе тебя, не в этом году, так в следующем, — Чонгук все-таки касается костяшками его скул, чувствует, как от одного прикосновения сердце замирает. — Пока у меня есть цель — я живу. — Мой нож просится в твое горло, — не скидывает его руку Юнги, а когда Чонгук ее сам убирает, чувствует, как горит щека. Дракон выходит за дверь, а Юнги возвращается на диван и уже не скрывает улыбку. Они оба начинали с низов, работали усердно и долго, часто пересекались, но всегда принадлежали разным бандам. Четыре года назад они столкнулись в Пекине, куда каждый прилетел по своим делам, и, после ужина в казино отеля, два заклятых врага оказались в номере Чонгука. Юнги солгал — помутнения не было, просто он поддался слабости перед ним и не жалеет. Он всегда этого хотел, но ветреный Чонгук, о похождениях которого слагают легенды, и обязательства Юнги перед кланом доказывали, что их связь лучше так и оставить в одной ночи. Та ночь — приятное воспоминание, которой не нужно горькое продолжение, потому что в мире этих двоих хэппи энда почти не бывает. Юнги вызывает Микки и дает ему распоряжения. Он точно найдет ребенка раньше, потому что Дракон берет силой и числом, а Юнги связями — на него работает как канализационная крыса, так и секретарь самого президента. Если ребенок похищен, то Юнги узнает, кем и где его искать.***
Тридцать первое декабря, полдень. Кто-то все еще отсыпается, набираясь сил для долгой ночи и вечеринок, а кто-то Мин Юнги, который натягивает под дизайнерский пиджак бронежилет и выбирает оружие. Юнги донесли, что ребенка похитили с целью выкупа и след ведет к бывшему подручному китайского наркобарона, который ушел в свободное плавание. Юнги знает его и знает, что даже с выкупом ребенок домой не вернется, поэтому, собрав своих парней, готовится к штурму. Несмотря на сотню дел с утра и головную боль, Юнги доволен и даже усмехается про себя, представляя лицо Дракона, когда окажется, что он проиграл. Ребенка держат в брошенном бункере вооруженных сил в пригороде, куда прямо сейчас несутся три внедорожника вооруженных до зубов парней. Юнги взял с собой своих лучших людей и надеется, что эффект неожиданности сыграет ему на руку, и они обойдутся без потерь. Территория бункера подозрительно чистая, нет ни автомобилей, ни признаков того, что внутри кто-то есть, но чутье редко подводит Лиса, и прямо сейчас оно нашептывает ему, что внук Ишиды в одной из комнат под землей. Он кивает своим парням и, подняв оружие, пробирается ко входу, когда слышит свист и с криками «снайпер» прячется за внедорожник. Его люди оттаскивают за автомобиль раненного в плечо товарища и пытаются вычислить, откуда прилетела пуля. Их ждали. Юнги злится, потому что он рассчитал все, тщательно изучил противника, и проблем быть не должно было. Он понимает, что шансов не было, когда видит идущего к нему в прошлом году уволенного с позором с поста полковника Ноэля Лима. Юнги ошибся с личностью подозреваемого. Лима обвинили в отмывании денег и против него открыли дело, но полковник сбежал и все это время успешно скрывался. Это значительно все усложняет, потому что Юнги приехал штурмовать китайских наркоторговцев, а не человека, который пусть пост не занимает, но руководит шайкой профессиональных убийц. — Деньги, украденные у флота, закончились, что ты решил детей воровать? — поднимается на ноги Юнги, увидев на Микки красную точку. Они окружены и нет смысла сидеть за автомобилем. — Прикажи своим людям не двигаться, иначе мои парни на крышах усеют землю трупами, — скалится Лим и подходит к Юнги. — Снайперы — это трусы, они как террористы, которые прячутся за чужими личностями и взрывают себя в поездах и торговых центрах, убивая гражданских, — цокает языком Юнги, на ходу придумывая план отхода. — Зато сам Лис угодил в мою ловушку, — смеется Лим, который старше и намного крупнее Юнги. — Даже не думай тянуться за ножом, я слишком хорошо тебя знаю, и ты не забывай, кем я работал. Напрасно ты в это полез, это не твоя война. — Ты похитил внука моего бывшего товарища, — цедит сквозь зубы Юнги, который в глубине души мечтает увидеть сейчас наглое лицо Дракона. Пришел бы и спалил бы всех. С землей бы сравнял. Юнги его варварские методы не приемлет, но на войне все средства хороши, и, возможно, это будет его последний бой. А он так и не сказал Чонгуку, что думает об их ночи каждый день, что взламывает его систему безопасности, срывает его сделки, и всячески вставляет палки в колеса, лишь бы тот почаще его навещал. Чонгук, который славится своей непримиримостью к любому, кто ему угрожает, ни разу его не наказал. Этого было достаточно, чтобы продолжать игру. — Я заберу деньги и уйду, — продолжает тем временем Лим. — Ты не сможешь мне помешать, потому что будешь мертв. — У тебя кишка тонка, — кривит рот Мин. Только самоубийца тронет Лиса, ведь, случись с ним что, мстить за него будет Дракон. Юнги хочет верить, что будет. — Ну, почему же, — ухмыляется Ноэль. — Ты сыграл мне на руку. Мой человек заберет деньги, оставленные мне Ишидой, а полиция найдет труп ребенка и твой. Они решат, что ты похитил и убил его, а потом твои люди что-то не поделили и перестреляли друг друга. Кто-то, конечно, смог и ускользнуть с деньгами. Скажем, на Кубу, где будет загорать и попивать пина коладу. — Твой план провалится. Я трахну и тебя, и всех твоих пособников, — сверкает глазами Юнги и сжимает ладони в кулаки. — А это кто? — расширив глаза, смотрит на двигающиеся на них внедорожники подошедший к ним один из солдатов Ноэля. — Тот, кто трахает его, — шипит Ноэль и выхватывает винтовку у солдата, но поднять ее не успевает. Он ложится прямо у ног Мина с дырой во лбу, и вскоре к нему присоединяется и его солдат. — Там снайперы, — кричит Юнги идущему к ним Чонгуку, за которым еле поспевает Ишида. — Я их заменил на своих, — убирает оружие Чонгук и посылает парней обыскать бункер. — Откуда ты узнал, что он здесь? — скрещивает руки на груди Юнги. — Следил за тобой, — как ни в чем не бывало заявляет Чонгук, рассматривая мужчину, и морщинка на его лбу разглаживается. Юнги жив и не ранен, значит, Чонгук успел. — Я все равно нашел его первым, — хмурится Юнги, следя за выбежавшим к деду мальчиком. — И чуть не погиб, если бы не я — твой спаситель, ангел хранитель… — Умолкни, ради бога, — с улыбкой следит за обнимающим внука Ишидой Юнги. — Иногда я хочу детей, — внезапно заявляет Чонгук, тоже наблюдающий за воссоединением семьи. — Я тоже, — вздыхает Юнги, — но тогда я должен буду обклеить его жучками. — И камеру на лоб, чтобы я видел, куда он идет и с кем общается, — поддерживает его слова Чонгук. — Наши дети нас бы ненавидели из-за вмешательства в личное пространство, — тихо говорит Мин и машет Ишиде. — Так ты не выполнишь условие пари? — поворачивается к нему Чонгук. — Иди гуляй, — отмахивается Юнги и идет к своему автомобилю.***
Через час небо озарят фейерверки, знаменующие наступление 2023 года, внизу уже собралась толпа гуляющих, готовящихся провожать старый год. На улице минусовая температура, снег блестит в свете фонарей, как драгоценные камни, Чонгук наполняет односолодовым виски стакан во второй раз и вновь возвращается к окну. Он приехал в пентхаус сорок минут назад, снял пиджак, подтащил кресло к окнам на всю стену и так и сидит. Очередной год, пронесшийся со скоростью света, когда достигнув столького, он так и не получил главного, так и остался одиноким королем города грехов. Чонгук не расстраивается, у него, в отличие от многих, есть и четко сформирована цель, и пусть в этом году ее достичь не удалось, он задаст себе нужный настрой и добьется ее в следующем. Что уж поделать, если цели он выбирает всегда труднодостижимые и на меньшее не соглашается. Возможно, именно эта черта и помогла ему стать тем, на кого равняются все остальные. Жаль, что его главную цель не купить, не получить силой, и даже не перехитрить. Чон вновь подносит стакан к губам, морщится из-за напитка и не реагирует на открывшуюся дверь. — Куджо, я же отпустил тебя к семье и запретил работать следующие три дня, — смакует янтарного цвета жидкость на языке Дракон. — Я тоже отпустил Микки. Чонгук оборачивается и с удивлением смотрит на идущего к нему Юнги, в руках которого большой бумажный пакет. Юнги, как и всегда, одет в халат. В этот раз на нем вышитое серебристыми нитями черное кимоно, на спине которого изображена лиса. Чонгук спину не видит, но точно это знает, потому что сам выбирал этот халат. Каждый год на праздник Чонгук шлет Юнги халат, в ответ получает проклятие. Дракон не знает, откуда у Мина такая любовь к халатам, а сам Юнги обычно отвечает коротким «мне удобно». — Что ты здесь делаешь? — не понимая, смотрит на него Чон и ставит бокал на столик. — Ты правда сказал своим головорезам, что Мин Юнги пропускать везде и в любое время, — улыбается гость и, подойдя к низкому столику, водружает на него пакет. — Мое доверие к тебе безгранично, — возвращает ему улыбку Чонгук. — Но я никогда раньше не приходил к тебе. — А я никогда не переставал ждать, — Чонгук следит за тем, как Юнги достает из пакета пластиковый контейнер и открывает крышку. Комнату сразу наполняет запах вкусной еды. Следом Мин достает бутылку французского вина и два бокала. — Держи, — Юнги разворачивает рулон салфеток и, достав из него вилку и нож, протягивает ему. — Что это? — Чонгук садится за столик и тянется к контейнеру. — Мамин пастуший пирог. — Я думал, ты будешь праздновать с ними, как и всегда, — не спешит есть Чон. — Я никогда с ними не праздновал, во всяком случае с тех пор, как ушел из дома, — тихо говорит Юнги. — Как так? — не понимает Чонгук. — Я не общаюсь с ними в целях безопасности, а они не зовут меня из-за того, чем я занимаюсь, — раскупоривает бутылку Юнги. — Несмотря на это, мама присылает мне пирог каждый вечер тридцать первого числа, и я ем его в своем особняке на крыльце, смотря на фейерверки. — И сегодня ты будешь есть его со мной, — плохо скрывает радость Чонгук. — У тебя вид на фейерверки получше, — смеется Юнги и, оставив бутылку, бежит к окнам. — Начинается. Толпа внизу вслух отсчитывает последние секунды до наступления Нового года, Чонгук останавливается за Юнги, и оба смотрят на огни, озарившие ночное небо. — Может, ты будешь праздновать со мной и все остальные праздники? — Чонгук осторожно касается губами его затылка и вдыхает. — Может быть, мне нравится вид из твоего окна, — прислоняется к нему спиной Юнги и закрывает глаза. — Я думал, год закончился и моя мечта не сбылась, даже мысленно перенес ее на следующий год, — не может надышаться его запахом Чонгук. — А она сбылась? — легкая улыбка трогает губы Юнги. — Она в моих руках, — обнимает его Чонгук и скрещивает руки на его животе. — С новым годом, мой Дракон. — С Новым годом, Лисенок.